Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1979 год
Капитан Киридон передвинул ручку машинного телеграфа в положение «малый ход». Он ощущал теперь каждый удар волны о корпус танкера, каждый поворот винта. Навязчиво лезла в голову мысль, что пришли поздно.
— Иван Никифорович, — донеслось с крыла. — На мостике «панамца» кто-то подает световые сигналы.
— Понял, следите внимательнее... На руле, чуть вправо... Так держать. Пойдем на циркуляцию.
На душе капитана стало легче. Раз есть сигналы, значит, кто-то жив. Но зрелище, которое предстало перед взорами советских моряков, заставило содрогнуться даже опытного судоводителя Ивана Никифоровича Киридона.
«Юнайтед Вэнгард» — 150-метровой длины теплоход раз за разом черпал левым бортом воду. На палубе царил хаос. Десятки концов свисали с борта и кормы, словно корни мангров, и исчезали в глубине. На третьем, четвертом и пятом трюмах зияла темнота — не хватало лючин. За кормой судна тянулся масляный след.
— Вижу людей, — донеслось с левого борта.
Их увидели сразу многие. Люди, одетые в оранжевые спасательные жилеты, сидели на переборках, на фальшборте. Здесь же, пересекая сверху вниз покрытый ржавым ракушечником борт, висел совершенно бесполезный штормтрап, достигая оголяющегося при качке бортового киля «панамца».
— Анатолий Васильевич, — раздалось в динамиках (по судну была постоянно включена принудительная трансляция, и каждая команда, каждый ответ раздавались во всех без исключения помещениях и на палубе). — Подготовьте линеметательную установку. Будем с кормы подходить.
— Понял, Иван Никифорович, — ответил старший помощник капитана Лях.
— Хорошо. Готовьте спасательные плоты, круги...
Выстрел был не совсем удачен. Ветер отнес линь на корму Панамского судна, но один из моряков сумел все-таки достать его.
— Готовьте плот. Будем передавать его на «панамца», — прозвучало по судну.
Но на «Юнайтед Вэнгарде» думали иначе.
— Иван Никифорович, — донесся с бака голос третьего помощника капитана Сергея Анатольевича Фрейберга. — На «панамце» предлагают принять более толстый конец. Переубедить не могу.
— Хорошо, принимайте, а затем к нему привяжите спасательный плот. Действуйте...
На корму аварийного судна перебралось уже несколько человек. И едва на «Горноправдинске» приняли конец, как по нему начал спускаться одетый в ярко-оранжевый жилет человек.
Он медленно спускался какое-то время и, вдруг вскрикнув, стремительно полетел вниз, прямо на оголявшиеся при каждом очередном такте качки винты и детали руля.
Тишина царила на палубе танкера, пока в воде не появилась голова упавшего. Человек вначале попытался просто плыть к советскому судну, затем, вероятно, поняв свое положение, повернул к лежащему на воде, изогнувшемуся полукругом концу, и начал, перебирая руками, продвигаться к «Горноправдинску».
— Молодец! Сообразил-таки, — радостно выкрикнул боцман Виктор Гуляев. — Иначе амба...
Но радоваться было рано. Протянувшись метров десять-пятнадцать по концу, человек вдруг выпустил его из рук и, опрокинувшись лицом в воду, стал удаляться по течению от спасательного конца.
— На мостике, человек отпустил конец. Его дрейфует к баку Панамского судна.
— Видим... — Голос капитана Киридона был внешне спокоен, но чрезмерная четкость и металл выдавали волнение. — Всем максимум внимания. Включите прожекторы. На баке, отдать конец с «панамца». Даю ход...
Но поиски оказались безрезультатными. Лучи прожекторов вырывали куски поверхности залива, над которым стремительно опустилась густая тропическая ночь. Люди буквально приросли к фальшборту, леерным ограждениям, но несколько часов поиска ничего не дали. И, совершив не один круг, не один десяток зигзагов по штормовому заливу, «Горноправдинск» лег в дрейф в полутора милях от «Юнайтед Вэнарда». Сделать что-либо больше было нельзя. Штормовой ветер завывал на крыльях мостика, по-прежнему высота волны достигала пяти-шести метров. Спускать шлюпки не представлялось возможным. Нельзя было и подойти, тем более ночью: временами «Юнайтед Вэнгард» кренился до 70 градусов, почти касаясь ноками мачт воды, и малейшего толчка было бы достаточно, чтобы судно опрокинулось вверх килем.
Оставалось лишь ждать рассвета...
Спасательные операции начали с первыми лучами солнца.
— Ночью подошел англичанин «Ривербан», — докладывал старший помощник Анатолий Васильевич Лях, показывая в сторону трех судов, покачивающихся на волнах милях в двух от танкера, — и два индийских судна — «Вивэкананда» и «Стейт оф Уттарпрадеш». Капитан с «Вивэкананды» заявляет, что он назначен старшим по спасению.
