Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1982 год
Но ретардант требовал самой высокой культуры земледелия.
А вот почему этот препарат плохо справляется с полеганием ячменя и овса — выяснить не удалось.
«Аннушка» уже на верхнем «ярусе». Перемещение панорамы внизу вновь замедлилось. Наблюдатели — у иллюминаторов, работа продолжается, хотя самолет по-прежнему чувствительно болтает, а боковой ветер старается сбить его с курса.
После ряда вполне благополучных полей появилось иное... Оно было красивым — чуть ли не сплошь зеленым; даже темных линий междурядий почти не было видно — они просматривались лишь кое-где пунктирными строчками. Груздев знал: эта красота обманчива, ему не спутать ее ни с чем, он достаточно имел дело с полями, одолеваемыми сорняками.
...Году примерно в семьдесят первом, на одной из Всесоюзных конференций по ретардантам, где Груздев выступал с докладом, к нему подошел незнакомый мужчина лет тридцати и без долгих расспросов, предложил:
— Давайте работать вместе.
Его певучая речь наводила на мысль, что он приехал с Украины или с Дона, и было в этом подвижном человеке нечто располагающее к себе. Разговорились. Георгий Николаевич Ненайденко оказался действительно приезжим, но не с юга, а из Иванова, где преподавал агрохимию в местном сельскохозяйственном институте. И очень интересовался влиянием тура на урожаи ржи.
Он брался поставить опыты в хозяйствах Ивановской и соседних областей Нечерноземья. А вклад молодого коллеги видел в изучении качества опытных образцов зерна. К тому времени Леонид, окончив Тимирязевку, работал в Центральном институте агрохимического обслуживания сельского хозяйства (ЦИНАО), располагавшем самыми совершенными приборами-анализаторами.
— Что ж, по-моему, кооперация — это вообще двигатель науки,— улыбнулся Груздев и тут же определил тему для совместной работы: изучить на разных злаках действие тура в сочетании с гербицидами.
— Согласен,— сказал Ненайденко,— у нас в области много земель, страдающих от сорняков.
Еще в академии Груздев пробовал смешивать ретардант с гербицидами — дешевле и проще для полевой практики. Тогда эксперименты завершились неудачей. У пшеницы, опрысканной смесью тура с гербицидами, обожгло листья. Они засохли и опали, урожай существенно снизился. А ведь это был знаменитый озимый сорт Мироновская-808 — очень выносливый, способный хорошо приспосабливаться ко многим напастям.
Примерно в то же время Прусакова установила, что у хлеба из пшеницы, обработанной в поле туром и гербицидом, иногда появляется горьковатый привкус. Но ведь ничего такого не случалось, когда делянки опрыскивали отдельно каждым, из препаратов. Откуда же это свойство смеси? «А неудача ли это?» — спрашивал себя Груздев. Да, смесь была несколько более токсична. Но подобное могло означать и еще одну вещь: при совместном действии препараты почему-то становятся активнее. А если так, то не напрашивается ли вот какое полезное следствие — их можно применять в меньших дозах.
Тогда он не успел проверить свою мысль — пришло время защиты диплома и расставания с Тимирязевкой. Но вопросы, как бы повисшие в воздухе, продолжали его занимать. Потому-то с такой готовностью он и откликнулся на предложение Ненайденко.
Эффективность гербицидов общеизвестна!..
Но вот ведь какое дело! Освобожденные от сорняков культурные растения бурно шли в рост. Такие, конечно же, созрев, полягут. Здесь бы и поработать ретарданту, соединив его с гербицидом. И Груздев пришел к мысли, то комплекс — удобрения, гербициды, ретардант — мог бы стать истинным инструментом управления урожайностью. Он хотел снизить и токсичность смесей.
Вскоре заложили опыты на делянках учхоза Ивановского сельскохозяйственного института, а позже — на полях Владимирской, Костромской и той же Ивановской областей. Ненайденко, несмотря на крайнюю занятость со студентами и аспирантами, с присущей ему энергией быстро и с размахом организовал постановку эксперимента. Действие различных вариантов смесей тура с гербицидами изучали на пшенице, ржи, ячмене и овсе. С ранней весны до осени он при первой же возможности мчался на «газике» к полям.
Груздев же обычно появлялся на полях лишь время от времени, чтобы взять пробы растений. Только когда получал в ЦИНАО очередной отпуск, мог наблюдать за посевами сколько хотелось. Проб за лето у него набиралось столько, что на их изучение уходили все осенние и зимние месяцы...
