Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1974 год
7 января 1972 года федеральный суд признал Хуана Района Фернандеса, Альберто Ортиса и Родольфо Пена Санчеса виновными по всем пунктам обвинения: «преступный сговор против правительства США», «нападение на федерального агента, находящегогося при исполнении служебных обязанностей», и «нападение на хранителя федеральной почты (?!), денег или другого имущества США в целях хищения оного с применением оружия». Ортиса приговорили к 10 годам заключения, Фернандеса — к 25, Санчеса — к 40.
— Мы считаем приговор глубоко несправедливым, — говорит Нативо. — Процесс был насквозь политическим. И это мы стараемся объяснить людям. На наши митинги мы приглашаем представителей других группировок, организаций различных национальных меньшинств. Таким образом, «Дело Лос Трес» не только не похоронено в судебных анналах, оно служит нашей борьбе. Кстати, защита потребовала пересмотра решения, и до сих пор органы юстиции не сказали ни «да», ни «нет». Сама эта осторожность кое о чем говорит. Пусть «КАСА де Карналисмо» больше не существует, зато ее смелый опыт помог нам понять: гарантия успеха нашей борьбы — организованность и единство. Мы, чиканос, уже не те, какими были лет десять или даже два года назад.
...Когда эта статья уже готовилась к печати, я получил бандероль из США. На пакете в графе «Отправитель» значилось: «Национальный комитет за освобождение Лос Трес».
«Братья, сестры! — прочитал я в одном из материалов, присланных мне друзьями по Берлинскому фестивалю. — Наш комитет с гордостью сообщает, что Лос Трес недавно выпущены на свободу под залог и ожидают решении 9-го апелляционного суда по пересмотру дела... Попытки судебных властей не допустить освобождения под залог и отчаянные усилия прокурора увеличить залоговую сумму (вместо 150 тысяч долларов за трех узников — по 150 тысяч за каждого) не дали никакого результата. Блаюдаря длительному и систематическому давлению общественности на федеральный суд, благодаря ежедневным демонстрациям чиканос трое наших братьев обрели частичную свободу».
В списке членов комитета стоит такие известные всему миру имена, как Анджела Дэвис, Иальф Абериети, Джейн Фонда. Тысячи и тысячи американцев участвовали в сборе средств, чтобы вызволить из-за решетки трех смельчаков чиканос, которые более двух лет провели в тюрьме города Атланта (штат Джорджия). Однако этот срок не прошел для них впустую.
«Я долго не писал вам, потому что большую часть времени отдаю учебе, — обращался к читателям чиканос со страниц газеты «Ла Хенте» один из осужденных, Родольфо Санчес. — С тех пор как я попал сюда, в тюрьму, у меня было немало времени, чтобы изучить, проанализировать и даже (!) подвергнуть критике те цели, к которым мы, представители движения чиканос, стремимся в интересах всего рабочего класса, ибо частью его являемся и мы.
В результате моих занятий я начал отдавать себе отчет во многих фактах реальности. И один из наиболее важных среди них, я бы сказал, даже самый важный — это следующее: ни одно движение, направленное на освобождение рабочего класса, не может оставаться в одиночестве или быть изолированным. Напротив, мы должны объединиться со всеми национальными и интернациональными движениями рабочего класса, которые преследуют те же цели, что и мы. Именно по этой причине я и пришел к выводу, что рабочие чиканос, рабочие индейцы, рабочие негры, рабочие любого цвета кожи и любой расы должны совместно бороться за наше общее дело, за дело избавления рабочих от привычки рабского труда. И именно поэтому я призываю вас, братья, быть интернационалистами в мыслях и делах...»
Борис Сенькин
Георгий Касабов. Неоконченная передача
Окончание. Начало в № 9.
С первого дня войны Петр Владимиров проводил сеансы радиосвязи с Центром каждые три дня. Когда он находился в отъезде по своим «коммерческим» делам, его заменяла Милка. Конечно, это было рискованно: месяц за месяцем вести передачи из одного и того же места. Но, во-первых, сеансы длились всего несколько минут, а во-вторых, как удалось установить разведчику, ни болгарская полиция, ни германская контрразведка не располагали пеленгаторами. Сам же он все время был в разъездах. Среди постоянных встреч с различными людьми полиция едва ли могла засечь его контакты с немногочисленными проверенными помощниками. И все же при всеобщей слежке, которая еще больше усилилась с началом войны, внезапных массовых проверках, облавах и прочих полицейских сюрпризах приходилось всегда быть начеку.
