Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1985 год
— Ага, значит, и вы почувствовали! — обрадовался профессор.— Но не пугайтесь. Это действие психофона Мегеры. Признаков внеземного интеллекта пока нет. Биодеятельность планеты только на низших и средних уровнях.
За шесть часов путешествия по Мегере мы не встретили ни единого живого существа. Даже птицы какой-нибудь, вроде той, что мы вспугнули около бункера, не увидели. Не удержавшись, я демонстративно осведомился у профессора, где же его пресловутая фауна.
— Под нами, под нами,— Набиль указал пальцем вниз,— в почвенном слое. Малейшее изменение погоды — мегерианские споры и личинки начнут пробуждаться.
— А когда изменится погода? — пытал я.
— Вот-вот должна, судя по положению Красного солнца.
Я посмотрел в небо и ничего особенного не увидел, разве что солнце стало ярче, а одна из лун зашла частично за другую. Теперь положение небесных тел напоминало мне наклоненную восьмерку.
Неожиданно в стороне хрустнуло, будто кто-то сломал о колено сухую ветку. Машинально я толкнул ногой тормоз и одновременно врубил защиту. Репелон кэба сомкнулся над нами.
— Что это было, Набиль?
— Точно не уверен, но похоже на электрический разряд.
Снова повторился треск, и небо разверзлось над нами. Белый зигзаг молнии вонзился в пустыню. Началась гроза, какой я ни разу в жизни не видел. В абсолютно чистом, без единой тучки, небе вспыхивали огненные шары и ленты. Одна из молний ударила в дюну метрах в пяти от нас. Бурая потрескавшаяся глина мгновенно раскалилась добела, вспучилась пузырями и снова затвердела. Ураган бушевал несколько минут и, видно, разрядив без пользы весь свой арсенал, покрыв поверхность планеты волдырями ожогов, утих.
— Ну что, едем дальше? — предложил я, но профессор меня не услышал.
— Смотри! — Он указал на ближайший оплав.
Спекшийся грунт вокруг пузырчатого бугра покрылся сетью мелких трещинок. Оттуда выползали, как змеиные язычки, стебли с раздвоенными верхушками. Эти травинки и впрямь чем-то напоминали змей. Не спеша, но невообразимо быстро для растения вытягивались они из земли желтоватыми трубками, которые становились все выше, толще, мощнее...
На наших глазах тоненькие ростки превратились в похожий на репейник куст. Он продолжал расти. Стебли стали стволами, от них выстрелили золотистыми кудряшками боковые побеги. В считанные минуты побеги-кудряшки опустились вниз до грунта и принялись расползаться в разные стороны. Некоторые побеги попадали в трещины и, по всей видимости, выбрасывали корешки. Тут же начинали подниматься вверх новые ростки и раздаваться в толщину. Один длинный отросток дотянулся до нашего кэба, ткнулся в гусеницу.
— Что будем делать, профессор? — забеспокоился я.— В механизм кэба растениям, конечно, не проникнуть, но ходовую часть они могут опутать своими щупальцами.
Саади похлопал меня по плечу:
— Боитесь за технику, Алеша?
— Боюсь не боюсь, но лучше скажите вашим сорнякам, чтобы прорастали куда-нибудь в другую сторону.
— Увы! Они меня не услышат. А если и услышат, то вряд ли внемлют. «Детектор разума» утверждает, что интеллектом здешний создатель обошел энергичные растения.
— Тогда придется их побеспокоить без предварительных контактологических дебатов.
Я включил заднюю передачу, чуть провернул гусеницы. Словно вздрогнув от боли, оборванный побег взметнулся вверх. Над местом обрыва сразу же возник маленький дымный клуб. Такой же я видел на Земле, когда наступил в лесу на старый гриб-дымовик. Только это облачко было не из спор, не из сока или какого-нибудь сокового пара, а состояло из мельчайшей мошкары, устремившейся на свободу через полую сердцевину побега.
Между тем на основном стволе растения, в полуметре от земли, набухла колючая яйцевидная шишка. Сходство с яйцом еще более усилилось, когда шишка лопнула. Из нее самым натуральным образом вылупилось существо, напоминающее непомерно толстого короткого червя-трепанга. Существо младенческого возраста с похвальной решимостью двинулось за мошкарой. Не обращая внимания на раскачивание ветви, существо доползло до края и там остановилось, как бы раздумывая, что делать дальше.
— Что зовет его к братьям по древесному соку? — съязвил я.— Не та ли извечная тяга к контакту?
— Возможно,— согласился Саади.— Только контакт в данном случае продиктован мотивами гастрономическими.
