Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1989 год
— Не надо спешить. Я обратил внимание на молодого человека, когда он выходил из префектуры. Моя штаб-квартира находится напротив, в баре «У Вердье». Это единственное место, где можно играть в пашинко.
Лардену придется намылить голову после того, как я покончу с этим клоуном.
— Никогда не слышал о пашинко.
Он был счастлив объяснить игру новичку:
— Это денежный автомат японского производства. Вы покупаете стальные шарики у официанта, загружаете ими специальный ящичек, висящий на стене. С помощью ручек направляете шарики к цели через различные препятствия.
— Ну а затем?
Он посмотрел на меня, не понимая.
— Затем — начинаешь сначала.
— Потрясающе! Ну что ж, идите играть в шарики, а у меня есть дела.
— Но я действительно видел этого мальчика. И он был не один.
Я заинтересовался.
— Не один! Что вы этим хотите сказать?
— Так вот. Я кончил партию и уже хотел уйти, когда молодой человек вышел из префектуры. Я люблю смотреть на красивых парней, а про этого нельзя сказать, что он некрасив. Мне даже захотелось пойти за ним, но тут я заметил другого человека, который явно преследовал его. По-видимому, тип с деньгами, он следил за парнем из черного «Рено-30 ТХ».
— Вы видели его машину? Не запомнили номер?
— Нет, только цифры, соответствующие департаменту приписки: Париж. Тогда я плюнул на это дело и заплатил за еще один сеанс пашинко.
— Можете описать вашего соперника, его рост, одежду?
— Я видел его со спины. Субъект среднего роста, волосы с проседью. Одет как обычный служащий — серый костюм, черные туфли.
Я вызвал Лардена.
— Спасибо за клиента, он первый заметил убийцу. Человек из черного «Рено-30 ТХ» с парижским номером следил за Тиро с момента его выхода из префектуры. Свяжитесь с жандармерией, дорожной полицией, со всеми постами, взимающими плату за проезд по автодороге, от ворот Сен-Клу в Париже до пригорода Сен-Денье в Тулузе. Отложите всю остальную работу. За два последних дня по дороге Париж — Тулуза не могло проехать больше десяти таких автомобилей. Внимательно просмотрите все полицейские протоколы. А я займусь поисками машины в Тулузе, вдруг повезет.
Было одиннадцать часов. Я мог подвести итог проделанному: допрос, посещение морга, беседа с любителем игры пашинко. Чтобы тщательно все обдумать, не хватало чашки хорошего кофе...
Следствие по делу об убийстве Бернара Тиро топталось на месте. Записка баллистической лаборатории лежала у меня на столе. Выстрелы были произведены из оружия, найденного в канализационном люке. Лаборатория произвела тридцатикратно увеличенную фотографию пуль. Они прошли через тот же ствол. Схема траектории показывала, что Тиро получил две пули спереди и шесть в спину уже после того, как упал на землю; попадания спереди были точными; по данным лаборатории, дистанция стрельбы составляла от двух до четырех метров. Следующие выстрелы оставили следы ожогов. Убийца находился не далее 50 сантиметров от жертвы.
Сообщение бригадира Лардена ничего не прибавило. Можно было подумать, что «Рено-30» вообще не существовал, если бы его водителю не пришла в голову дурная мысль отметить свой приезд в Тулузу убийством.
— Вы опросили служащих бензоколонок?
— Конечно, инспектор. Одного за другим. Это не сложно: такая машина, как «Рено», имеет бак на 70 литров. Считается, что в среднем на автодороге ей требуется 11 литров на сто километров. Если предположить, что она выехала с полным баком, то у Марманда или Ажана горючее должно было кончиться. Во всяком случае, она не могла не заправиться. Однако ни у одной бензоколонки машина такого типа не останавливалась. Ни на пути в Тулузу, ни обратно.
— А почему вы думаете, что преступник уехал из Тулузы?
— Мне это кажется логичным. Человек получил задание ликвидировать Тиро; выполнив «работу», он спокойно поехал домой... Все говорит за то, что мы имеем дело с профессионалом. «Лама эспесиаль» принадлежит к числу пистолетов, украденных в Испании.
— Я согласен насчет оружия, но кое-что все же не клеится.
— Что же, инспектор?
