Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1986 год
Николаев жил в прошлом веке. Побочный сын богатого купца и бедной калмычки, он тоже мог бы стать купцом, но избрал иной путь. Разночинец по положению, демократ по убеждениям, он видел смысл жизни в служении прогрессу, народу. Горячо поддерживал идею строительства железной дороги на Тобольск— сам вел изыскания на трассе, сам разработал и написал проект. Но проект был отвергнут (железная дорога в Тобольск, как известно, пришла лишь через столетие). Тогда он проектирует канал Карское море — Обь, который на две тысячи верст должен был сократить морской путь из Карского моря в Западную Сибирь. Но и эта идея оказалась неосуществленной. И только проект открытия в Тобольске Мореходного класса был утвержден... через четыре года после смерти автора.
Сегодня в Тобольске действует современный речной порт. Создавая его, строители прорыли от Иртыша широкий рукав — «ковш», чтобы удобно было швартоваться судам. На берегу — белые многоэтажные элеваторы, штабеля шпал, груды мешков, горы щебня. Краны ворочают шеями, слышится скрежет, грохот — идет погрузка. Навигация коротка, а Север, нефтяной и газовый, ждет грузы.
По широкой, ослепительной от солнца воде Иртыша движутся безостановочно катера, баржи, сухогрузы. Дорога... Дорога, давшая когда-то жизнь городу.
Уже исхожен нижний и верхний Тобольск, и теперь настало время побывать у архитекторов. Хочется знать — каким видят они город в будущем?
С этого вопроса и начался наш разговор с Борисом Асировичем Ферштатером, который совсем недавно стал главным архитектором Тобольска. Тонкими смуглыми пальцами перебирает архитектор папки на своем столе, словно не зная, с какой начать. Взглядывает на рельефную карту-план города, висящую на стене кабинета, обдумывая, видимо, ответ.
— Строительство комбината, как известно, началось в 1974 году. И тогда же был выполнен генеральный план застройки Тобольска до 2000 года,— Борис Асирович сделал паузу.— А чуть позже,— продолжил архитектор,— были разработаны проекты детальной планировки всех частей города и охранных зон. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Понимаю.
— То есть уже в генплане была заложена идея сохранения старинного Тобольска,— поясняет архитектор.— И строители приступили к работе, имея четкую программу сохранения и реконструкции города, внесенного в список исторических городов страны. Был избран единственно возможный путь: отнести новый город за пределы старого.
Борис Асирович карандашом очертил белый пояс новых кварталов на карте-плане:
— Это лишь малая часть из тех, что будут возведены. Строим сразу набело, без времянок и бараков. И это тоже, согласитесь, примета именно сегодняшнего времени.
Слушая архитектора, я вспоминала свою поездку по новому городу, по широким его улицам, проложенным среди кварталов светлых многоэтажных домов. Окна и балконы многих зданий смотрели прямо в березовый лес. Тонкие саженцы еще не скрывали пространство дворов, и хорошо просматривались детские уголки — с качелями, навесами, горками. Город, который только начинает жить... На пыльных дорогах, огибающих его, грохочут самосвалы — они торопятся к строящимся микрорайонам и в промышленную зону, где поднимаются здания цехов, сияют на солнце огромные шары резервуаров и серебристые трубы связывают все большое и сложное хозяйство комбината в единое целое. Здесь работают люди, приехавшие из Башкирии, Омска, Новокуйбышевска, и каждый вечер они возвращаются в новый Тобольск, ставший их домом...
— Теперь у нас есть база строительной индустрии, целый комплекс заводов,— продолжает архитектор,— и они будут выдавать свой, тобольский вариант домов.
— Что за тобольский вариант?
— У нас сильные ветры, абсолютный минимум температуры 46 градусов. Раз в двадцать лет ветер достигает 32 метров в секунду. Архитекторам и строителям приходится учитывать это.
Карандаш архитектора коснулся берега Иртыша.
— Здесь будет центр нового Тобольска. Правда, мы сейчас научились проектировать в пространстве, но не во времени.
— То есть?
— Понимаете, важно сделать пространство человеческим... Как оказалось, город построить легче, чем обжить его. Мне и моей дочери не через двадцать лет, а теперь нужны и спортивная площадка, и библиотека, и театр, и «цветовой климат» микрорайонов, и зелень во дворах, и центры общения людей. Ведь семьи в основном здесь живут с молодые...— Борис Асирович помолчал, а потом добавил: — К сожалению, эти «мелочи» мы нередко упускаем из виду. Вот поэтому я и говорю — научились строить в пространстве, но не во времени.
