Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1988 год
— Тогда у меня есть предложение,— сказал Доббс.— Давайте попотеем здесь еще месяца полтора, а потом свернем лагерь и — по домам!
В лагере вновь восстановился мир. Яростные стычки, подобные последней, больше не повторялись. Сейчас перед ними была определенная цель, точно обозначенный день, когда они свернут лагерь. И это в корне изменило их настроение и поведение, они не в силах были даже представить себе, что между ними вообще доходило до серьезных ссор. Теперь они с головой ушли в составление самого лучшего плана: как уйти отсюда незаметно и найти для своей добычи надежное убежище, куда им самим податься и на что употребить свои капиталы.
С приближением дня, в который они решили свернуть лагерь, они все лучше и лучше понимали друг друга. Говард и Доббс договорились даже открыть на равных паях общее дело: стать в Монтерре или Тампико хозяевами кинотеатра и совместно им управлять. Доббс взял на себя художественное руководство: закупку фильмов, распределение сеансов, выступления перед ними, составление программ, приглашение музыкантов, в то время как Говарду отводился участок экономический — касса, оплата счетов и выдача зарплаты, печатание рекламы, ремонт и оформление кинотеатра.
А Куртин не знал, как ему быть. Он колебался: то ли ему в Мехико остаться, то ли вернуться в Штаты. Он как-то вскользь упомянул о том, что у него в Сан-Антонио, в Техасе, якобы есть невеста. Но особенно о ней не распространялся.
Куртин побывал в деревенской тьенде (Тьенда (исп.) — магазинчик.) и закупил провиант. Последнюю партию провианта, которого должно было хватить до отъезда.
— Эй, друг, ты где это запропастился? — спросил Говард, когда появился Куртин и принялся разгружать вьючного осла.
— Я как раз собрался оседлать своего ослика и поехать тебе навстречу,— заметил Доббс.— Мы подумали, не случилось ли с тобой чего. Вообще-то тебе полагалось бы вернуться часа в два.
Куртин ничего не ответил, расседлал осла и подтащил мешки к огню. Потом сел, достал трубку, вытащил из мешков табак и распределил поровну, после чего сказал наконец:
— Мне пришлось здорово дать кругаля. Там, в деревне, я столкнулся с одним типом. Говорит, будто он из Аризоны.
— А здесь ему что понадобилось? — спросил Доббс.
— Вот я и хотел это узнать,— кивнул Куртин.— Но индейцы объяснили только, что он появился два дня назад и что-то вынюхивает. Расспрашивает людей, есть ли здесь шахты, есть ли золото или серебро. Индейцы объяснили ему, что шахт здесь нет, и золота нет, и серебра тоже, и вообще ничего; сами они еле-еле перебиваются — плетут маты и лепят горшки. Но потом ему какой-то дурацкий осел из тьенды напел, что где-то в горах шляется один американец, который охотится на диких животных. Он ведь не знает, что вы тоже здесь, он видел одного меня. По крайней мере, я так думаю. И потом сказал еще этому типу, что я время от времени спускаюсь за провиантом и что, наверное, появлюсь на этой неделе. Вот тогда этот парень из Аризоны и сказал, что дождется меня.
— И что, это грязное животное действительно подкарауливало тебя?
— Да, в том-то и соль. Как только увидел, так и приклеился: чем я тут занимаюсь, нельзя ли тут «сварганить дельце», не валяется ли здесь золото прямо под ногами, короче — всякой ерундой интересовался. Я смекнул, что к чему, и держал язык за зубами, почти ничего не сказал.
— Наврал, по крайней мере, с три короба?
— Это — да. Но если что и наворачивал, то осторожно, чтобы нельзя было проверить. Пустой номер. Он стоял на своем: хочет, мол, со мной в этот лагерь. Уверял меня, что здесь непременно должно быть золото. Он, мол, видит это по руслу пересохшей реки, по сбившемуся песку и по кускам горной породы.
— Он великий человек,— сказал Говард,— если по таким признакам способен понять, есть тут золото или нет.
— Ничего этот парень не знает,— вмешался Доббс.— Шпион он, я уверен. Либо шпионит на правительство — бумаг-то у нас нет, либо на бандитов, которые ограбят нас на обратном пути. И даже если они не о золоте думают, у нас как-никак есть ослы, одежда, револьверы и шкуры, как они считают. Все это кое-чего стоит.