Почти девять лет шла добыча фактов на полях Нечерноземья.
Это был интересный процесс: неизвестное становилось очевидным. Вот кратко его ход. Множество участков. Разные дозы смесей. Груздев анализирует первую группу проб: в ней исчез горьковатый привкус хлеба. Хорошо. А как вели себя те же образцы в поле? К сожалению, полегали. Другие варианты: на листьях пшеницы нет ожогов, но при этом, увы, благоденствовали и сорняки. Тоже плохо. Третья группа вариантов... Двадцатая... Сотая... Наконец-то! Найдены оптимальные дозы смесей. Надо еще и еще проверить. Что это? Опять разные результаты: в некоторых образцах зерна явно убыло белка. Откуда образцы? Есть ли здесь какая-то закономерность? Ага, вот в чем дело: все они с неудобренных полей! А что дала та же смесь ретарданта и гербицида там, где было достаточно туков? Дополнительно 4—5 центнеров зерна с гектара. Качество зерна? Отменное. И хлеб из него что надо. Вот это дело!
Еще одна идея родилась, так сказать, по ходу действия. Земли Нечерноземья, как известно, бедны микроэлементами. Но ведь в живом организме медь, к примеру, активизирует процессы дыхания, молибден — синтез белков, кобальт — азотный обмен.
— А если их тоже ввести в наши смеси? — сказал как-то Груздев Ненайденко.
— Заманчиво... Но обойдется ли без нежелательных реакций? — усомнился тот. Однако против эксперимента не возражал.
Сомнения рассеялись уже через год. Прибавка урожая на опытных участках подскочила до 6—9 центнеров зерна с гектара. К тому же обнаружился очень интересный эффект: в присутствии ничтожного количества меди действие тура усиливалось. А это означало, что можно еще несколько уменьшить его дозы.
Весь накопленный опыт лег в основу кандидатской диссертации, которую Груздев успешно защитил. Тогда ему было всего 26 лет. А казалось, что сделано еще очень мало.
Между тем химики получили новые ретарданты — более активные и менее токсичные. В создании одного из них (дигидрела) участвовала Прусакова. И она попросила Груздева выяснить действие этих препаратов на качество зерна.
Новая серия полевых опытов в Нечерноземье. Как ведет себя дигидрел? В отличие от тура существенно уменьшает полегание ячменя и овса.
Одна закавыка — на пшенице дигидрел проявляется настолько активно, что достаточно чуть-чуть завысить дозу, как это тормозит даже рост колосьев. Тут требовались какие-то коррективы.
Груздеву уже было ясно, что регуляторы роста способны как бы подстегивать друг друга. Он долго размышлял над этим, но как-то не решался высказать свои соображения. Не то чтобы боялся оплошать в глазах эрудированной Прусаковой, просто хотелось основательнее проверить самого себя. Но однажды он все же набрался смелости.
— Лидия Дмитриевна,— сказал он,— надо бы попробовать смесь двух ретардантов.
Сказалось, она тоже думала об этом. Вместе они разработали очередную серию опытов.
Надо было видеть радость Груздева, когда выяснилось, что сочетание дигидрела с туром действительно выгодно. Обычно довольно сдержанный, хотя и улыбчивый, он на этот раз прямо-таки сиял от счастья.
Следовало установить наилучшую дозировку каждого из препаратов. На это ушло еще два года.
И вот из всех вариантов новой смеси резко выделяется один. Эффект удивительный! Препарата вдвое меньше, чем только тура, а результат?
Груздев вспоминает участки, где проверяли этот вариант. Ровные, вытянувшиеся в струнку растения. Особенно у озимой пшеницы — ни одного полегшего. Урожаи поднялись на четыре центнера с гектара.
И великолепное зерно! Сделав первые анализы, он даже усомнился в точности показаний прибора. Однако повторы подтвердили: содержание белка в зерне повысилось на два с половиной процента! Серьезная победа. Ведь ради такой же прибавки селекционеры работают десятилетиями над выведением нового сорта. А когда он удается, его уважительно называют высокобелковым.
Не менее важно и другое. Сокращенные дозы химикатов уменьшали опасность накопления их в зерне.
Предложенная смесь ретардантов была столь удачна, что ее признали и зарегистрировали как изобретение. Она дала толчок новым разработкам аналогичных регуляторов роста растений. Последнее становилось особенно важным, поскольку ретардантами в стране уже ежегодно обрабатывали около 8 миллионов гектаров посевных площадей.