— Ну а старый город?
Архитектор протянул мне толстую тетрадь — проект охранных зон. Просматриваю страницы, наполненные расчетами и графиками.
Любопытно, каждый мало-мальски ценный памятник взят на учет, описан, дана его характеристика. «Дом декабриста Фонвизина Михаила Александровича, в котором он жил в 1843—1845 годах в ссылке. Деревянный, одноэтажный, с мезонином. Улица Б. Октябрьская. Детская библиотека». Или: «Польский костел, построенный для ссыльных польских патриотов. Каменный. Улица Р. Люксембург. Кинопрокат». Наряду с этими данными в проекте приводятся записи из книги М. С. Знаменского «Исторические окрестности города Тобольска», изданной в Тюмени в 1901 году. Коротко воспроизводится история возникновения города и дается физико-географическая характеристика места, где стоит Тобольск. Сколько же разнородных фактов пришлось собрать и осмыслить авторам проекта, чтобы на основе их сформулировать принципы реконструкции старинного города!
Из проекта нетрудно понять, что и в подгорной, и в нагорной частях будут, естественно, сохранены наиболее ценные памятники. Но в верхнем городе, который уже сильно изменил свое лицо, предполагается оставить в неприкосновенности лишь несколько «деревянных» улиц, неподалеку от кремля, и создать музей деревянного зодчества под открытым небом. Вообще верхний город более сложен для реконструкции — ведь он как бы переходная, буферная зона к городу новому. Застройка здесь должна вестись особенно осторожно, а дома будут повышать свои этажи только по мере удаления от Троицкого мыса, чтобы не закрыть лучи главных улиц города, которые сходятся к кремлю. Ансамбль кремля, вновь организованные общественный центр, туристический комплекс, стадион и музей деревянного зодчества составят, как говорят специалисты, основу архитектурно-пространственной структуры нагорной части и помогут связать старый город с новым.
— Надеюсь, вы поняли главное,— архитектор заметил, что я закрыла тетрадь.— Должен быть сохранен неповторимый силуэт города — с перепадами рельефа, с доминантой кремля, с планировкой улиц, заложенной еще екатерининским планом 1784 года, с природой, наконец, вольно шагнувшей в город. Мы дорожим традициями сибирского градостроительства...
Наверно, в жизни каждого города рано или поздно наступает время перемен. Это интересное, но трудное время, когда пласты истории сталкиваются словно при геологических подвижках, с той существенной разницей, что человек в силах управлять происходящим.
Такое время переживает сейчас Тобольск.
Тобольск — Москва
Л. Мешкова, наш спец. корр.
Мате
Я уезжал из Аргентины, и мне хотелось привезти в Москву сувенир на память об этой стране. Полдня бродил я по Буэнос-Айресу, но так ничего и не купил. Какую вещь приобрести? «Болеадорас» — веревки с каменными шариками на концах, которыми в Патагонии ловят страусов и оленей? Или «чаранго» — индейский струнный инструмент с корпусом из панциря броненосца? А может, фигурки птиц из родохрозита — красивейшего камня, называемого здесь «розой инков», или гигантские узорные стремена местных скотоводов гаучо?
Около небольшой лавчонки я задержался дольше обычного и, наверное, обратил на себя внимание продавца — пожилого человека в потертой шляпе и цветастом шарфе, несколько раз обмотанном вокруг шеи. Остро взглянув на меня, он наконец решился спросить, что бы я хотел купить. Услышав о том, что я ищу самый-самый аргентинский сувенир, понимающе кивнул и уверенно произнес:
— Тогда вам не нужны ни андская флейта, ни бычий череп, ни модель парусника, ни шпоры... Послушайтесь совета старого Хосе Морено — купите мате...
Как же я мог о нем забыть! Мате — так называют и небольшой сосуд-тыквочку, и напиток, который в ней готовят и из нее пьют. И порошок, используемый для приготовления этого напитка, и дерево, из листьев которого этот порошок делается, тоже называется мате.
Впервые я попробовал его в Сан-Лоренсо, небольшом городке на берегу реки Параны. Местный муниципальный советник, глава любезно принимавшего меня семейства, счел своим долгом в первую очередь рассказать мне о любимом аргентинцами и очень полезном напитке. — Мате,— вдохновенно говорил он,— питателен, богат витамином С, обладает тонизирующим действием. Еще индейцы гуарани считали, что этот напиток укрепляет организм, и принимали его в качестве лечебного средства. Аргентинские гаучо, которые употребляли в пищу исключительно мясо и мате, никогда не страдали авитаминозом...
