Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1988 год
Наше внимание отвлек странный летательный аппарат, который на большой скорости вдруг проехал мимо нас и остановился у ангара. Он только что сел. Обтекаемый колпак открылся. Из самолета вылез худой человечек без шлема, без парашюта, в ковбойке и стареньких брючках, подпоясанных тоненьким ремешком. Самолетик не имел того, что мы называем хвостом, зато у него было две пары совершенно одинаковых крыльев, одна пара впереди, другая — сзади. Человек подошел к самолету, поднял ту часть его, что лежала на земле, и поволок машину в ангар. Мы подошли ближе, Дасти заговорил с летчиком странного самолета, похожего на самоделку. Оказалось, что это и есть самоделка. И мы узнали, что хозяин, строитель и летчик, делает самолеты и летает на них уже много лет. Этот он построил год назад, купив за 200 долларов чертежи и подробную документацию у какой-то фирмы.
— Я жил в Англии, но переехал в Америку именно из-за этого...— рассказывал он.
— В Англии мне не разрешили бы летать на самолете, который еще не испытан официально. А здесь мне надо только сделать в кабине яркую надпись «экспериментальный», чтобы, если кто сядет в машину, знал, что она еще «дикая». И все. Остальное — бумаги — здесь формальность. Ах, какие машины мы тут строим! Авиационная индустрия, связанная официальными рамками безопасности и процедурой испытаний каждой машины, далеко позади того, что делаем мы. Пойдемте, я покажу...— И он повел нас в ангар, где стояли и лежали какие-то странные сооружения, каждое из которых, по утверждению летчика, летало, и летало хорошо. Мое внимание привлекли несколько почти одинаковых, уткнувшихся носами или хвостами в пол конструкций.
— А где же тогда переднее колесо? — спросил я неуверенно.
— Мы его убрали,— сказал летчик.— Машина такая легкая, с передним колесом она от ветра поднимает нос, опрокидывается и ломает винт...
На следующий день, в воскресенье Дасти возил меня в горы, в главный город Золотой лихорадки середины прошлого века — Сентрал-сити. Маленький городок с салунами «типа 1860 года», с надписями при входе в бары: «Все огнестрельное оружие должно быть сдано на хранение бармену». Но тронуло больше всего старинное кладбище: нечастые ряды небольших замшелых выщербленных плит с такими странными, «не нашими», надписями: «Анджела, жена Френка Эберхарта, умерла 19 апреля 1895 года. Дожила до 26 лет. Ушла слишком рано». Или: «Питер О"Келли. Убит 24 апреля 1882 г. Дожил до 57 лет. Уроженец Корнелла, Англия». Или: «Сын Д. Д. и Марии Хани. Декабрь 1907 г.— февраль 1909 г. Ушел, но не забыт». Как, наверное, было тяжело умирать, да и хоронить всем этим людям, забравшимся так далеко от мест, где они выросли и родились. Да и расположено кладбище как-то до жалости одиноко. Представьте себе неширокую долину, окруженную со всех сторон безлесными холмами, а за ними — еще холмы. Со всех сторон, еще дальше — Скалистые горы, а еще дальше там и сям блестит снег, холодные вершины в голубом небе, кристально чистый холодный воздух трех тысяч метров над уровнем моря.
После поездки по местам Золотой лихорадки мы отправились в загородный дом племянника Дасти. В этом доме я и останусь с Дасти до отъезда. На работу буду ездить сам, на стареньком автомобиле одного из моих университетских коллег. Он в эти дни будет ездить на машине своей жены. Дом племянника Дасти и сама дорога туда — меня удивили. Сначала надпись — «Эльдорадо» — на указателе у дороги... Неужели то Эльдорадо, которое с детства ассоциируется со страной золота,— рядом?
— То самое,— смеется довольный Дасти.
Ну а сам дом оказался гигантским сооружением с бассейном, зимним садом, главной спальней примерно в сто квадратных метров и такой же кухней, несколькими спальнями для гостей. Его строил для себя какой-то знаменитый архитектор, но в конце строительства почувствовал, что если он не продаст дом тотчас же, то разорится. И нашелся чудак с достаточными деньгами, чтобы купить его. Им оказался родственник Дасти.
Собственно, история этого племянника так же фантастична, как сам его дом в двух десятках миль от Эльдорадо.
