Сергей Троицкий - Битва за водку
В кафе она скинула куртку, я сразу обратил внимание на кучу попилов на её ручках.
Уж в попилах-то я разбирался хорошо.
Советские попилыВерхом крутизны у советских хипарей и панков считались жирные попилы! К примеру, в прайм-тайм хипарей винтят менты на Пушкинской или Красной площади. Чувак хватает бритву и с воплем: «Долой совок!» – режет себе вены! Хлещет кровища, менты в ах***е, КГБшники суетятся, обыватели в глубоком шоке. Про такого чувака говорили в тусовке:
– Это очень олдовый чувак, у него 13 ментовских попилов!
– Вот это да!
Некоторые делали попилы вен, чтобы скрыть следы от инъекций героина. Иные вскрывались просто в ванне, чтобы шокировать кентов, родственников или просто наплевать на этот проклятый мир. Порой вскрывались от крейзанутости или наркотического оп***динения, но ещё были те, кто имитировали попилы для крутизны. Просто берёшь спичку и натираешь кожу, а потом периодически ковыряешь.
В общем, у Гретхен была двухдневная имитация попилов, выполненная на скорую руку. Когда она вырвала листки из блокнота и протянула мне, я вспомнил, что не подарил ей ничего из стаффа «Коррозии».
Увидев буклеты с наших концертов, где рубились тысячи людей, она вообще вошла в экстаз и постоянно твердила:
– Ю а рили рок-стар! Йес!
Таким макаром прошли ещё полчаса, и вскоре подали наш поезд. Я уже хотел состроить грустную мину и сказать:
– Гуд-бай, май бейби! Гуд-бай, май лаф, гуд-бай!
Я как-то сразу к ней проникся. И не только в плане эротики, а чисто по-человечески. Первому встречному покупать билеты и потом полчаса объяснять, как не про**ать нужный поезд? Я хотел обменяться координатами, но что я ей мог дать? Телефон московского офиса и домашний автоответчик? Социальных сетей тогда не было, не было даже мейлов.
– Гретхен! Айм рили глад ту мит ю. Ю а май энжел оф роуд. Ю вери хелп ми! Ю а бьютифул! Иф ю кам ту рокфест ин Влото, ай синг фо ю сонг оф лав! Мы дико угорим, тащемта. Нау ай шуд го то трейн! Гуд-бай!
– Вай дид ю сэй гуд-бай? – Она изобразила театральное недовольство и схватила кофр гитары.
Я даже немного растерялся:
– Ай шуд го ту трейн!
– Вай дид ю сэй гуд-бай?! Вай?! Ю вонт ту гоу визаут ми?!
Я стал думать, что бы это могло значить? Может, она хочет заманить меня на берлинский флэт, там мы вступим в клёвый угар, но тогда я про**бу всю тусовку! В этот момент она засмеялась и достала свои билеты, а потом лёгким движением вытащила из моей косухи билетную портянку и приложила к ней свою. Первые два билета оказались идентичны.
– Ви кам тугеза?!
– Йес!!!
Я схватил её саквояж, и вот мы уже ломились по переходам в сторону нужного перрона.
Поезд был по типу «Сапсана», только между креслами просторнее. В вагоне примерно 15 человек, мы выбрали наиболее уединённое место со столиком и плюхнулись в мягчайшие кресла, покрытые бархатом и вельветом.
По сравнению с совком это просто рай, всюду кондиционеры, и нет грязи в туалетах. Немецкие поезда двигаются со скоростью 400 км/ч, при этом никакой тряски! Когда я выставил на столик Havana, он лишь несколько раз колыхнулся. Чем больше опустошался батл, тем ближе мы пододвигались друг к другу. Я вообще не понимаю, на каком языке мы объяснялись. Когда литровая Havana достигла 90 % опустошения, мы начали лизаться и лапать друг друга, распалившись на всю катушку.
Она даже несколько раз пыталась взять в рот, как в том самом фильме Гарри С. Моргана, но ничего не получалось. То ломились кондукторы, то вдруг на станции заходили одинокие пассажиры, в общем, будто все сговорились мешать нам:
– Рус вашен! Мы не позволим, чтобы этот русский, на сиденьях 14-15-16, вообразил себе, что Германия – вотчина Гарри С. Моргана с его «малолетками». Германия – это страна технического прогресса, образцового порядка и морали! Германия – это прежде всего родина Вагнера, Гёте, Шиллера и Бетховена!
У нас уже не было сил сдерживать страсть и соблюдать дисциплину и мораль. В два глотка Havana была опустошена, и батл капитулировал под сиденье «Сапсана»!
Гретхен откинула подлокотник и завалила меня. Глядя мне в глаза, стала дико брать в голову. Один в один, как малолетка из фильма Гарри С. Моргана в сцене около зимнего озера. Я кончил буквально вмиг, меня словно ударило током, а потом нирвана! Не знаю, сколько мы там ещё лизались и лапались? Кто там мимо ходил и как смотрел на нас? С седьмого неба нас вернул на землю зловещий голос машиниста, который сообщил, что наш стейшен будет через три минуты! Это было ацццки не в кайф! Наверное, похожие чувства испытывали обитатели Освенцима и Бухенвальда, когда служащий аэропорта чётко чеканил по-немецки:
– Выход из 13-го барака в сторону духовки состоится ровно через цвай минут! Не забудьте прихватить свои вещи, а также золото, бриллианты и валюту!
