Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…
Не обнаружив полковника в условленном месте, женщина без промедления отправилась на ту самую поляну. Она уже прошла значительное расстояние, когда вдруг услышала шум мотора. «Неужели Семён со своим сообщником благополучно возвращаются от Чёртовых ворот?». Эмма Петровна проворно, не смотря на усталость, соскочила в кювет и углубилась в чащу.
Чем ближе подъезжала машина, тем становилось яснее, что это не джип, а какой-то тяжёлый грузовик или даже тягач. От этого обстоятельства тревожные чувства немного отступили. Но то, что Эмма Петровна увидела в следующий момент, опять заставило её напрячься. На дороге из-за ближайшего поворота показалась знакомая фигура их гостеприимного «туроператора» Алексея. Судя по его энергичным движениям, он куда-то торопился. Что такого могло произойти, что он так спешит? И где его УАЗик?
Тем временем молодой человек приблизился к тому месту, где пряталась Эмма Петровна. В следующий момент он вытащил из кармана измятый листок и какое-то время его рассматривал. Из-за поворота показался огромный лесовоз, но без обычного груза – огромных брёвен. Алексей тревожно оглянулся и спешно спрятал бумагу обратно. Он начал «голосовать», но, судя по всему, порожний грузовик и так собирался остановиться.
– Лёха! Привет! Ты как здесь? – приветствовал его знакомый лесоруб, – И почему пешком?
– Да, тут такое дело… А вы куда сейчас?
– Как куда? Куда и все. Завтра же тираж! А ты что – не едешь? А то надо до десяти утра успеть корешок зарегистрировать.
– Мужики! Слушай сюда! Успеете вы на свою лотерею. В поселковую администрацию нужно заехать.
– Не-е-е. Мы не можем. Ну, никак. Мы сразу в город. Извини, брат. А что случилось?
– Да, случилось…. У нас тут два покойника. В милицию надо сообщить, ну и в «скорую», на всякий случай.
– Ты серьёзно? Ну, дела… Так, это у нас… Так у нас рация есть. Сейчас и сообщим. А кто «зажмурился-то» известно? – поинтересовался «весёлый» лесоруб.
– Известно, – со вздохом ответил Алексей, – Первый – это Семён. Он раньше здесь на хуторе жил. Слышал, наверное, про такого. А второй – наш постоялец. Ты его не знаешь. Он в ущелье упал у Чёртовых ворот. Так что скажи, чтобы технику прислали.
Дальше мужчины на дороге с кем-то связывались по рации, что-то ещё обсуждали, а потом Алексей отправился назад на поляну к деду Ёшке. Но Эмма Петровна ничего этого уже не слышала и не видела. Она, закусив губу, обессилено опустилась на траву и беззвучно зарыдала, прислонившись к старой лиственнице.
41. Глава – трагичная, насколько число – символичное…
Вернулись поздно. Дед Ёшка так вымотался за этот день, что сразу, не поужинав, ушёл спать на сеновал. Ольга кинулась на шею мужу и долго его не отпускала. Как будто они не виделись целую вечность. Её всю трясло, и она ещё долго не могла успокоиться.
Оказалось, что она только недавно пришла из посёлка. Встревоженная долгим отсутствием Алексея, девушка кинулась его искать. Дурные предчувствия не давали ей покоя, и она после разговора с механиком Егором чуть было не пошла через лес до Чёртовых ворот. Это на ночь-то глядя! Хорошо, что в посёлке ей повстречался глава местной администрации. Он сообщили, что с Алексеем всё в порядке. Он в лесу вместе с дедом Ёшкой, и к ним уехал участковый разбираться с какими-то туристами. Эта новость не сильно успокоила девушку, но она благоразумно решила возвратиться на хутор. Она поступила правильно ещё и по тому, что почувствовала в себе какую-то перемену…
– Ну, что ты, радость моя, – увещевал Алексей взволнованную подругу, – Видишь, я – в порядке. Да, и вообще, что со мной может случиться?
– Лёшенька, миленький, я почему-то так перепугалась за тебя. Сама не пойму…
– Глупенькая. Это всё твои женские фантазии.
– Лёш, а что там случилось у Чёртовых ворот? Вон и дедуля – сам не свой. А участковый зачем туда приезжал?
– Алёнка, солнышко. Угомонись. Давай отложим это на завтра. Я тоже что-то притомился, – усталым голосом попросил Алексей, – Было там одно недоразумение. Но об этом – после…
Тут он крепко обнял жену, прижался губами ко лбу, вдыхая запах её волос, а потом произнёс заговорческим тоном:
– Алёнушка, пойдём-ка в избу. Есть разговор.
Ольга внимательно посмотрела на мужа и произнесла почти шёпотом:
– Лёшенька, я тоже хочу тебе что-то сказать…
Когда зашли в дом, Алексей не сразу заговорил. Он долго ходил из угла в угол, не зная с чего начать. Потом остановился перед Ольгой, терпеливо и заинтригованно ожидающей чего-то необычного, а затем заговорил:
– Радость моя, про местную лотерею тебе рассказывать не надо. И так все уши прожужжали.
– Да, уж… Разговоров, что по радио, что в посёлке. Сумашедствие какое-то.
– А ты в курсе, почему такой ажиотаж?