Племянник Дасти был сначала из тех, на кого все махнули рукой. Кое-как кончил школу, ушел в лагерь хиппи, через год с лишним вернулся оборванный, длинноволосый, с гитарой. И все время только пел песни, пропадал на каких-то сходках, говорил, что ищет себя, да собирал разные камушки. Камушки были его страстью. Собственно, для того, чтобы сделать свои коллекции камушков красивее, он и поступил на какие-то курсы или в школу, где обучали на оценщика полудрагоценных и драгоценных камней. Школа была платная, но семья ссудила его деньгами для того, чтобы он хоть чем-нибудь занялся, и он уехал учиться в Нью-Йорк. С этого и пошло. У племянника Дасти оказался талант и безупречный вкус на драгоценные камни, даже алмазы. И спрос на племянника стал таким большим на бирже камней (есть и такая), а гонорары, которые он начал получать, столь огромны, что через два года он заработал свой первый миллион.
— Правда, почти половину его он потратил на этот дурацкий дом и большой кусок ущелья, в котором дом стоит,— закончил Дасти рассказ.
— Безработные, моряки и полярники должны уметь хорошо готовить, не так ли, Игор? — весело сказал Дасти и положил на противень несколько свиных ребрышек. Он помазал их сверху горчицей, положил между ребер толстые кружки картофеля и так же порезанные баклажаны,— оказывается, они называются здесь «эгг плант», что значит «овощ-яйцо»,— положил на картофелины кусочки масла и сунул все это в духовку.
Мы сидели в огромной кухне, попивали пиво из холодильника и ждали ужин. И пошли морские рассказы, рассказы о зимовках. Как ни удивительно, а именно это, а не золотые денечки на теплых пляжах и веселые гулянки вспоминаются, когда оглядываешься назад.
— Послушай, Дасти, у меня возникло от прошлой зимовки и от общения с американцами здесь, в Штатах, такое чувство, что вы, как нация, считаете, что многое, к чему в других странах тщательно готовятся,— можно делать сразу, наобум, учиться в процессе дела. Например, полярные летчики у нас — это профессионалы Севера, то же касается и остального состава зимовок. Из обслуживающего персонала — все, кто у нас зимовал,— работали перед этим где-нибудь в подобных трудных местах. А у вас приезжает новая смена зимовать в Антарктиду — и оказывается, что никто из ее членов ни разу в глаза не видел снега и льда. Только в стакане с виски. Дасти смеется самодовольно.
— Это точно. Мы считаем, что главное в человеке — способность здраво мыслить и умение приспособиться к любым условиям. Все люди обладают этими качествами. Поэтому им можно поручить любую работу. Первые пару дней они будут делать ошибки, а потом научатся. Но, к сожалению, наше военное начальство чересчур придерживается этой гипотезы.
И Дасти рассказал, как он однажды, по приказу начальства, стал капитаном морского судна, танкера, полного авиационным бензином, который надо было доставить из Калифорнии ни много ни мало как в Антарктиду. Так получалось, что легкая, поршневая, авиация американцев в Антарктиде осталась без горючего. Командир вызвал Дасти и угрюмо спросил, командовал ли он когда-нибудь чем-нибудь плавающим, хотя бы катером.
— Нет, сэр,— сказал Дасти,— я только летал над морем, ведь я же летчик.
— Я так и знал, но ничего,— сказал командир,— научитесь.
— А ведь доплыли,— продолжал Дасти.— И ты знаешь, как нас встретили в Антарктиде? Конечно, первыми к нам прибежали пингвины. А между ними какой-то шутник, из таких же, как мы, американских военных, воткнул в снег большую фанерку, на которой было написано: «Янки, убирайтесь домой!»
Мы замолчали. В огромном доме-дворце было так тихо. И тут зазвонил телефон. Это был Рик, Ричард, младший сын и основная забота Дасти. Рик хорошо учился в школе, любил и знал радио и поступил в колледж инженеров по электронике. Но проучился лишь два года и бросил. И сколько Дасти ни уговаривал его доучиться, сколько ни объяснял, что без диплома Рик будет всегда лишь техником, Рик начал работать в одном, потом в другом, потом в третьем месте. Узнав, что я здесь, он довольно быстро приехал к нам.
Рик, по-видимому, то, что называется настоящий американец. В детстве и юношей научился чинить автомашины и почти любую электронику. А то, что бросил учебу, чтобы сначала «найти себя», просто типично. Ведь кругом висят объявления примерно такого содержания: «Хочешь разбогатеть? Хочешь через два года иметь сто тысяч? Это очень просто. Ведь наверняка есть что-то, что ты можешь делать лучше всех людей на земле. Ты только должен найти это «что-то» в себе. И мы поможем тебе сделать это». Дальше, к сожалению, следует стандартное «позолоти ручку...».
— Я уже основал шесть компаний,— говорит Рик гордо.— Правда, все шесть обанкротились,— добавляет он.— Но у меня есть идейка...
— Рик, как тебе удается сохранить свое имущество при банкротствах?