— Само убийство. Прочтите записку лаборатории. Всю сцену легко восстановить. Тиро повернулся в сторону убийцы. По всей очевидности, он его не знал. В трех или четырех метрах человек вынимает оружие и всаживает две пули: одну в плечо, другую в шею. Тиро падает, и преступник добивает его шестью выстрелами в спину. Много ли вы знаете профессионалов, которые работают таким образом? Нет! Специалист подождал бы, когда цель окажется на расстоянии одного метра. Вытянув руку, он бы выстрелил ему либо в сердце, либо в висок, в зависимости от того, как его учили. Одну пулю, максимум — две. Вместо того наш «простак» опустошает целую обойму, рискуя всполошить весь квартал и быть схваченным. Заметим при этом, что только вторая пуля, попавшая в шею, оказалась смертельной. Все это склоняет меня к мысли, что убийца был лично причастен к делу, иначе чем объяснить его остервенение? Это не профессионал, а весьма опытный любитель. Таких ловить труднее всего. Чтобы его схватить, нам потребуется больше энергии и сообразительности, чем для решения задачи кубика Рубика.
Поедем в мэрию. Перед смертью Тиро интересовался архивами мэрии и префектуры. Он занимался историей. Вполне возможно, нужные ему документы связаны с его занятиями. Нельзя ничего оставлять без внимания...
Стоянка на рыночной площади была заполнена машинами до отказа. Ларден нашел место на улице Тор, рядом с кабаре «Ла Кав». Судя по тому, что сказал дежурный сотрудник, Бернар Тиро интересовался административными документами, относящимися к 1942—1943 годам. Нам принесли все материалы, которые просмотрел Тиро. Это были договоры, торговые сделки, протоколы совещаний, ворох бумаг с печатями, подписями, датами, цифрами. Ничего интересного. Если бы у нас был хоть какой-то след! День обещал быть нелегким. Я не нашел ничего существенного, если не считать отчета о сборе годового налога на собак в районе Тулузы в 1942 году. Ларден откопал связку документов Военного совета, который приговорил бригадного генерала де Голля к смертной казни за государственную измену.
На другой день нас принял в префектуре месье Лекюссан, директор административного архива. Старый человек с лицом, изборожденным морщинами, да к тому же еще с протезом на искривленной ступне. Он проводил нас к стеллажам с документами. При ходьбе его туловище наклонялось влево, но в момент, когда голова едва не упиралась в железные стойки шкафа, протез стучал о паркет, и архивариус принимал вертикальное положение. Его покачивание сопровождалось едва слышным ворчанием.
— После вашего телефонного звонка, инспектор, я просмотрел досье, которые изучал убитый. Все они на букву Д. Старье, которого здесь предостаточно. Я отложил документы. Они на моем столе, там вам будет удобнее работать. Я полностью в вашем распоряжении.
Он тихонько прикрыл дверь и вышел, сопровождаемый постукиванием протеза.
— Удобный стук: мы будем точно знать, когда он подслушивает под дверью.
Шутка привела Лардена в хорошее настроение. Он взял первую связку бумаг и углубился в ее изучение.
«Дезинфекция», «Делегация», «Деньги», «Детство»...
Административные документы мало чем отличались от предыдущих. На этот раз они относились не только к Тулузе, но и ко всему департаменту Верхняя Гаронна. Вскоре мы знали назубок проблемы ассенизации в Мюре и в Сен-Годоне, ознакомились с жалобами коммун Монтастрюк и Легевен по поводу реконструкции национальных дорог № 88 и 124. Случайная классификация документов вела нас от смешного к трагичному. Так записка префекта требовала разогнать муниципалитет города Лантье под тем предлогом, что его члены собирались в заднем зале таверны. В следующем письме те объяснили, что в помещении мэрии течет крыша, и потому они собираются в другом месте. Но им ничего не помогло: префект остался при своем мнении и разогнал советников.
«Депортация» рассматривалась администрацией так же, как и другие рядовые задачи. Казалось, чиновники заполняли списки именами лиц, подлежащих ссылке, с той же тщательностью, с какой выдавали талоны на уголь для населения или для школ. В пожелтевшей телеграмме от 29 сентября 1942 года, прикрепленной скрепкой к картону и подписанной Пьером Лавалем (Пьер Лаваль (1883—1945) — французский политический деятель, премьер-министр марионеточного правительства Виши в годы оккупации Франции гитлеровцами. Был судим и расстрелян после Освобождения.), администрации рекомендовалось не разъединять семьи, которые увозили в ссылку. Текст уточнял, что «в связи с волнениями, вызванными этим варварским мероприятием, мне удалось получить от немецкой армии разрешение на то, чтобы детей не отделяли от родителей, а отправляли вместе с ними».
Пачка циркуляров, подписанных буквами АВ, претворяла эту директиву в жизнь. От призывов к гуманности — к отправке в печи Бухенвальда и Освенцима!