Совершенно секретное сообщение, полученное из Бухареста, ошеломило начальника политического отделения варненской полиции Райнова: в его округе работает неизвестный радиопередатчик или даже группа передатчиков, поддерживающих связь с Москвой. Значит, правы были в Софии, когда утверждали, что в районе Варны действуют советские разведчики. Проведенное тогда полицией тщательное прочесывание не дало результатов. Следовательно, нужно искать другие способы, чтобы выйти на радистов.
Райнов решил проконсультироваться с радиоинженерами, узнать, что должна представлять собой антенна, пригодная для связи с Москвой. На следующий же день он получил подробное описание, чертежи, схемы, технические журналы. Специалисты объяснили, что далеко не всякая антенна может служить как передающая на дальние расстояния, что для этого требуется весьма сложная конструкция. Райнов разослал по всему округу десятки агентов, поднял на ноги осведомителей среди населения, лично допрашивал всех подозрительных и арестованных. Увы, зацепки по-прежнему не было.
Появление в Добриче, Коварне, Балчике, Провадии и даже в селах, имевших электричество, господ в штатском, бродивших по улицам и пяливших глаза на радиоантенны, не укрылось от друзей Владимирова. Вывод напрашивался сам собой: передатчик привлек внимание радиоразведки абвера, хотя пока она и не запеленговала его. Необходимо срочно перебираться из Добрича в другой город. Взвесив все «за» и «против», Петр решил обосноваться в многолюдном Пловдиве, а для прикрытия стать владельцем торговой конторы или открыть магазин. Пожалуй, лучше контора — это выглядело солиднее.
...Сидя за чашкой кофе, Владимиров доверительно делился с секретарем Пловдивской торговой палаты своими соображениями:
— Возможно, вы несколько удивлены, что я не упоминаю суммы моего капитала. Но ведь даже такие крупные коммерсанты, как, например, «Георгиев и К°», тоже предпочитают не афишировать величину своих капиталов. И они правы. Зачем я должен выбрасывать коту под хвост, скажем, двадцать тысяч налога? Пусть такие деньги платят те, кто побогаче. Я и так экономлю на всем: у моей жены единственное платье, а свой костюм я ношу, не снимая, уже три года...
Секретарь тем временем делал для себя выводы: если человек так плачется по поводу налогов в размере двадцати тысяч, значит, его основной капитал не меньше миллиона плюс полмиллиона оборотного. В итоге среди пловдивских коммерсантов сложилось мнение, что господин Владимиров хитрец каких поискать.
— Ведь он из Румынии, — вздыхали местные дельцы, — там торговцы не чета нашим. Этот Владимиров еще с нас кожу сдерет... Видно, денег пруд пруди.
Самое же главное, что на основе этих слухов в полиции коммерсанта Петра Владимирова сочли вполне лояльным подданным царя Бориса.
В Варну обычно ездила Милка. При усилившемся полицейском контроле над всеми приезжающими и отъезжающими ей это было делать безопаснее, чем оптовому торговцу фуражом Владимирову. По этой части сделок в портовом городе не заключали. Да и вообще агенты меньше приглядывались к женщинам, видимо, не допуская и мысли, что среди них могут оказаться советские разведчики. Милка к тому же обладала удивительной способностью быть незаметной, а в умении, не теряя самообладания, легко и естественно уходить от слежки даже превосходила его. Петр отлично знал это, но все-таки каждый раз боялся за нее. Тем более что иногда эта хрупкая, красивая женщина могла пойти на ненужный, как считал Петр, риск.
Как-то в Варне она обратилась к одному из агентов, специально следивших за теми, кто появлялся на территории порта, и сумела использовать его самого в качестве информатора. Она начала с невинной просьбы помочь ей разыскать двух немецких моряков, которые недавно были у них в гостях. О, это такие храбрые люди, жаль только, что им скоро нужно плыть на эту ужасную войну, где все время стреляют. Она хочет еще раз пригласить их, но только забыла название корабля. Полицейского подкупила трогательная беспомощность интересной дамы. Они шли вдоль причальной стенки, и Милка с надеждой показывала на каждое судно, стоявшее у пирса:
— Наверное, вот этот?
— Ну что вы, уважаемая госпожа, это просто десантное корыто...
