Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1976 год
И я вспомнил слова Мидхата: «Море не прощает трусам».
В. Бурлак
Бродячие камни
Сообщение о том, что в Минске создается музей валунов, меня заинтересовало. Показалась любопытной идея собрать под открытым небом камни, обросшие легендами, камни, благодаря которым ученые многое узнали о ледниках и оледенении, о природных катаклизмах далекого прошлого.
Но прежде чем отправиться в Минск, поехал я в Гродненскую область, где, как слышал, есть необычный камень по имени «Богатырь». Говорили, будто через прорубленные в нем ворота проезжали когда-то на тройке...
В селе Горка решил найти проводника-старожила. Хотя каким бы древним старец ни был, он, конечно, не мог мне рассказать всю историю камня от начала: тот все равно был старше. И все же старожил — это старожил.
— Есть такой долгожитель, — обрадовали меня сельчане. — Дедуся Вася. Любит он этот камень как брата. Лучшего проводника не найти...
Проводили меня к хате. Большая и потемневшая, она одиноко стояла в глубине двора. Хозяин колол дрова. Это был человек небольшого роста, в солдатских галифе, подпоясанных узким потертым ремешком, в теплой байковой рубашке; на ногах — старые галоши.
Увидев нас, дровокол всадил топор в чурбан и выпрямился.
— Дедушка Вася, — представился хозяин. — А ежели уважительно, то Василий Степанович.
Сжимая протянутую руку, я почувствовал, что указательный палец поврежден.
— Это еще с тех времен, когда в гражданскую на белых ходил, — сказал дед.
— Сколько же вам, Василий Степанович?
— А я и не знаю, — признался он. — До девяноста годков считал, а потом махнул...
Дедушка Вася согласился быть моим проводником. Он, кажется, даже обрадовался этому.
— По коням! — скомандовал он, повеселев.
Ехали мы недолго. Камень оказался почти рядом с селением. Лежал на склоне лесистой горки. Она-то, наверное, и дала название селу. Старик хотел проехать на машине до самого камня. Но путь к нему преграждали деревья.
— Давай, давай газуй! — подстрекал проводник. — Проскочит как миленькая.
Вывший кавалерист никак не хотел спешиться. Но мы с водителем все же его уговорили. Он нехотя оставил машину и напрямик зашагал к камню. Я чувствовал себя виноватым, что заставил старика подниматься на горку. И всячески старался облегчить ему путь: отгибал перед ним ветки, в трудных местах брал под локоть. Но всякий раз дедушка отдергивал руку и ускорял шаг. И тогда я едва поспевал за ним. Помня его возраст, я разговаривал с ним громче обычного.
— Ты чего так орешь? — спросил он вдруг. — В лесу, может, рос? Или чтобы медведей пужать?
Легендарный камень с первого взгляда впечатления не произвел. Наверное, потому, что в горах я видывал и не такие. Там камни подпирали небо. Но те были свои, местного происхождения. А этот был пришелец из дальних стран, бродяга, нашедший приют у чужой горки... Теперь он врос боком в склон и состоял из нескольких кусков.
— Постарел уж, — с грустью сказал старик и нежно погладил мшистый бок камня. — А когда я был маленький, он был гораздо больше. Теперь, как и я, растет в землю...
— Правда ли, что в нем были прорублены ворота? — спросил я.
— Были, были ворота, — подтвердил старик. — Местный барин-лихач скакал через него на тройке. Но после этого камень опустился.
— Почему?
— Видать, оскорбился, — сказал Василий Степанович. — Камень-то ведь понимающий.
Я улыбнулся, а старик доказывал:
— Он и плакать может. Раз плачет, значит, чувствует. Коли чувствует, стало быть, и соображает. Бабы, которые боговерные, собирают эти каменные слезы и лечатся.
— Наверное, плачет из-за дождя? — предположил я.
— Нет, — сказал старик твердо. — Плачет он в вёдро.
Я знал о способности некоторых камней конденсировать влагу, но переубеждать старика не стал.
Он, может быть, и любил его за то, что тот умел и «чувствовать» и «плакать».
— А много здесь бывает народу?
— Много, — ответил дед. — Приходят люди к камню чтить память Георгия. Знаете, кто он был? Как же не знаете? Жил когда-то на земле змей-людоед. Съедал каждый день девушку. Люди даже устанавливали очередь, когда чью дочку отвозить ему. Когда очередь дошла до царевны, царь очень опечалился. А помочь дочке бессилен. И быть бы царевне съеденной змеем, если бы не объявился Георгий. Старослужащий он был. Тогда ведь двадцать пять годов тянули лямку солдаты. А он как раз последний год служил. Рубака был опытный. Он и взялся убить змея. А у того голов-то было много. Три, если не больше. Разрубил все. И освободил людей от печали.
