Журнал «Если» - «Если», 2012 № 11
— Ваш следующий тренинг состоится непосредственно на американской станции, товарисч. Уж там-то вы не ударите лицом в грязь, верно? Замарать свою фамильную честь перед америкосами? Только не это! — (При этих словах лицо Сергея вспыхнуло.) — Тем не менее я обязан доложить о вашей некомпетентности майору Шумилову. И не факт, что Шумилов отнесется к вам так же снисходительно, как я.
Эстонец перестал улыбаться.
— Снимайте скафандр, Андреев. И вот, держите, — он бросил Сергею пакетик из плотной оберточной бумаги. — Я так понимаю, это новая идея фикс наших политиков.
Сергей потер пальцем круглый выступ в центре пакетика.
— Что это?
— Думаю, символ нашего с вами единения, товарисч, — усмехнулся Мери. — Жетон с эмблемой Временного мирового правительства.
Качнувшись, задрожала палуба у них под ногами — разгрузка «Припяти» закончилась, и Мери недобро оскалился.
— Пора знакомиться с американцами, Андреев.
* * *Пройдя сквозь строй знакомства с экипажем станции, Сергей был рад оказаться наконец в еще пустой кают-компании. Рухнув в кресло, он вскрыл пакетик, который вручил ему Мери. Оттуда, мерцая гладкой поверхностью, выпал на стол серебристый личный жетон. Равнодушно взглянув на него, Сергей взялся за стакан с чаем, оценил аромат: грубая смесь, чрезмерно много танина. Типично американский чай.
Еще несколько минут спустя уютную, почти домашнюю тишину кают-компании нарушили новые, все усиливающиеся звуки: топот ног, голоса, взрывы смеха. Сергей поставил стакан, достал из нагрудного кармана русский технический журнал и сделал вид, что погружен в чтение.
Те, кто прибыл сегодня на «Припяти», начали по двое-трое входить в кают-компанию, наполняя ее разноязычным гамом вперемежку с переводом на американский английский, который давно превратился в «лингва франка» современности. Сгорбившись, Сергей еще глубже ушел в свой журнал. Он слышал стук подносов и шутки по поводу «сухого пайка», приевшегося во время перелета. Общее жужжание голосов перекрывал радостный медвежий рык Шумилова; огромный русский усаживался за дальним концом стола. Шедший следом Айвар Мери занял место справа от него.
— Выглядит совсем как говядина, — настаивал Мери, глядя на гамбургер у себя на подносе.
— Какая разница, как это выглядит, приятель, — осклабился Мэтисон, пилот из Новой Зеландии, — если это всего лишь переработанная тилапия.
— У нас точно такой же рацион, — добавил Шумилов, — чего не скажешь о старых посудинах. — Он подмигнул Мэтисону. — Айвар летал только на ржавых ведрах. Паренек-то из захолустья!
— Гегемонист, — фыркнул эстонец. — Давай лопай свой фишбургер.
Шумилов хохотнул и придавил ложечкой чайный пакетик.
— Впрочем, чай довольно крепкий. Надо же!
— Американцы пьют его не так, Василий, — заметил Мэтисон. — Добавь молока.
— Чего-о? — Шумилов с притворным возмущением закатил глаза. — Портить приличный чай молоком?! Еще не хватало!
Краем глаза Сергей хорошо видел широкую, во все лицо, улыбку Шумилова.
— Друг мой, я прекрасно знаком с американскими традициями. Все-таки я два года парился в Миннеаполисе. — И Шумилов передвинул молоко Мери.
— Никакого молока, — замотал тот головой. — Я пурист.
Айвар Мери утверждает, что он пурист? Сергей помнил, что говорил по этому поводу его покойный отец: «Всякий истинный пурист мешает развитию родной культуры больше, чем пустопорожний глобалист американского розлива». Сам Сергей считал эту концепцию имеющей право на существование, но не относился к ней с таким же ярым фанатизмом, как отец с его нарочито неокоммунистическим блогкастом, который привлекал к себе так много недоброжелательного внимания. Это продолжалось до самой смерти отца, но и после у Сергея так и не нашлось подходящего случая отмежеваться от фирменного андреевского радикализма.
Из уважения к памяти отца он держал рот на замке. А как же иначе? Как мог сын идеолога культурного протекционизма Александра Андреева признаться, что даже он считал отцовский национализм чрезмерным? Иной раз и куда меньшее способно скомпрометировать работы того или иного общественного деятеля, тем более что политическое наследие, которое Александр Андреев оставил после себя, и без того выглядело весьма неоднозначно.
— Сми-р-р-но!