– Ой, не знаю. Там вроде бы сумма выигрыша какая-то запредельная. Миллиард, кажется. Это и представить-то себе невозможно.
– Вот-вот, так оно и есть, – подтвердил Алексей. Он на какое-то время замолчал, а потом продолжил, заметно волнуясь:
– Сегодня день – такой необычный. Сразу обо всём и не расскажешь. А если коротко, то мне в руки попал лотерейный билет, тот самый, с уже отмеченными числами. И то, каким невероятным образом он мне достался, заставляет меня думать, я почти уверен, что он выигрышный. Вот, посмотри.
И Алексей вытащил из кармана изрядно помятый бланк лотерейного билета.
– Лёш, бог с тобой! Не верю я во всё это. Да, и вообще. Что-то мне тревожно.
– Алёнушка, милая! А вдруг? Я тут, пока добирался домой, расфантазировался. Представляешь, если действительно это так, то какие неограниченные возможности открываются! В первую очередь, конечно, тебя лучшим врачам покажем, а может и меня заодно. А ещё…
– Лёш, постой. Замолчи. Возможно, в этом нет необходимости. Я как раз про это хотела сказать. Лёшенька, миленький! Я, правда, не до конца уверена… Но я, кажется, беременна.
В следующий момент она пронзительно завизжала и захлопала мужа по спине. Это Алексей подхватил её, сгрудив в охапку, и, целуя куда попало, стремительно закружил по комнате. Его физиономия просто светилась от радости, а вернее, да чего уж там, – от счастья. От того самого, что ни на есть, простого человеческого счастья. Счастья – от известия долгожданного, счастья – от ребёнка желанного, счастья – вместе и в горе, и в радость, счастья ощущать поцелуя сладость (извините за сантименты и пафос, не сдержался…).
Когда немного успокоились и остыли от жарких ласк, Оле опять попался на глаза тот самый билет, и она сразу как-то сникла и погрустнела.
– Алёнушка, радость моя! Что не так? – тут же среагировал Алексей, – Просто невыносимо видеть тебя такой, тем более – сейчас.
– Лёшенька, миленький! Сама не пойму. Нахлынуло, прямо… Тревожно мне как-то.
Алексей умоляюще смотрел на подругу и не знал, что сказать. Оля молчала ещё некоторое время, а потом произнесла:
– Лёш, ты только не обижайся. Всё у нас будет хорошо… Поверь мне. Только выбрось, пожалуйста, эту бумажку, а лучше порви. Нам и без этого счастье будет. Вот увидишь.
Она выжидательно смотрела на мужа. А тот похлопал себя по карманам, достал коробок спичек, потом положил лотерейный билет в металлическое блюдечко и с невозмутимым видом поджёг злосчастную бумажку. Когда огонь погас, Алесей внимательно посмотрел на жену и сказал:
– Ну, Алёна батьковна, ты меня напугала. Я уж думал, ещё чего. А это, – он кивнул на пепел, что остался в блюдечке, – Всё ерунда. В лотерею мне никогда не везло. Хотя вру. Один раз повезло…
Тут Алексей снова обнял подругу. По всему было видно, что она окончательно успокоилась.
– А теперь спать! А теперь у нас всё по режиму, – назидательно сказал он.
– Лёшка, смотри, какой строгий стал! – подыграв, ответила девушка, – А ты уверен, что прямо сегодня всё по режиму?
Тут они дружно рассмеялись и пошли укладываться.
А когда потушили свет, когда вконец уставшие после сегодняшних событий и треволнений улеглись поудобнее и обнялись, случилось то, что принято называть французским словом «дежавю». А именно: «И так им сделалось хорошо и уютно…, что хотелось просто лежать и не шевелиться. Впрочем, нет, шевелиться всё-таки хотелось… Но тут в дверь постучали…». Неужели опять это – она, эта Эмма Петровна, будь она неладна!
Конечно она! Кому же ещё…
Дед Ёшка был пока живой, но спал, как убитый, на своём сеновал. Он видел интересные сны. А Эмма Петровна бесцеремонно барабанила в дверь. И намерения у неё были не самые миролюбивые, судя по зажатому в руках карабину.
Если помните, тогда у дороги она подслушала разговор Алексея и «весёлого» дровосека, и ей стало плохо. От нахлынувшего на неё отчаяния и безысходности женщина безутешно проплакала в своём укрытии неизвестно сколько времени.
Потом мимо проехал участковый на мотоцикле. Следом – «буханка»-УАЗик с красным крестом и ещё какая-то техника. Потом начало темнеть и машины одна за другой проехали в обратном направлении. И только после этого теперь уже вдова стала немного приходить в себя. Что ж, спутника жизни, с которым столько было пережито и с которым было связано столько планов и надежд, теперь больше нет. Можно по этому поводу и дальше горевать, а можно… «Так-так. Это что за бумажку рассматривал на дороге Алексей? Эх, дурра я последняя! – окончательно ожила Эмма Петровна, – Это же тот самый… Тот самый лотерейный билет!». Тут она застонала от бессилия и ненависти. «Вопиющая несправедливость! Мы столько к этому шли, так рисковали, а эти – на всё готовенькое! А может это они и помогли Эдику в пропасти оказаться? А теперь невинность разыгрывают… Ну, конечно! Как я сразу не догадалась.
