Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год
На мгновение промелькнуло в памяти, как на кегельбане от тяжелого шара-ядра разлетаются легкие фигурки, и сам я показался себе таким же обреченным: секач будто специально был нацелен в меня рукою опытного игрока и теперь летел точно, неотвратимо... Правда, у меня было ружье и я имел право защищаться (уж не об охоте речь!), однако медлил, какая-то сила удерживала, не позволяла поддаться инстинкту. Можно, конечно, хладнокровно оценив ситуацию, назвать эту силу опытом, стремлением не нарушить правила охоты: запрещено стрелять в ту сторону, где есть люди, надо пропустить зверя и бить вдогон. Но это потом легко рассуждать, а сейчас пропускать-то его, окаянного, надо «через себя». Это потом хорошо говорить, что кабан промчался мимо так близко, что чуть с ног не сбил, а пока он приближается, то идет всегда прямо на тебя, надвигается страшной силой. И это ощущение надо пережить, одолеть. Ведь еще секунды — и...
Был еще и страх перед «Высочайшим судом», о строгости и неотвратимости которого мне все уши прожужжал товарищ и «старожил» ГДР стрелок-спортсмен Андрей Коваленко. Через него-то я и попал на «королевскую» охоту в район Ребель. Такая охота в районе проводится один раз в год. К этому времени поголовье кабанов достигает угрожающих размеров, и становится нужным отстрел. Охота представляет собой образец организации, соблюдения ритуалов, высшую школу охотничьего искусства. Именно в таком смысле она и называется королевской. Это не столько сама охота, сколько праздник охоты.
В тот день участников было более ста двадцати, причем восемьдесят — действительные члены общества, они с оружием, а остальные — кандидаты в охотники. Они выполняют все вспомогательные работы: ходят в загон, вывозят из лесу и складывают в установленное место добычу, словом, обслуживают охоту, но при этом они учатся, познают ее многочисленные законы и таинства, начиная от безопасности в обращении с оружием, изучения повадок зверей и кончая умением вести себя в присутствии старших по стажу. К слову сказать, традиция предопределяет меру уважения и авторитета на охоте только в соответствии с заслугами перед охотобществом, а не по занимаемому месту в обществе вообще. Мне доводилось видеть, например, как один партийный работник, будучи кандидатом в охотники, ходил в загон, выполнял обязанности официанта за ужином и вообще делал всю черновую работу вместе с другими кандидатами в охотники. Срок пребывания в этой роли не определен, он зависит от наличия мест, поскольку число охотников ограниченно, и от степени зрелости кандидата.
...Зверь стремительно приближался. Комья земли и пучки травы летели из-под его копыт. Уже были видны и вздыбившаяся на загривке щетина, и красноватые, полные страха и свирепой решимости маленькие глазки, и острые желтовато-белые клыки вразлет — мощное и грозное оружие вепря, о котором в охотничьей среде всегда полно рассказов, былей и небылиц одна страшнее другой. Однажды и мне довелось видеть это оружие в действии, когда на моих глазах кабан сильно поранил егеря. Наверное, от скачков могучего зверя подрагивала земля, поскольку сейчас, спустя время, только этим я могу объяснить появление легкой дрожи в коленях. Тогда же, хорошо помню, испытывал страх лишь перед двумя обстоятельствами. Боялся, что зверь отвернет в сторону и выйдет на соседний номер или — того хуже — повернет обратно, на загонщиков. И еще — представитель «Высочайшего суда» стоял в нескольких десятках метров слева от меня и, как мне казалось, с хладнокровием сфинкса смотрел на все происходящее, имея в сознании лишь одну идею — усмотреть в моих действиях ошибку, неверный шаг, несоблюдение закона. Только эти два соображения мешали мне поднять ружье, взять зверя на мушку. Ставшие вдруг несколько ватными руки, конечно, тут ни при чем. А секач был уже совсем рядом. «Идет, вражина, прямо вутыч, как говорят в Сибири. И будто назло: ни деревца на пути, ни кустика. Чем же все это кончится? А начиналось так хорошо...»
Десять горнистов специальным гимном открыли праздник. Инструктаж был короткий. Предполагается, что участники такой охоты должны знать все правила ее проведения. Руководитель районного охотобщества Карл-Хайнц Меллер лишь указал на недостатки, обнаруженные при проверке документов и оружия, проинформировал о наиболее примечательных событиях, происшедших в коллективе за год, назвал самых удачливых — обладателей трофеев, отмеченных медалями, потом разделил всех участников на группы, назначил старших, пожелал всем ярких впечатлений. Не добычи, не удачи, а впечатлений!
