Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год
Обзор книги Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год
Путешествие в поисках Урала
Существует ли Урал?
В круглом зале Президиума Академии наук СССР стояла настороженная тишина. Председатель новорожденного академического Уральского научного центра академик Сергей Васильевич Вонсовский представлял науку своего края: целая дивизия исследователей — 30 тысяч человек, из них более двух десятков членов академии, 500 докторов и 5 тысяч кандидатов наук. Правительство поступило дальновидно. Хватит научному Уралу ходить в «сыновьях», или, говоря на латыни, быть филиалом. Теперь он сам стал центром, объединяющим сорок вузов и 227 (двести двадцать семь!) исследовательских учреждений. Словом, большому кораблю — большое плавание.
Но вот о том, куда же плыть кораблю, мнения в зале разделились. «Только прикладные работы, поиски полезных ископаемых, — говорили одни, — ведь уральские недра уже не обеспечивают уральскую индустрию». — «Нет, — возражали оппоненты, — поиски нельзя вести вслепую. Нужны фундаментальные исследования, которые восстановят историю формирования Уральских гор». — «Но Урал изучен едва ли не лучше, чем любой другой район земного шара. Все главные геологические теории опробовались на уральском оселке...»
— Так что, все еще впадает в Каспий проклятая Волга? — мой однокурсник по МГУ, ныне доцент, поманил меня в коридор. — Спрячь блокнот. Этот спор, да будет тебе известно, лишен смысла: Уральских гор все равно нет.
Не дав опомниться, доцент потянул меня к карте.
— Разумеется, — продолжал он, — любой студент у меня на экзамене может сказать, что Урал — это горная страна, протянувшаяся от Карского моря до Мугоджар, которая разделяет Русскую равнину и Западно-Сибирскую низменность, — я буду вынужден поставить ему пятерку. Такова традиция, хотя все же нехорошо обманывать младенцев... Ты, брат мой по МГУ, должен знать правду. Посмотрим на север; одни продолжают Уральский хребет на Новой Земле, другие поворачивают его к Таймыру, третьи топят в Карском море. А что на юге? Мугоджары вовсе не южная оконечность Урала, горы продолжаются, но никто не знает куда — то ли они тянутся до Тянь-Шаня, то ли обрываются на Мангышлаке. С западными и восточными границами тоже история...
— Но Уральский хребет все-таки существует!
— Гм... Светило геологии прошлого века Импей Мурчисон утверждал, что горы Урала имеют западный и восточный склоны. Сотни исследователей повторяют это уже много лет, хотя отлично знают, что, например, в Свердловске никакого водораздела нет. Река Чусовая спокойно течет через осевую линию с восточного «склона» на западный, нарушая все «научные положения» Мурчисона и его последователей... Вот так-то. А уж если рассматривать Урал как геологическое понятие, то вообще неясно, тянется ли он с севера на юг или с востока на запад и есть ли этот хребет в природе.
— Ну, знаешь!
— А ты поезжай в Свердловск и сам все увидишь. В геологии сейчас революция, и эпицентр ее на Урале. Там теперь такое творится... Оттуда видней и будущее Уральского центра, и будущее самой геологии, и будущее самой что ни на есть будничной практики.
В Свердловске спорят об океанах
Свердловск один из самых «сухопутных» городов планеты. И не только потому, что по реке Исети не доплыть ни до какого моря: она многократно перегорожена плотинами еще в пределах города. Сюда не достигает даже дыхание Нептуна. Тихий океан слишком далеко, атлантический ветер обессилевает еще задолго до Урала. Чувствуется близость Ледовитого, но это уже скорее не водный бассейн, а ледяная страна. В общем, где море, а где Свердловск...
И все-таки самым большим событием молодого научного центра летом 1971 года была как раз дискуссия об океане. Один уважаемый московский академик только что вернулся из плавания на «Витязе». Он привез с собой образцы таинственной мантии Земли.
Ученые занимали места в просторном зале: маститые ближе к трибуне, молодые сзади.
— Готовятся к дискуссии, как к битве. Даже места занимают, как боевые позиции — «мобилисты» слева, «фиксисты» — справа, — шепнул знакомый мне молодой свердловский геолог.
— А где тогда нужно садиться докладчику?
— Слева. Справа он уже сидел. Понимаешь ли, очень долго геология была наукой не о всей земле, а только о суше. Недавно были сделаны крупные открытия в океане. Пришлось пересмотреть старые концепции, выдвинуть новые гипотезы. «Мобилизм» возродился, но уже на новой основе.
