Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05
— Я еще не готова умереть, — угрюмо проговорила Мэгвин.
У нее был все тот же вид борца, что и в молодости — сильная шея, плотное мускулистое тело, крепкие ноги. Однако коротко остриженные волосы были уже цвета серого гранита, а лицо иссечено морщинами после долгих лет труда под жарким солнцем.
— Не может быть двух правительниц в одной Семье, — сказал Дубич, пропуская меж пальцев заплетенную в седые косички бороду. — Кто-то должен умереть. Если только ты не уступишь.
— Ха! — только и ответила Мэгвин. Затем подняла руку и, стиснув кулак, пристально поглядела на вздувшиеся бицепсы. Кожа на руке была дряблая, вся в старушечьих коричневых пятнах — но в глазах Мэгвин горел все тот же молодой огонь.
— Почему же не уступить, Мэгвин? — тихо проговорил Дубич. — Таков закон жизни. Юность приходит на место старости.
— Да, — согласилась Мэгвин, — когда старости ничего Другого больше не остается. Я создала эту Семью; я, и только я знаю, как ею управлять.
Совсем другое говорила она девять кочевий назад, когда она бросила вызов старой Борсун Гар и стала правительницей Семьи. Мэгвин была тогда сущий вихрь — скорый гнев и громкий смех, самоуверенность и отвага, и лишь немногим, в том числе и Дубичу, была открыта затаенная нежность ее души. Боги, как же он гордился ею!
— Так ты сразишься с ней? — нехотя выдавил он вслух.
Мэгвин сжала его руку. Дразнящий огонек плясал в ее глазах.
— Не тревожься, дружок. Мои мозги, знаешь ли, ничуть не хуже молодых.
Вызов, стычка — о да, это всегда было ей по душе. Когда-то Дубич наслаждался этим и лишь любовался ею, незаметно подавая советы. С годами, однако, он остыл к сражениям. Таким мирным и спокойным выдалось последнее кочевье, после того, как их взрослые дети разбрелись в поисках судьбы по другим Семьям!.. Он привык уже к зрелому браку и медлительному ритму преклонных лет, он вовсе не хотел все это терять. Ставки в нынешнем бою были чересчур высоки.
Кто-то погремел трещоткой у входа, и Мэгвин крикнула;
— Войдите.
В шатер вошли двое из старших искусников меда — спешили занять наилучшие места, чтобы поглазеть на неизбежный поединок. Мэгвин приветствовала их, не подымаясь с подушки, а Дубич встал, чтобы наполнить медвяником витые кубки-рога. Гости все прибывали, пока места в шатре не осталось, и тогда любопытные стали скапливаться снаружи, чтобы ловить обрывки разговора из-за стен шатра.
Когда явилась Рената Облин, Дубич был изумлен тем, какой она оказалась юной — моложе их собственной дочери. Однако эта девочка остановилась у входа с беспечным и самоуверенным видом. Она была высока и гибка, с длинной каштановой косой. Лучница, подумал Дубич, лучника или скалолазка.
— Добро пожаловать в мой шатер, странница, — официальным тоном произнесла Мэгвин.
Дубич протянул кубок с медвяником. Рената отрицательно качнула головой и одним гибким движением смуглого тела опустилась на помост, скрестив ноги. Теперь уже ни у кого не оставалось сомнений. Рената не могла пользоваться гостеприимством той, которую намеревалась убить.
— Что это у тебя на груди? — осведомилась Мэгвин.
Вместо ответа Рената поставила кувшин на мягкий ковер и раскрыла его.
Все разом подались вперед, чтобы лучше видеть. Из кувшина неспешно выползло крупное насекомое, слишком молодое еще, чтобы взлететь. Кое у кого перехватило дыхание, потому что эта матка была гораздо крупнее обитавших в ульях Мэгвин Гар, и что еще более удивительно, отличалась глянцевито-черным цветом.
— Она хороша, — сказала Мэгвин. Голос ее был вежлив, но Дубич уловил в нем зависть. Давно уже их ульи не получали притока свежей крови. Семья не продержится долго с вырождающимися от кровосмешения пчелами. — Как ты отыскала ее?
— Я покинула Семью Облин целое кочевье назад, — сказала Рената. — У меня было пять спутниц, как и я, молодых девушек, что достигли возраста скитаний. Они нашли себе новый дом в других семьях, но мне этого было недостаточно. Я отправилась в земли Рассвета. Я решила отыскать новую матку и без нее не возвращаться.
Рассветные Земли стылы и бескрайни, и вечные бури бушуют на границе, где зарождается ночь. Я шла по землям, которых нет ни на одной карте, по краю ледников, Я спасалась от камнепадов, кормилась жуками и лишайником; и солнце было лишь оранжевым шаром на горизонте. Я все время искала выводок, где матка только-только пробудилась от зимней спячки. Однажды я нашла такое гнездо, но матка улетела на восток всего за час с небольшим до того, как я туда добралась. Я уж думала, что надо мной тяготеет проклятье.