И действительно, из тела «трепанга» стали выкидываться тонкие длинные язычки. К ним прилипала мошкара, и язычки возвращались в тело, а трепанг снова и снова забрасывал их в густое облачко насекомых.
Откуда-то метеоритом взлетела ширококрылая птица, пронеслась над кустом и скрылась вдали. Вместе с ней исчез и трепанг.
— Прощай, пытливый друг наш! Приятного тебе контакта! — Я помахал рукой. Саади был занят своими мыслями и не поддержал шутки.
— Ну вот и дождались,— сообщил он.— Пустыня пробуждается. Смена времен года.
Только сейчас до меня дошло, что нам посчастливилось наблюдать самое важное на Мегере — эволюцию живого мира. Разряд молнии пробудил дремлющие в почве споры. Сочетание солнц и лун создало необходимые условия, и на поверхности Мегеры закипела жизнь, завертелась в фиесте благоприятного сезона.
— Что будем делать, Абу-Фейсал?
— Поедем домой. На сегодня хватит. Надо отдохнуть, обработать полученные материалы и подготовиться к завтрашнему выходу. Думается, мы увидим еще немало интересного.
Я согласился с контактологом: его задача — искать интеллект, моя — обдумать все, что касается Тринадцатой гиперкосмической.
Обратно мы ехали напрямую и через тридцать минут были уже у бункера. Наш рукотворный курган не попал в зону грозы и потому встретил теми же безрадостными ржавыми кочками. Мы въехали в «предбанник», прошлюзовались. Каждый занялся своей работой, и до самого вечера мы не общались, пока гроза не подошла к бункеру.
Когда первые молнии обрушились на пересохший барабан почвы над форстанцией, мы уже сидели в обсерватории. Включив фиксирующую аппаратуру, я вооружился кинокамерой.
Перед нами повторилась точно та же картина, что и в пустыне. Сначала выросло дерево. Я отправил кибера сломать ветку. Из места облома выпорхнуло облако гнуса, созрел и вылупился прожорливый трепанг. Но дальше события стали разворачиваться по-иному. На трепанга напала уже не птица, а невесть откуда «прискакавшая» на непомерно длинных паучьих ножках черепаха. Хрумкнув, она проглотила половину трепанга. Какая это была половина, передняя или задняя, сказать было трудно, но такое усечение, как ни странно, пошло трепангу на пользу. Уцелевшая его половина, не мешкая, отрастила несколько подвижных конечностей. Существо проворно засеменило куда-то в пустыню...
— Эволюция...— словно прочитав мои мысли, сказал Саади.
Хотя выходило, что я спорю с самим собой, но, раздосадованный проницательностью партнера, все же решился возразить:
— Далеко ли она заведет, такая эволюция? Половинку червя сожрут или у ближайшего куста, или немного дальше...
— Пусть у следующего куста,— махнул рукой Саади.— Все равно рано или поздно найдется хищник, проявление разума которого поставит его над всей остальной органической природой...
— Бросьте, профессор, сколько раз оказывалось, что хищник, которому приписывали разум, не прислушивался даже к инстинктам самосохранения.
— Осторожней, Алеша, осторожней. У человеческого разума были свои этапы развития. Свои времена года, так сказать. Было в нашей истории варварство, средневековье, фашизм. Социальные антагонизмы, преступность, были попытки ядерного самоубийства. Мы перешагнули через все это — а значит, поднялись на новые ступени интеллекта...
Мне вспомнились материалы Тринадцатой гиперкосмической, видеозапись, которую я успел просмотреть на Пальмире. Из озера доставали тела Аниты и Бурцена. Доставали, вернее, их пустые костюмы, такие же новенькие и такие же надежные, как и наши. Только без шлемов.
— Если бы перешагнули, то не погибали бы люди,— сказал я неожиданно для себя.
И Саади угадал мои мысли. Не потому ли, что подумал о том же?
— Вы о гибели Феликса и Аниты? — с вызовом произнес он.— Но при чем здесь это? Несчастный случай...
— Не уверен...
Саади покраснел. Он всегда краснел, как только я заговаривал о давних событиях.
— Не понимаю, о чем вы говорите, Алексей Васильевич. Я давно догадываюсь, какие у вас бродят мысли. Вы предполагаете, что произошло убийство?
Я помолчал, и Набиль Саади покраснел еще больше.
— Абу-Фейсал, а вы верите, что двух достаточно опытных ученых не могли защитить ни поле, ни кэб, ни костюмы?
— Они вышли из кэба. У озера была довольно густая растительность. Феликс, чтобы не повредить деревья, оставил кэб и прошел дальше пешком.
