Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1976 год
— Но инсулиновый шок ведь не дал результатов?.. Впрочем, этого и следовало ожидать.
— Почему? — удивленно спросил доктор. — При кататонии он почти всегда эффективен... По крайней мере, на время.
— Но в данном случае шок не дал никакого результата, не так ли? — стоял на своем Гилрой.
— Да, — сказал доктор тихо, словно признавая поражение.
— О чем вы? — спросил редактор. — И что такое кататония? Паралич?
— Это нарушение двигательной сферы при шизофрении — охранительное торможение, которое трансформируется в психическую болезнь, тяжелую и трудноизлечимую.
— Но в таких случаях имеет место постепенная дегенерация личности, — вставил Гилрой. — Задолго до наступления полного умственного вырождения — нарастающее психическое оскудение, бредовые идеи, галлюцинации... И если своевременно болезнь не распознать — роковой исход неизбежен. Непрерывно прогрессирующее расстройство мышления кончается полным безумием.
Редактор был удивлен:
— Почему же инсулиновый шок должен вывести его из такого состояния?
— Да потому, что инсулин резко снижает содержание сахара в крови и вызывает шок. Внезапный сахарный голод выбивает кататоника из состояния пассивности, — ответил доктор.
— Верно, — ответил Гилрой. — Вот это-то и подтверждает, что в данном случае мы имеем дело не с кататонией! Перед нами что-то очень похожее на кататонию... Думаю, что это паралич.
— Вызванный чем? — спросил доктор.
— Это уж вы должны знать, чем. Я не медик. А что вы скажете о разрезе на шее?
— Чепуха! От разреза до двигательного нерва добрая четверть дюйма. Он здесь ни при чем.
— Вы ошибаетесь, док, — тихо сказал Гилрой. — Разрез под затылком очень даже при чем, а кататонию нельзя вызвать хирургическим путем. Она может быть вызвана повреждением двигательной сферы, но процесс дегенерации в таком случае будет развиваться очень медленно. И кататоники не способны ходить. Этого человека умышленно бросили на улице, так же как и других.
— Похоже, что ты прав, Гилрой, — заметил редактор. — Что-то здесь не то. И у всех троих одинаковые разрезы?
— Абсолютно. На одном и том же месте: под самым затылком, налево от позвоночного столба. Видели ли вы когда-нибудь более беспомощного человека? Ну как, по-вашему, смог бы он удрать из больницы?
Доктор отпустил практикантов.
— Не вижу никакого мотива. Все трое истощены, плохо одеты, жили, судя по всему, в полной нищете. Кому бы понадобилось расправляться с ними?
— Да при чем здесь расправа или месть! Над ними ведь могли экспериментировать.
— Ради чего?
Гилрой изучающе посмотрел на доктора.
— У вас нет никаких предположений?
— Никаких.
Попрощавшись, репортер направился к двери.
— Пошли, шеф. Попросим Мосса подкинуть нам теорийку.
— Доктора Мосса вы здесь не найдете, — ответил врач. — Сегодня ночью он не дежурит, а завтра, по-моему, увольняется из больницы.
Гилрой сделал стойку.
— Мосс... увольняется из больницы! Слышали, шеф? Мосс — диктатор, эксплуататор и мерзавец. Но он, наверное, лучший хирург в Штатах. Нет, подумать только, вокруг нас творятся такие дела, а вы тратите время на то, чтобы приукрасить преступную жизнь старика Тальбота!
Вуд подошел к дверям агентства по найму рабочей силы. Безо всякой надежды он читал сделанные мелом надписи на доске. Эта контора набирала промышленных рабочих, а он и на заводе-то никогда не был. Единственное, на что он мог рассчитывать, — место ученика обойщика за десять долларов в неделю. Но ему уже тридцать два года! Да за устройство на работу нужно заплатить пять долларов.
Он огорченно отвернулся, ощупывая в кармане три последних десятицентовика.
— Что, приятель, не нашел ничего подходящего?
— Ничего, — устало ответил Вуд, даже не посмотрев на человека, задавшего вопрос.
Вынув из кармана газету, он еще раз пробежал ее глазами, прежде чем бросить на тротуар: больше он газет покупать не будет, поскольку выглядит так, что по объявлениям лучше не ходить. Но мысли его никак не могли оторваться от статьи Гилроя. Журналист описал ужасы кататонии... Что ж, кататоников хоть кормят и дают им приют. Интересно, можно ли симулировать эту болезнь?
Человек, задавший вопрос, продолжал разглядывать Вуда.
— В колледже небось учился?
— Что, все еще заметно? — зло спросил Вуд.
— А то нет? Образованного за милю видать.