Вздрогнув, Сергей вышел из задумчивости и удивился реакции окружающих. Мужчины быстро поднимались с мест, оправляя комбинезоны. Поднявшись вместе со всеми, Сергей увидел в дверном проеме офицера, который возвышался, положив руки на пояс. Это был крупный чернокожий мужчина под шестьдесят в форме американских космических сил. Его грудь пестрела множеством орденских планок. Судя по всему, перед ними был подполковник Клиффорд Дж. Харрисон, главный диспетчер и начальник летной службы станции.
— Вольно, джентльмены. С тех пор как месяц назад мы ввели режим связи на защищенных каналах, я не получал списки личного состава. Кто ваш командир?
Шумилов сделал шаг вперед.
— Майор Шумилов представляется по случаю прибытия на «Гефест», сэр.
Харрисон вздрогнул, уставившись на русского, и внезапно заулыбался.
— Василий Михайлович, какого черта вы здесь делаете?
— До сих пор не было случая поблагодарить вас за содействие во время войны в поясе Койпера.
— Да ладно, Василий. Вы, как всегда, не можете оставаться в стороне от большой драки. Ну что ж, рад вас видеть.
— Рады видеть здесь вас, сэр. Харрисон согнал с лица улыбку.
— Докладывайте, майор Шумилов.
— Сэр, личный состав, переброшенный с лунного космодрома «Море Кризисов», на вводный инструктаж собран. Отсутствующих нет.
Харрисон кивнул:
— Можете садиться. И добро пожаловать на станцию «Гефест», джентльмены. — Начав говорить, подполковник размеренным шагом прошелся по кают-компании. — Мне предоставлена сомнительная честь довести до вас основные подробности нашей миссии. Сначала, как водится, наихудшая новость. По прогнозам международного Генерального штаба, враждебная человечеству цивилизация арат-кэ не ограничится захватом системы звезды Барнарда, а совершит нападение на Солнечную систему. Специалисты уверены, что командование противника планирует молниеносную кампанию, которая должна завершиться полной победой еще до того, как мы успеем адаптироваться к чужому оружию и тактике.
— Поскольку арат-кэ значительно превосходят нас по уровню технического развития, логично ожидать от них удара в самое сердце человеческой цивилизации. То есть противник планирует нападение непосредственно на Землю.
— Вторжение, вероятнее всего, начнется с попытки создать для себя центр ресурсного обеспечения в пределах Солнечной системы. Как и нам, арат-кэ необходим тяжелый водород для термоядерных силовых установок. Но, в отличие от нас, их боевые корабли способны выкачивать дейтерий непосредственно из атмосферы газовых гигантов. Следовательно, первым делом они сунутся сюда — в систему Юпитера.
— Наша задача, джентльмены, сбор разведданных. Когда враг явится, мы дадим бой, но горстка наших перехватчиков не остановит флот вторжения.
— Сэр, — голос Айвара Мери звенел от волнения, — если появление противника ожидается именно здесь, то почему не дать ему отпор всеми имеющимися у нас силами и средствами?
Харрисон остановился.
— Потому что до тех пор, пока у нас нет полных данных о боевой технике и вооружении арат-кэ; попытка встретиться с ними в решающем бою стала бы тактическим, да и стратегическим суицидом. Мы уже допустили эту ошибку в системе звезды Барнарда и повторить ее не имеем права.
Сопроводив свои слова решительным взмахом руки, Харрисон повернулся и двинулся по кают-компании в обратную сторону.
— Вооруженный конфликт в системе звезды Барнарда закончился отнюдь не «тактическим отступлением», джентльмены. Это был полный разгром. Забудьте попавшие в средства массовой информации сведения, якобы полученные из осведомленных источников. Все это — просто дерьмо в красивой обертке, предназначенное исключительно для того, чтобы предотвратить панику. Правда состоит в том, что оружие арат-кэ разносит в дым наши крупнейшие корабли. Те немногие пилоты, у которых хватило мужества войти в боевое соприкосновение с арат-кэ, были развеяны на атомы. Откровенно говоря, если бы не показания очевидцев из числа гражданских лиц, которых едва успели эвакуировать на спасательном судне, мы бы даже не поняли, что произошло. Вот почему среди вас есть и психоаналитики, и физики-теоретики, а не только военные пилоты, инженеры и техники.
Когда арат-кэ явятся сюда, — заметьте, я говорю «когда», а не «если», — наши перехватчики вступят в бой, но лишь с целью связать противника, вызвать на себя ответный огонь и дать нам возможность собрать как можно больше приборных данных. Здесь, на станции, специалисты должны будут их обработать, сделать предварительное заключение и передать результаты на Землю. Крайне важно, чтобы мы получили, обработали и отправили эту информацию как можно быстрее, поскольку наш единственный защищенный канал передачи — лазерный коммуникатор. Как только станция будет повреждена настолько, что изменится ее положение в пространстве, канал связи прервется, и все мы окажемся бесполезны. Это означает, что пилоты должны будут упорно сражаться, а аналитики — быстро соображать.