— Нет,— сказал Куртин.— Я не верю, что он шпион. Думаю, он подался за золотом.
— Есть у него с собой инструмент? — спросил Говард.
— Я ничего такого не заметил. У него есть верховой мул, одеяла, кофейник, сковорода и мешок, где напиханы, наверное, всякие тряпки. Вот и все.
— Голыми руками золото никто не возьмет,— сказал Доббс.— Может, у него инструмент украли или его пришлось продать. Но нам-то как быть с этим сукиным котом?
Куртин не сводил глаз с огня. Потом сказал:
— Я его не раскусил. Не похоже на то, что он человек пра-вительст или от бандитов. Вид у него простецкий, как будто что он говорит, то и думает. Но нам придется иметь с ним дело, пусть Доббс в этом и сомневается: он поплелся за мной.
Я сбивал его со следа как мог. Кружил по кустарнику туда и обратно. А когда оглядывал пройденный путь, видел, что дорогу к нашему лагерю он выбрал верно. Будь я один, я отвел бы его от лагеря. Но поди сделай это, если ты при двух ослах.
— Плохо дело, очень плохо,— сказал Говард.— Будь он индейцем — полбеды. Он бы у нас не остался, побыл бы да и вернулся в свою деревню, к семье. А этот парень прицепился, как репейник. Он нюхом чует — есть здесь что-то.
— Все куда проще,— сказал вдруг Доббс.— С этим парнем мы живо справимся. Когда появится, скажем, чтобы немедленно проваливал отсюда подобру-поздорову; пригрозим, что, если мы еще раз его увидим, холостыми стрелять не станем.
— Идиотская затея,— покачал головой Говард.— Он спустится вниз, наплетет там сорок бочек арестантов, может быть, даже угодит к земельным полицейским властям, и окажемся мы в дерьме по уши. С тем же успехом можешь рассказать ему, что мы каторжники, бежавшие с острова Святой Марии.
— Ладно. Тогда у нас в запасе самый простой путь,— с решительным видом проговорил Доббс.— Придет сюда — пристрелим его, и точка. Или повесим его вон на том дереве.
Некоторое время никто на это предложение не отзывался. Говард встал, проверил, поспела ли картошка, невероятная роскошь в их теперешней жизни, снова сел и сказал:
— Насчет того, чтобы пристрелить,— дурость. Может, он ни в чем не повинный бродяга и предпочитает блуждать по привольному миру господню, воздавая молитвы творцу: он радуется всем сердцем тому, сколько вокруг красоты, а не мотается по нефтяным промыслам и не горбатится по шахтам и рудникам за вшивую мзду. Пристрелить такого бродяжку без всякой его вины — преступление.
— Откуда мы знаем, что он ни в чем не повинен? А если он преступник? — возразил Доббс.
— Это может выясниться,— сказал Говард.
— Хотелось бы знать, как? — Доббс окончательно убедился, что его план — лучший.— Закопаем его, и никто никогда не найдет. Если те, из деревни, скажут, будто видели, как он отправился в горы, мы скажем, что видеть его не видели, и ба-ста. Может, вон там вот сбросить его в пропасть? Как будто он сам свалился...
— Возьмешь это на себя? — спросил Говард.
— Почему — я? Кинем жребий — кому выпадет... Старик ухмыльнулся.
— Да, и тот, кто это сделает, будет остаток жизни ползать на брюхе перед двумя другими, которые это видели. Когда один на один — еще куда ни шло. Но при наших нынешних обстоятельствах я, во всяком случае, скажу: «Нет!»
— И я скажу: «Нет!»,— наконец и Куртин присоединился к разговору.— Слишком дорого это может стоить. Надо придумать что-то другое.
— А ты вообще-то совершенно уверен, что он тебя преследовал и что найдет нас? — спросил Говард.
Глядя себе под ноги, Куртин задумчиво проговорил:
— Я ничуть не сомневаюсь, что он появится, что он нас найдет. У него такой вид, будто он...— Куртин поднял глаза, поглядел в сторону узенькой лужайки и невесело сказал: — Да вот и он!
Перевел с немецкого Е. Факторович
Продолжение следует
