Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1993 год
— Ты ему конечно, за нее еще и заплатил? — Миссис Уайт бросила на мужа испытующий взгляд.
— Так, самую малость,— признался тот и слегка покраснел.— Он-то денег брать не хотел — наоборот, все уговаривал меня избавиться от нее поскорее.
— Ну еще бы: теперь мы, считай, богаты, знамениты и счастливы,— бросил Герберт, изобразив на лице притворный ужас — Попроси лапку, чтобы она сделала тебя каким-нибудь императором, папа,— это уж точно избавит тебя от придирок,— добавил он и тут же бросился вокруг стола наутек, спасаясь от миссис Уайт, вооружившейся рулоном мебельной обивки. Мистер Уайт вынул лапку из кармана и смерил ее скептическим взглядом.
— А ведь действительно, даже не знаю, чего и пожелать. Все вроде бы есть,— проговорил он медленно.
— Как же, а налог на недвижимость? — Герберт остановился за его креслом и положил ладони отцу на плечи.— Закажи себе фунтов двести — будет совсем уж полный порядок.
Отец поднял талисман и смущенно, словно посмеиваясь над собственным простодушием, улыбнулся. Сын тотчас уселся за фортепиано и, не преминув подмигнуть матери, с самой торжественной миной ударил по клавишам.
— Хочу, чтобы у меня появились двести фунтов, — отчетливо провозгласил пожилой джентльмен под грохот звучных аккордов и... внезапно вскрикнул. Музыка оборвалась. Мать с сыном немедленно к нему подскочили.
— Она шевельнулась! — воскликнул мистер Уайт — Лишь только я произнес эти слова, как она змеей извернулась в моем кулаке!
— В любом случае, денег я что-то не вижу.— Сын поднял лапку с пола и положил ее на стол.— И готов побиться об заклад, не увижу их никогда.
— Тебе это показалось, отец.— Миссис Уайт бросила на мужа обеспокоенный взгляд. Тот покачал головой.
— Да, в общем-то, какая разница. Ничего страшного не произошло, но уж очень все это было неожиданно.
Все трое снова расселись у огня: мужчины раскурили трубки. Ветер снаружи неистовствовал пуще прежнего. Где-то наверху хлопнула дверь: старик поднял голову и долго глядел в потолок. В комнате воцарилась непривычная, гнетущая тишина. Наконец старики поднялись, чтобы отправиться спать.
— Готовься найти пару монет в большом мешке посреди кровати,— заметил Герберт, пожелав им спокойной ночи.— И уж, конечно, на шкафу обязательно будет сидеть, скорчившись, нечто ужасное: должен же кто-то понаблюдать за тем, как ты прикарманиваешь неправедным путем нажитое добро...
Некоторое время юноша сидел в темноте один, вглядываясь в последние блики угасающих угольков, где одна за другой у него перед глазами стали возникать вдруг фантастические образины. Последняя омерзительная физиономия была так похожа на обезьянью морду, что он изумленно поднял брови, усмехнулся, нащупал стакан на столе и выплеснул остатки воды в камин. Ладонь его случайно легла на обезьянью лапку. Он вздрогнул, вытер руку о ночной халат и отправился спать.
На следующее утро, сидя за завтраком и жмурясь от яркого зимнего солнца, старик со смехом вспоминал свои недавние страхи. Чем-то буднично-здоровым дышала комната — чего так не хватало ей предыдущим вечером... Грязная сморщенная лапка, как бы в знак полного недоверия к ее мнимым достоинствам, оказалась заброшенной на буфет.
— Отставники — они, наверное, все одинаковы, — заметила миссис Уайт.— Да и мы хороши — уши развесили. Кто это слыхивал, чтобы в наши дни и вдруг исполнялись желания. И потом, скажи-ка, отец, ну как могут тебе повредить лишние двести фунтов?
— Почему же — а ну как упадут с неба, да и прямо ему на голову? — легкомысленно встрял Герберт.
— Моррис говорит, это происходит естественно, как совпадение,— сказал отец.
— Ну хорошо, ты, главное, не находи ничего до моего прихода.— Герберт поднялся из-за стола.— Не то эти деньги превратят тебя в жадного скупердяя, и нам с мамой придется от тебя отказаться.
Миссис Уайт со смехом проводила сына к двери и, проследив взглядом, как он перешел дорогу, вернулась к столу, где долго еще потешалась над легковерностью мужа. Впрочем, это не помешало ей сначала со всех ног поспешить к порогу на стук, а затем недобрым словом помянуть пагубные привычки отставного сержанта: оказалось, что это почтальон принес счет от портного.
— Ну что ж, у Герберта, когда он вернется, будет хороший повод для новых шуток,— сказала она, когда они сели обедать.