— Что же, здесь он и рубил змея-злодея? — спросил я.
— Где он его прикончил, не знаю, — признался старик. — Может, и здесь...
Старик расписывал камень так, будто это была лошадь, которую он хотел мне продать. Когда он что-то доказывал, брался обеими руками за лацканы моего пиджака и энергично притрясывал. Это вызывало улыбку.
— Что, не веришь? — спрашивал он, принимая улыбку за ухмылку.
Долгое время на валуны, рассыпанные по земле, люди не обращали никакого внимания. А когда исследователи заинтересовались ими — удивились! Оказалось, это не местные камни. Местные были более молодые и более мягкие. А пришельцы — более древние и более твердые. Граниты, порфириты, кварциты... Крепкие, плотные, монолитные. Прошло не одно столетие, пока ученые установили, что камни эти не с Луны свалились во время извержения вулканов (была и такая гипотеза), а принесены ледником, некогда покрывавшим Северную Европу. Как вестники далекой эпохи оледенения, они продолжают интересовать ученых и сегодня...
В Минске я отыскал Институт геохимии и геофизики, при котором создается музей валунов. Хотел встретиться с его директором.
— Регина Викторовна Шемпель уехала вчера за камнями в Гродненскую область, — огорчили меня.
— А что, если за экспедицией поехать? — загорелся я.
— Искать цыган в поле? — остудили меня. — Они же не стоят на месте. И не заходят в села. У них машина, подъедут куда надо, постучат, покопаются, сделают анализы — и дальше. Но вы можете побеседовать о музее с Гаврилой Ивановичем Горецким.
— А он знает?
— Академик-то? — усмехнулись собеседники.
В комнате, где сидел академик, было несколько столов. Обычно стол начальника стоит у окна, но здесь у окна сидела девушка в белом халате. Телефон был там же. Справа у окна работала женщина посолиднее. А единственный мужчина, который находился в комнате, сидел почти у самой двери. И свет падал на его стол справа. Но это был он, Горецкий. Когда наши глаза встретились, он улыбнулся доброжелательно и пригласил сесть.
Я стал рассказывать, что видел и слышал у камня «Богатырь». Он слушал с улыбкой. Вдруг я поймал себя на том, что пришел-то к ученому, чтобы послушать его. И, прервав свой рассказ, попросил его продолжить.
— Может быть, не надо писать об этом, — сказал он, помедлив. — Уже сейчас нас забрасывают письмами. Одни упрекают нас в ребячестве: делать, мол, вам больше нечего, как создавать музей валунов. Другим, наоборот, не терпится его посмотреть. Хотят приехать ознакомиться. Первые просто недопонимают, а вторые... опять же недопонимают. Дело это не одного года. Пройдет еще лет десять, пока музей полностью будет готов. Ведь это не так: увидел валун — тащи. Музей будет создаваться на научной основе. А чтобы изучить валуны, нужно время.
— Где он будет расположен и как будет выглядеть?
— Разместится музей на территории нового академгородка и займет пять-шесть гектаров. И будет представлять ландшафт Белоруссии в миниатюре. Возвышенности такие-то и «руководящие валуны» с тех мест.
— Что значит «руководящие валуны»?
— Это такие камни, по которым можно определить, откуда и куда двигался ледник. Скажем, на Минской возвышенности взяли на изучение два валуна, пришедших с ледником из Скандинавии. Один из них имеет родственников на родине — ив одном районе, и в другом. Им нельзя руководствоваться при определении направления движения ледника. Другой же имеет родственников только в одном ограниченном районе. Это и будет «руководящий валун». Потому что только в этом случае мы можем сказать, что ледник двигался от точки А к точке Б.
— Откуда же пришли в Белоруссию эти валуны?
— В основном из Скандинавии. Есть и из Финляндии. Встречаются также балтийские, то есть выходцы со дна моря. А по составу: рапакиви-граниты, уралитовые порфириты, красные и бурые порфиры, песчаники, кварцевые порфиры...
— Когда же ледник доставил сюда эти валуны?
— Последнее оледенение на территории республики было семнадцать тысяч лет назад. Тогда и осели камни на наших землях.
— И долго они добирались сюда?
— Долго. Ледник двигался со скоростью один сантиметр в час. В общем, делал сто километров за тысячу лет.
