Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1990 год
В самом конце марта к нам впервые попала почта. Ее принес из Катманду прибывший под Канченджангу с группой туристов знаменитый английский альпинист Дуг Скотт. Отдельные счастливчики получили письма, но таких было немного, а всем остальным достались газеты. Столовая сразу же превратилась в избу-читальню. Газеты зачитали, без преувеличения, до дыр.
Вообще альпинисты — народ читающий. Редко кто отправляется в базовый лагерь без одной-двух любимых книжек. В результате в экспедиции образуется библиотека, а на особо популярные книги возникает очередь. У нас особым спросом пользовались «Избранное» М. Булгакова, «Котлован» А. Платонова и «Введение в сексологию» А. Кона. Помню, в одном из репортажей я сообщил и об этом.
Однажды, когда Сережа Бершов лениво вертел ручку настройки своего миниатюрного приемника «Сони», мы услышали обрывок фразы: «...советские альпинисты прошли опасный участок через джунгли. Теперь им предстоят два месяца работы среди снега, льда и скал». Это из моей информации более чем двухнедельной давности. Ничего себе оперативность! А сколько всего случилось за эти две недели!
Высотная акклиматизация, которую успели набрать все ребята, тем временем давала свои плоды, и группа Валиева окончательно установила третий лагерь на высоте 7200 метров. Большая терраса — место ветреное и холодное. Ночью температура падает там до — 25°С. Ординарная же палатка «Зима», которую планировали под базовую высотную, тепло не держит, а под напорами ветра и вовсе складывается. Поэтому ребята оборудовали рядом две пещеры. В них тепло — относительно, конечно, и тихо.
Отсюда ребята пойдут на штурм Канченджанги.
(Окончание следует)
Василий Сенаторов Фото автора
Нгоронгоро своими глазами
Бесстрашное путешествие нашего человека к знаменитому кратеру
Африка в моем представлении всегда связывалась с приключениями. В действительности приключения начались за несколько дней до отлета в Танзанию. Все запутала командировка от ЮНЕСКО, оплаченная голландскими гульденами.
В московском банке придирчиво оглядели мои документы и предложили получить законно причитающуюся на расходы валюту. Кое-какой опыт пребывания в развивающихся странах у меня имелся, поэтому я вежливо попросил выдать мне наиболее распространенные в мире американские доллары.
— Вам положены голландские гульдены, вот и получайте свои гульдены! — сухо ответили из окошка.
— Да вы посмотрите, куда я еду! — пробую слабо возражать.— Может, в Танзании и не видели таких денег.
— Не говорите глупостей! Это свободно конвертируемая валюта, во всем мире ее знают!
— Ну, ладно,— сдаюсь я под напором,— только монет не давайте. Уж монет они точно не меняют!
— Да что вы такое говорите! — изумляется девушка в оттягивающих уши пластмассовых клипсах.
Самолет благополучно произвел посадку в аэропорту Дар-эс-Салама. Каждый прибывающий сюда иностранный пассажир по закону обязан обменять на местные шиллинги пятьдесят долларов. «Сколько это гульденов?» — начинаю соображать я. И вообще, каков сегодня курс гульдена?
Клерк на валютном контроле уставился на мои банкноты. Они действительно красивы, я назвал бы их деньгами будущего — без всяких портретов, с каким-то сооружением вроде маяка и с вальдшнепом на месте водяных знаков.
— И почему у вас гульдены? — удивляется клерк.— Дали бы ровно пятьдесят долларов!
— Это конвертируемая валюта, весь мир ее знает! — защищаюсь я.— Да и нет у меня других денег!
Клерк ушел искать сегодняшний курс гульдена, перед этим обслужив весь мой рейс. Аэропорт опустел. Явился советский консул, чтобы выспросить, «по какой линии» я приехал, пригласить меня в консульство и уйти без тени беспокойства за своего соотечественника. Через полчаса вернулся клерк и принес десять тысяч не умещающихся в кармане танзанийских шиллингов.
Наконец, я оказываюсь на улице. В лицо ударяет солнце, опьяняет свежесть морского ветра, в глазах рябит от зелени пальм и огненных цветов бугенвиллий.
К остановке подкатывает автобус без стекол, с дырявыми сиденьями, и увозит меня в центр Дара. Даже с небольшими деньгами я чувствую себя уверенно в незнакомой стране, не подозревая, что основные приключения с гульденами еще впереди.