Впервые узнав о том, что в охоте будет участвовать сто двадцать человек, я сначала не поверил, а потом невольно подумал о суете и неразберихе, которая, как мне казалось по прежнему опыту, непременно должна возникнуть, когда этакая масса людей разбредется по лесу. Однако ничего подобного не произошло. Ни руководитель охоты, ни его помощники ни разу не повысили голоса. Все передвижения и расстановки происходили по определенному сигналу горнов, каждый участник охоты знал свое место и свой маневр, поэтому создавалось впечатление какой-то легкости, непринужденности в управлении всем процессом. Дисциплина соблюдалась строжайше. Например, когда стрелки были уже расставлены, а загонщики готовы начать движение, из ельника неподалеку от линии номеров выскочило стадо кабанов. В принципе можно было стрелять, но сигнальщик только вынимал из чехла свой горн, и формально начало охоты еще не было обозначено. Никто из наблюдавших за стадом даже не попытался вскинуть ружье. Когда сигнал прозвучал, звери уже были вне досягаемости, и опять же никто не сокрушался и не ругал горниста за медлительность, не говорил, что по его вине добыча ускользнула прямо из рук.
Надо сказать несколько слов о старшем горнисте. Его все зовут Пауль, хотя его настоящее имя Герд Августин. Он второй призер соревнований среди всех горнистов республики. Пауль по собственной инициативе открыл школу юных горнистов и регулярно по вторникам и четвергам проводит в ней занятия. Быть сигнальщиком на охоте — дело вовсе не такое простое, как может показаться непосвященному. Система сигналов довольно сложная, одних гимнов нужно знать немало. Так, кроме открытия и закрытия охоты, начала и окончания загонов, приглашений к завтраку, обеду и ужину, чествования удачливого стрелка и многих других, существуют гимны на смерть кабана, оленя, лисицы, зайца, фазана...
...Зверь в одно мгновение метнулся в сторону, замелькал между деревьями, которых вдруг стало очень много. Но стрелять нельзя было не только поэтому, ведь там, за деревьями, еще виднелись загонщики, а правее, в той стороне, куда уходил вепрь, стоял Пауль. Нужно было выждать, когда зверь пересечет линию стрелков, и только тогда нажимать на спусковой крючок. Удерживая кабана на мушке, я на чем свет стоит ругал себя за то, что нервничаю и могу упустить верную добычу и тем самым опозориться перед немецкими товарищами, обречь себя на долгие и мучительные переживания по этому поводу, ведь первое участие в такой охоте останется в памяти на всю жизнь. Надо быть охотником, чтобы понять это состояние. А кабан, хотя я и держал его на мушке, все удалялся, не пересекая линию стрелков, и тень «Высочайшего суда» сгущалась в моем воображении...
Вечером в установленное место была свезена вся добыча. На поляне уже горел костер, было много женщин и детей — пришли и приехали семьи, родственники, друзья охотников, просто желающие принять участие в празднике.
Такой вид отдыха и взрослым-то доставляет большое удовольствие, а дети прямо-таки цветут от восторга и счастья. Но для тех и других это не просто проведение досуга, закалка на свежем воздухе, но и урок нравственного воспитания. Многочисленные традиции и ритуалы помогают познавать природу родного края, учат бережному отношению к ее богатствам. К слову сказать, разведению и охране животных охотобщество уделяет гораздо больше внимания, чем самой охоте. Определены участки леса, где установлены кормушки и запрещена всякая стрельба. Члены общества заготавливают на зиму сено, собирают желуди, орехи, на лесных полянах засевают кормовые площадки. Лет пятнадцать назад в районе совсем не было ланей. Охотобщество закупило несколько десятков особей, какое-то время они содержались в специальных загородках в лесу, потом были выпущены на волю. Сейчас лани стали промысловым видом диких животных.
Перед общим строем участников охоты и перед гостями товарищ Меллер поблагодарил всех за строгое соблюдение мер безопасности, за организованность и порядок. Под торжественные звуки горнов тем, кому сопутствовала удача, на шапку прикрепили еловые веточки. Наиболее торжественный момент — коронация самого удачливого. Им оказался слесарь Эберхарт Манке. И хотя корона сделана не из золота, а из веточек ели, почести лучшему охотнику были оказаны поистине королевские. Долго перечислялись его заслуги и достоинства, были отмечены не только меткость и выдержка, но и знание охотничьих правил и законов. Король охоты наделен большими полномочиями: весь вечер ему обязаны оказывать всевозможные знаки уважения, в присутствии Короля никому нельзя сидеть без его разрешения, любая его просьба должна выполняться беспрекословно, ему принадлежат права амнистии или усиления наказания на «Высочайшем суде» и многие другие «королевские» привилегии. И конечно же, все это подчинено одному важному правилу — осуществляется на веселой волне, с шуткой, с выдумкой.