Но я не собиралась сдаваться. Наконец настало время, когда я рухнула наземь, потому что ноги уже не держали меня — и вдруг земля подо мной затряслась. Раздался такой грохот, что, казалось, обрушится небо, и неподалеку от меня горный склон сполз в долину. Едва ковыляя, я добралась до свежего бурого среза — и там увидела матку, которая выбиралась из своего гнезда. Лавина унесла прочь толстый слой гравия, который нанесли ледники, а иначе матка погибла бы, похороненная под камнями, и мне тоже пришел бы конец.
Рената оглядела своих зачарованных слушателей, и голос ее окреп.
— Тогда я отправилась искать свою Семью, ибо знала, что достойна стать правительницей. — Она перевела взгляд на Мэгвин.
— Может быть, — голос Мэгвин был спокоен и холоден, — только не в моей Семье.
— Об этом мы еще поспорим, — отозвалась Рената. — Взгляни на мою пчелу. Есть у тебя равная ей?
Все промолчали, потому что заранее знали — нет.
— Я могла бы заполучить твою пчелу, — сказала Мэгвин.
— Ты бросаешь мне вызов?
Дубич задержал дыхание, надеясь, что Мэгвин не поддастся порыву. Вызов не должен исходить от нее — ей нужна возможность выбрать оружие.
Мэгвин промолчала.
— Я чую дряхлую кровь, — бросила Рената ритуальное оскорбление. — Боишься?
Молчание.
— Хорошо, — нетерпеливо сказала Рената, тогда я вызываю тебя. Докажи, что можешь управлять этой Семьей.
— Все здесь — свидетели, что ты бросила мне вызов, — Мэгвин улыбнулась с видом хищника, изловившего добычу. — За мной выбор оружия.
Рената изумленно выпрямилась, ощутив в голосе соперницы неожиданный прилив силы. Она как будто подозревала обман.
— Что ж, — сказала она наконец. — Выбирай.
— Прошли те времена, когда правительнице Семьи нужна была только грубая сила. Сейчас главное — искусство управлять. Я вызываю тебя на поединок. Каждая из нас возьмет рой и достаточно людей, чтобы о нем заботиться. Будем состязаться в течение одного кочевья, и та, что в конце его изготовит лучший мед, — победит.
— Кто будет судьей? — спросила Рената, сузив глаза. Предложение Мэгвин было более чем необычно.
— Тоговцы медом из Эрдрума, — отвечала Мэгвин.
— И ты дашь мне право выбрать пчел из вашего роя?
— У нас все пчелы хороши. Выбирай, если хочется.
— А как насчет людей — пасечников, смесителей, перегонщиков?
— Возьмешь всех, кого сможешь убедить пойти за тобой.
Улыбка скользнула по губам Ренаты, словно такой поединок пришелся ей по вкусу.
— Снаряжение?
— Поделим поровну. По справедливости.
— Неплохое предложение, старушка, сказала Рената. — В нем есть здравый смысл.
— Так ты согласна, малышка?
— Согласна.
Слушатели пришли в волнение, понимая, что тяжесть решения ляжет, в некотором смысле, и на их плечи. Каждому из них предстояло выбирать, чью сторону принять. Никогда еще Семье не предстояло такое странное кочевье.
Рената поднялась, но прежде чем протянуть руку к пологу шатра, замерла.
— А что будет с проигравшей? — спросила она.
Мэгвин Гар помедлила. Ответ мог быть только один.
— Почетная смерть.
Ничего не могло быть почетнее, чем умереть от яда собственных пчел. Мучительная, но естественная гибель.
Впервые за весь вечер уверенность Ренаты поколебалась.
— Хорошо, — сказала она с подчеркнутой самонадеянностью. — Пусть будет так.
Когда все свидетели вызова покинули шатер, Мэгвин обернулась к Дубичу.
— Ах, она сильна и отважна, Дубич, но в уме ей со мной не тягаться.
Дубич поспешно обходил шатер, собирая опустошенные кубки. Замысел Мэгвин вызвал у него тяжелые предчувствия.
— Дубич? — окликнула она. — Ты меня осуждаешь?
— Я ведь и слова не сказал, — отозвался он.
— Нет, но твое молчание замораживает воздух. Чем тебе не по нраву мой замысел?
— Этот поединок обратит молодых против стариков, — сказал Дубич. — Наши юнцы захотят присоединиться к ней.
— Вот как? Что ж, на моей стороне будет мудрость, опыт, искусность.
— А на ее стороне — энергия и творчество. И новая матка. Мэгвин, она может победить.
Мэгвин усмехнулась.
— Если бы не так, это был бы не поединок.