...Оставалось пробыть в Танзании несколько дней. Свою миссию здесь я выполнил, но приходило ощущение чего-то несделанного, каких-то упущенных возможностей. И тут я понял причину непонятного беспокойства. Быть в Танзании и не увидеть заснеженных пиков Килиманджаро или знаменитого кратера Нгоронгоро, объявленного государственным заповедником? Это значит... В конце концов у меня возник план «побега» из прохладного отеля «Твига», что на суахили означает «жираф», туда, где ходят настоящие масаи и живут всамделишные жирафы.
Подсчитываю, сколько осталось от командировочных. На вояж явно не хватает, но — была не была — решаюсь. Может быть, я стану первым советским туристом, путешествующим по Африке «дикарем».
И вот я шагаю по центральной улице Дар-эс-Салама. Я иностранец, поэтому мне не дают прохода, беспрестанно предлагая обменять валюту по курсу черного рынка и отвести куда угодно за немыслимую цену. Забираюсь в такси и через пять минут выхожу у центрального автовокзала. Походив туда-сюда по щиколотку в грязи, узнаю, как здесь добираются до Нгоронгоро. До Аруши — центра Северной провинции — надо ехать автобусом всю ночь. А там скажут, что делать дальше. Целая ночь в обшарпанном местном автобусе — перспектива незавидная. Таксист соглашается со мной и везет на железнодорожную станцию, которая, к счастью, неподалеку. Но на перроне пустынно. Оказывается, где-то на севере пронесся ураган, несколько человек погибло, и поезда не ходят уже неделю. На самолет взять билет даже не пытаюсь: билеты распроданы на месяц вперед. Остается одно — вернуться на стоянку автобуса.
Беру в дорогу ананас величиной с голову, тут же съедаю половину, а другую с источающими аромат плодами манго запихиваю в сумку. До Аруши, кроме меня, едет еще один европеец. Узнаю, что он бельгиец и зовут его Франк. Представиться не успеваю: очередь с тюками и корзинами бросается в открывшуюся дверцу автобуса. Франку удалось усесться впереди. Мне же досталось сиденье номер 44, над самым колесом, у разбитого окна, без пространства для ног. Рядом устраивается негритянская девушка, а по соседству школьник и его отец. Девушка должна выйти в Моши — центре земли масаев (это возле Килиманджаро), а отец с сыном, как и я, едут до Аруши.
При каждом толчке вся компания дружно валится на меня. В спину врезается железная скоба. Сзади чрезвычайно толстая негритянка беспрестанно болтает с соседями (понимать бы, о чем говорит!), а как только на одной из остановок в проход автобуса забрались два масая, громкий хохот не смолкал в салоне ни на минуту. Не в силах заснуть, я принялся бесцеремонно разглядывать представителей здешнего племени, одетых в кусок материи с вырезом для головы и вооруженных длинными копьями. Вдоволь натешившись, воинственные масаи вышли где-то на дороге, уселись на землю и стали чего-то ждать.
На остановке Франк купил очищенные кусочки ананасов и с аппетитом стал поедать их. Но я не забыл внушение советских врачей ничего по дороге не есть и стараюсь не глядеть ни на жаренную в углях кукурузу, ни на апельсиновую мякоть, ни на треугольные перченые пирожки.
К двум часам ночи одолела дремота, но автобус вдруг резко остановился. Что стряслось? Огромный трейлер врезался в идущий впереди автобус. Обе машины развернуло, не объехать. Разглядеть подробности из окон не удается, и все пассажиры выскакивают наружу. Сидеть скрючившись больше нет сил, я тоже выхожу в темноту. Пожилой чернокожий пастор, одетый во все черное, взял меня за запястье и, посвечивая фонариком, повел за собой мимо очереди из автомобилей к месту аварии. Отпустив руку, пастор благословляет меня и призывает не заблудиться в потемках.
Кажется, жертв нет. Все смотрят, как кран вытаскивает из кювета разбитый автобус. Как только дорога освободилась, автокран, включив четвертую скорость, рванул прямо на толпу зевак. Все бросаются наутек. Забыв о всяком чувстве собственного достоинства, впереди меня бежит пастор с фонариком, и я, слава богу, не проскочил мимо своего автобуса.
Под утро въезжаем в Моши. Здесь переходим в другой автобус. Через несколько минут спокойно сидевший у окна Франк выхватывает из сумки фотоаппарат с мощнейшим телеобъективом. Впереди Килиманджаро — самая высокая гора Черного континента с двумя белоснежными пиками. Но отсюда на голубом полотне неба виден лишь один из них.