— Так-то оно так,— мистер Уайт подлил себе пива. — Но в том, что эта штуковина шевельнулась, могу поклясться.
— показалось,— мягко возразила жена.
— Говорю тебе — шевельнулась. И ничего мне не казалось. Я просто... Что там такое?
Миссис Уайт не ответила. Она наблюдала за странными маневрами незнакомого мужчины, который, как-то робко поглядывая на дом, похоже, никак не мог решить, входить ему или нет.
Невольно связав появление незнакомца с двумястами фунтов, миссис Уайт тут же отметила про себя, что он хорошо одет, на голове у него обтянутый шелком котелок, сияющий новизной. Трижды человек замедлял шаг у ворот, трижды проходил мимо и лишь на четвертый раз остановился, с неожиданной решимостью толкнул калитку ворот и по дорожке направился к дому. Миссис Уайт быстренько развязала фартук, сунула эту не слишком привлекательную деталь своего туалета за подушку кресла и пошла к двери. Несколько секунд спустя она ввела гостя в комнату. Он, казалось, был чем-то очень смущен.
Пока миссис Уайт извинялась за беспорядок в комнате, за халат на муже, приберегаемый обычно для работы в саду, мужчина молчал, как бы занятый своими мыслями, и лишь изредка украдкой на нее поглядывал. После того как она смолкла, гость еще несколько секунд собирался с мыслями.
— Меня попросили зайти к вам...— начал он и тут же осекся. Затем вынул из кармана бумажный прямоугольник.— Я пришел к вам по поручению «Моу энд Мэггинс». Женщина вздрогнула.
— Что-то случилось с Гербертом? — проговорила она едва слышно.— Что?
— Ну-ну, мать, перестань сейчас же,— поспешно перебил ее муж,— сядь лучше и не торопись. Вы ведь не принесли нам дурных вестей, сэр? — Он заискивающе взглянул гостю в глаза.
— Мне очень жаль...— вновь начал тот.
— Произошло несчастье?! — воскликнула мать.
— Да, большое несчастье,— кивнул мужчина.— Но... ему не было больно.
— О, слава богу! — всплеснула руками старушка. — Слава!..— Она осеклась на полуслове, осознав внезапно зловещий смысл этих слов. Подтверждение своей страшной догадке она прочла на лице незнакомца: тот попытался спрятать глаза.
Миссис Уайт обернулась, положила ладони на руки мужу — он, кажется, так до сих пор и не понял, о чем идет речь. Наступило продолжительное молчание.
— Его... затянуло в станок,— тихо произнес гость.
— Затянуло в станок,— автоматически повторил мистер Уайт. Некоторое время старик сидел, пусто глядя в окно, и сжимал пальцы жены — совсем как в годы юности сорок лет назад...
— У нас больше никого не осталось,— выговорил он наконец, медленно поворачиваясь к гостю.— Это... так тяжело.
Мужчина откашлялся, поднялся с места и подошел к окну.
— Руководство компании просило меня выразить вам искреннее соболезнование,— заговорил он, не поворачивая головы.— И... прошу вас, поймите: я — их служащий и всего лишь выполняю приказы.
Ответа не последовало: старая женщина сидела с побелевшим лицом и, затаив дыхание, широко раскрытыми глазами смотрела прямо перед собой. Странно выглядел и муж ее в ту минуту: наверное, с таким выражением на лице его друг, старший сержант, шел когда-то в свой первый бой...
— Должен сказать вам, что «Моу энд Мэггинс» снимают с себя всякую ответственность за случившееся,— продолжал гость.— Они не признают за собой вины, однако, учитывая все, что сделал для нашего предприятия ваш сын, хотели бы предложить вам определенную сумму в качестве денежной компенсации.
Мистер Уайт выпустил из рук ладонь жены, поднялся на ноги и с ужасом воззрился на собеседника.
— Сколько же? — спросил он, с трудом шевельнув пересохшими губами.
— Двести фунтов.
Старик не слышал, как вскрикнула жена: он слабо улыбнулся, выбросил вперед руки, словно слепец, и всем телом рухнул на пол.
Похоронив сына на огромном новом кладбище примерно в двух милях от Виллы, старые родители вернулись к себе под крышу — в дом, погрузившийся в безмолвие и полумрак. Первое время здесь стояла странная тишина: не в силах до конца осознать смысл происшедшего, родители, казалось, все еще ждали, что произойдет какое-то чудо и хотя бы чуть облегчит груз страшной утраты, непосильный; для их изношенных старых сердец. Но прошло несколько дней, и ожидание уступило место отчаянию — тихому и безнадежному отчаянию старых людей, которое иногда по ошибке принимают за безразличие. Изнуряюще долгими стали дневные часы: были дни, когда мистер и миссис Уайт не находили в себе сил обменяться парой слов — да и о чем было говорить им теперь?