— А ты-то сам за кого? Какая гипотеза тебе ближе?
Вместо ответа геолог подвел меня к стенгазете «Земля». Отчеркнутая красным карандашом, там красовалась надпись: «Гипотеза — попытка перевернуть проблему с головы на ноги, не установив заранее, где у нее «ноги», а где «голова». Повесив свою стенгазету рядом с объявлением о лекции, молодые геофизики, видимо, стремились придать дискуссии нечто от КВНа. «Каждая низменность норовит стать возвышенностью, и это настоящее стихийное бедствие». Пожалуй, это не только о земной поверхности... А вот, похоже, шпилька кое-кому из маститых: «Мало быть Магелланом. Нужно, чтобы где-то был открытый тобой Магелланов пролив».
— Присмотрись, рядом с тобой главный оппонент сегодняшнего докладчика...
Оппонент пробежал глазами афоризм: «Чтобы быть полезным, не обязательно быть ископаемым». Задумался. Затем еще один: «Всем силам на земле противостоит одна-единственная — сила инерции».
— Что ж, без сопротивления нет и движения вперед, — улыбнулся он моему собеседнику.
Кому как, а мне этот настрой молодого центра понравился.
Человеку, впервые попавшему на научный диспут, порой бывает не по себе. Он часто даже не может понять, о чем же идет речь и где тут, собственно, спор. Идут доклады, задаются вопросы, и вроде бы нет никакого кипения страстей, и «драмы идей» тоже не заметно. Но это только на взгляд непосвященного...
Чего прежде всего ждут люди, спешащие на диспут? Конечно, фактов. Но сами по себе новые данные, как ни странно, мало что решают. Факты как кирпичи, из которых можно построить и хижину и дворец. И вот дискуссии стремительно ускоряют темп укладки фактов. В этом их великий смысл: во всестороннем, критическом рассмотрении как самих фактов, так и укладки их в здание новых гипотез и теорий.
Урал, как всем известно, шкатулка с драгоценностями. Рассказывают, что один профессор, спрашивая на экзамене, где есть месторождения такого-то полезного ископаемого, тут же добавлял: «Кроме Урала, конечно...»
Урал долгое время был становым хребтом нашей индустрии, да и сейчас его значение огромно. Источник этой мощи Урала — его недра. Но их богатства уже не соответствуют потребностям порой даже самого Урала. Неужели оскудела сокровищница? Нет, тут скорей другое. Открыто то, что сравнительно легко было открыть, а то, что потрудней, плохо дается. Во многом потому, что до сих пор толком не поняты законы образования и размещения руд в глубинах земли, и на Урале в частности.
А как их можно понять, если спорят, каким образом возник сам Урал?
Раньше, по крайней мере, «все было ясно»: Урал возник на том месте, где он находится по сей день, — посредине Евразии при смятии складок земной коры. И вот теперь этот важнейший как для теории, так и для практики факт поставлен под сомнение...
То была точка зрения фиксистов — Урал находится там, где он возник. Но если еще недавно гипотеза мобилизма — движения континентов — считалась своего рода «геологической экзотикой», то в последние годы изучение океанического дна дало веские аргументы в ее пользу (См. «Вокруг света» № 10 за 1971 год.) . И прошлое Урала оказалось в центре такой полемики, какой в геологии давно не было.
Напомню, что, по мнению мобилистов, многие сотни миллионов лет назад на Земле был один континент Пангея и один океан Тетис. Затем Пангея раскололась на Лавразию и Гондвану, а те, в свою очередь, дали начало современным континентам. «Обломки» Пангеи дрейфовали по поверхности мантии, подобно льдинам, и Урал обязан своим рождением столкновению двух таких «обломков»: субконтинентов Сибири и России.
...Как я уже говорил, на летнюю дискуссию в Свердловске московские гости привезли с собой добытые со дна океана образцы мантии Земли. Черные, чем-то напоминающие лунные породы камни пошли по рукам. Надо было видеть, как их рассматривали!
Рассматривали и сравнивали с теми породами Урала, которые тоже, не исключено, являются породами мантии.
Но ведь мантия нигде не выходит на поверхность Земли! Ни одна самая глубокая скважина не достигла ее поверхности! Мантия скрыта пока непроницаемой толщей земной коры! Откуда же взялись океанические образцы мантии и каким образом на Урале очутились породы той же мантии? Вообще, почему такое внимание к мантии и при чем здесь океан?