Мы быстро упаковались и вскоре выпрыгнули на перрон. Она схватила меня за руку, быстро промониторила светящиеся табло, и вот мы уже в другом поезде. На этот раз «Сапсан» был купейным! Вернее, не купейным в совковом понимании. Просто сидячее купе на 6 мест, как, например, в современной Украине.
Я загадал желание:
– Если Светлые Силы помогают мне, они сделают так, чтобы в нашем купе не было попутчиков!
Так оно и вышло. Как только поезд тронулся, я тут же выставил экспортный вариант Russian Vodka, но Гретхен отстранила его и достала бумажный конверт. Открыла его и показала мне жёлтый чай:
– Марокко! Марокко ганжа!
Я сразу понял, что у нас будет дичайший трип, но, ответственный угарный человек, сразу поинтересовался:
– Вэн из зе некст стейшен?
– Донт вори, май рашн лаф! Ту аурс, тен минетс! «Как эта немка всё чётко организовала?» – пронеслось у меня в голове.
Мы забили моднейшую марокканскую козью ногу и уже хотели её раскуривать. Я стал думать, где взять музыку, мобил и прочего стаффа тогда не существовало. Пробежался взглядом в поисках рубильника громкости, как в совковых поездах. Она метнула взгляд в правую сторону, и я обнаружил допотопный по нынешним временам стереоприёмник. В ацццком угаре метнулся крутить УКВ-волны, но она отстранила меня и настроилась на какую-то пиратскую панковскую станцию, где вначале рубил Дэд Кэннэдиз, а потом пошёл рок на немецком языке, по типу «Пудис» и «Рамштайн». Когда стало темнеть, пошёл «Атом Харт Мама» «Пинк Флойд». Гретхен взорвала козью ногу!
Мы погрузились в нирвану, полностью голые, курили ганжу, пили и поролись! Постоянно поролись! Казалось, время остановилось и мир существует только для нас одних! Поезд мчится только ради нас, и все эти модно освещённые пейзажи существуют только ради услаждения нашего взора! Мы поролись и поролись, казалось, нирвана будет продолжаться вечно! Вскоре мы обессилели окончательно и просто валялись, положив ноги на противоположные кресла мифического купе по-русски.
Не знаю, сколько мы ехали, но с седьмого неба нас снова вернул зловещий голос машиниста, который сообщил, что наш стейшен через три минуты! Наверное, похожие чувства испытывали и обитатели Освенцима и Бухенвальда, когда служащий аэропорта чётко чеканил по-немецки:
– Выход из 13-го барака в сторону духовки состоитца ровно через цвай минут! Не забудьте прихватить свои вещи, а также золото, бриллианты и валюту!
Мы судорожно стали упаковывать свои вещи. Я похватал мелочовку, сунул в карман косухи, и мы бросились к выходу, буквально в последнюю секунду выпрыгнув на перрон.
Дорога на ВлотоОна схватила меня за руку, быстро промониторила светящиеся табло, и вот мы уже ломимся к следующему поезду. На этот раз «Сапсан» был «Сапсаном», чисто с рядами кресел! За полминуты до отъезда:
– Гуд-бай, май дарлинг! Ай лов ю! Глэд то си Ельцин и Горбачёв, фо зе Берлин вол!
Она толкнула меня в вагон, и он тут же помчался в сторону Ганновера! Я плюхнулся в мягчайшие кресла, покрытые бархатом и вельветом, и стал грустить. Хотел достать сигареты и обнаружил, что на правой руке приклеена медицинским скотчем портянка билетов и надпись фломастером на немецком: «Вери импортант рашн персон! Оказывать содействие и сопровождать!» Подпись «Комендант Бухенвальда»!
Сам не понимаю, каким образом в 2 часа ночи я с пятью пересадками вышел на станции Minden, где меня ждал Уве с распростёртыми объятьями и упаковкой дойч бире. Как он объяснил, ему дозвонилась неизвестная герла. Перебаламутила всех родственников и сообщила время моего прибытия! Уве был так рад, что даже прослезился! Дико рад был и я, тоже прослезившись.
– Немцы просто офигенные люди!
Мы сели в его BMW и поломились по трассе. Был страшный туман, шел дождь, Уве ориентировался по светящимся столбам highway. От недосыпа и выпитого бухла мне было немного хреново, но Уве, как экстрасенс, почувствовал это. В дело пошло пиво и сигарета марокканского пыха. Фирменный кайф! Машина плавно неслась по шоссе, по радио крутили целый альбом Guns’n’Roses, и, лишь когда он закончился, мы врубились, что под кайфом уже час едем куда глаза глядят.