Рот Вуда скривился в усмешке.
— Приятно слышать. Образование, должно быть, просвечивает сквозь мои лохмотья.
— Чего ты прешься сюда со своим образованием? Оно здесь ни к чему. Им нужны такие, как я, — побольше мускулов и поменьше мозгов.
Вуд внимательно осмотрел собеседника. Тот был слишком хорошо одет и слишком себе на уме, чтобы долго обивать пороги в поисках работы. Весьма возможно, что его только что уволили и он ищет себе компаньона. Таких Вуд уже встречал. Глаза жесткие, как у волка. У волка, привыкшего обирать безработных.
— Вот что, — холодно сказал Вуд. — С меня взятки гладки. В кармане всего лишь тридцать центов.
— Я не слепой, — спокойно ответил незнакомец. — Я тебя насквозь вижу.
— Так что тебе нужно в таком случае? — раздраженно выпалил Вуд.
Его незваный друг нетерпеливо махнул рукой.
— Брось огрызаться. Меня сегодня не взяли на работу, потому что там нужен человек с дипломом. Семьдесят пять долларов в месяц, стол и жилье. Один доктор ищет себе лаборанта. У меня потому и сорвалось, что диплома нет.
— Сочувствую тебе, — сказал Вуд, отворачиваясь.
— Но у тебя же есть диплом. Хочешь попробовать? Тебе это обойдется в первую недельную зарплату — моя доля. Понял?..
— В медицине я полный профан. Я был экспертом по шифрам в конторе биржевого маклера, пока у людей были еще деньги, чтобы покупать акции.
— Медицину тебе знать не обязательно. Все, что там требуется, — диплом, голова и немного мускулов.
Вуд замер на месте.
— Врешь ведь?!
— Верняк. Но слушай, я не хочу туда идти впустую и получить от ворот поворот. Я тебя спрошу то же самое, что у меня там спрашивали.
При одной мысли о возможной работе Вуд забыл о всякой осторожности. Он еще раз пощупал три монеты в кармане. Их хватит на пару бутербродов с чашкой кофе или на кровать в грязной ночлежке. Д-да, два раза скудно поесть и спать на сыром мартовском ветру или найти ночлег на одну ночь, но спать голодным...
— Ну, спрашивай, — сказал он решительно.
— Родня есть?
— Седьмая вода на киселе в штате Мэн.
— Друзья?
— Близких нет.
Вуд впился глазами в лицо незнакомца:
— Что значат эти вопросы? При чем мои друзья и родственники?..
— Просто так, — торопливо ответил тот. — Дело в том, что эта работа связана с поездками. Хозяину не нужен человек, за которым будет тащиться жена и который станет писать длинные письма, да еще в рабочее время. Понял?
Вуд ничего не понял. Объяснение звучало на редкость неубедительно, но он думал лишь о семидесяти пяти долларах в месяц, о жилье и еде.
Сидя в вагоне метро, Вуд старался не замечать пассажиров. Он спрятал ноги под сиденье, чтобы не было видно полуоторванную подметку... Ну и вид у него! Разве такого на работу возьмут? Но этот тип рискнул все же потратиться ради него на метро.
Они поднялись по ступенькам к двери старого дома. Вуд еле подавил желание убежать: он был почти уверен в очередном отказе..
— Не отставай, — буркнул незнакомец.
Вуд весь напрягся, когда тот позвонил в дверь.
На пороге стоял человек одного с ним возраста, среднего роста и очень толстый. На нем был белый лабораторный фартук.
— Опять ты?
— Нашел вам человека с дипломом, — ответил настойчивый знакомец Вуда.
Вуд испытал унижение, когда острый взгляд толстяка окинул измятую грязную одежду и брезгливо остановился на его длинных всклокоченных волосах, на изможденном небритом лице. Вот-вот сейчас он скажет: «Такой не подойдет».
Но толстяк отпихнул ногой красивую овчарку колли и широко распахнул дверь. Ошеломленный, Вуд проследовал в небольшой холл. Чтобы произвести впечатление человека доброго, он наклонился и потрепал собаку за уши. Потом толстяк ввел их в гостиную.
— Как зовут? — спросил он безучастно.
Ответ застрял у Вуда в горле. Он откашлялся.
— Вуд, — сказал он наконец.
— Родственники есть?
Вуд отрицательно покачал головой.
— Друзья?
— Нет.
— Что за диплом?
— Колумбийский университет. Точные науки.
Выражение лица толстяка не изменилось. Он сунул руку в карман и вынул бумажник.
— Как вы договорились с этим человеком?
— Ему причитается моя первая получка.
Вуд молча наблюдал, как несколько зеленых бумажек перешли из рук в руки.