— Ладно, пусть считает себя старшим, — спокойно произнес Иван Никифорович. Для него сейчас это не имело никакого значения. Главное было спасти людей. — Готовьте плот. Попытаемся передать на «Юнайтед Вэнгард»...
Но операция не удалась. На «панамце» не смогли подтянуть спущенные на воду плоты ни с «Горноправдинска», ни с «Ривербана». И оба они, провиснув на оборвавшихся концах и вынесенные течением к баку теплохода, бились об его стальные скулы.
— На мостике. С кормы «панамца» прыгнула группа людей, — разнеслось по судну.
— Видим, — ответил Киридон. — Спустить все штормтрапы по правому борту. Приготовить круги, выброски...
В эти минуты Иван Никифорович вновь вспомнил погибшего. Капитан Киридон прекрасно понимал сейчас, что от того, как сумеет подойти к этой группе, как будут подняты пятеро связанных между собой людей в оранжевых жилетах, держащихся за двухцветный — оранжевый с белым — круг, будет зависеть успех всей спасательной операции в дальнейшем. Удача вселит в оставшихся на «панамце» надежду и веру в спасение, неудача усилит страх и нерешительность.
Едва группа оказалась метрах в 10—15 от борта застопорившего ход судна, в воду полетело одновременно несколько спасательных кругов. За них ухватились спасавшиеся.
— На каждый штормтрап шесть человек, — командовал старпом, находившийся на главной палубе. — Поднимать только тогда, когда человек прочно ухватится за трап. Не очень быстро, люди измучены...
Но едва начали поднимать самого крупного моряка, поняли, что вытащить его невозможно. Вместе с ним тянулись из воды остальные четверо, связанные с ним одним концом. В это время «Горноправдинск» начал заваливаться на левый борт. Здоровяк вцепился в штормтрап, а остальные, потянувшиеся за ним виноградной гроздью, оказались в самых невероятных положениях — висящие боком, вниз головой. Здоровяк не смог удержаться и с высоты примерно пять-шесть метров рухнул на своих товарищей.
— Анатолий Васильевич, разрешите, — перед старпомом стоял матрос Петр Игнатюк — двадцатитрехлетний парень в спасательном жилете. В руках его был матросский нож.
— Давайте... Только надеть на жилет страховой пояс. Боцман, будете страховать Игнатюка...
Теперь за бортом было уже шесть человек. Шестой — Петр Игнатюк — советский матрос, подплывая то к одному, то к другому спасаемому, разрезал соединявший их конец, а затем помогал добираться до одного из трапов, висевших вдоль борта. Люди хватались за него мертвой хваткой, и уже через несколько секунд оказывались наверху, где их подхватывали стоящие за леерами моряки, передавали своим товарищам на палубу. И там спасенные падали навзничь.
Здоровяка поднимали последним. Он не упал на палубу, хотя был измотан падениями и ударами о борт танкера.
— Прошу проводить меня на мостик, — были первые его слова.
Но вначале пришлось принять душ, выпить стакан крепкого чаю, а уж потом, обернувшегося в чистую простыню, его провели на ходовой мостик.
— Хэлло, кэптен. Я чиф-инженер Джогиндар Синг, — представился он по-английски и продолжал: — Думаю, это единственный способ спасения для наших людей, хотя желающих прыгать в этот коктейль соленой воды, нефти и брызг немного. Кое-кто смирился со смертью...
И пока «Горноправдинск» делал очередной заход, старший механик Джогиндар Синг, индус по национальности, кутаясь в простыню, рассказывал о случившемся.
Это был один из обычных рейсов «Юнайтед Вэнгарда». Они шли из порта Дамим в Саудовской Аравии на Рангун. Милях в трехстах от Цейлона и примерно на таком же расстоянии от Мадраса волнами сорвало сразу несколько лючин на третьем, четвертом и пятом трюмах — брезенты и стальные шины не закреплялись: капитан надеялся на быстрый и благополучный переход. Да и с кем было все это делать? Весь рядовой состав, кроме боцмана, не имел специальной подготовки, вышел впервые в море, как и погибший Хамид, которого пытались остановить перед спуском. Он послал всех к черту. Надеялся на свою силу — был неплохим спортсменом. Но не знал, что такое море. После того как были сорваны лючины, всего нескольких волн, захлестнувших палубы, хватило, чтобы теплоход, набрав воду в свободные трюмы, стремительно лег на правый борт и больше не выпрямился. На мостике в тот момент были капитан Абдул Шакур и старший рулевой Басхар. Когда судно завалилось на борт и все затряслось or бешено вращавшегося несколько минут винта, они услышали выстрелы лопавшихся стальных концов на шлюпочных балках. И выскочили одновременно, чтобы задержать хоть какой-либо бот, но оба были сбиты с ног, и уже третьи сутки капитан лежит в своей каюте без сознания, а старший рулевой — на палубе. У обоих перелом ног, и, похоже, началась гангрена.
