Анна Герман - Мы долгое эхо
– Пани Анна, как вы начали петь? вы получили совсем другое образование. Можно ли сказать, что пение для вас – это призвание?
– Начну с конца. Призвание ли это? Скорее всего – да. С полной уверенностью могу сказать, что ни одно другое дело не доставляло бы мне столько радости, не давало бы столько удовлетворения. Проще говоря, я не смогла бы заниматься чем-то другим. Мое решение поступить на геологический факультет Вроцлавского университета было продиктовано «здравым рассудком». Я увлекалась рисованием, резьбой, металлопластикой, художественной керамикой, но я знала, что надо получить образование, которое обеспечит мой дальнейший быт. В непредвиденной жизненной ситуации я не могла бы обратиться к родственникам за помощью. И хотя ни дня не работала по специальности, я не считаю, что время моей учебы в университете потрачено напрасно. Напротив, я понимаю, что другое, даже более выгодное для меня образование, чем музыка и рисование, не обогатило бы мой внутренний мир настолько, насколько это сделала геология. А мое пение? Я всегда любила петь. Но только из собственного удовольствия – для себя. И мне даже не приходило в голову, что может быть иначе. Я и не думала, что пение станет делом моей жизни. Поначалу были несмелые попытки в студенческом ансамбле «Каламбур». Позже, под «прессом» моей подружки, которая буквально за уши притащила меня на прослушивание во Вроцлавскую эстраду, где меня приняли на время каникул в состав готовящейся программы. С этим коллективом я впервые поехала по Польше.
Позже, сразу по получении степени магистра геологии, я сдала экзамен перед квалификационной комиссией Министерства Культуры и Искусства и была принята в Жешувскую Эстраду. Я ездила с выступлениями в самые далекие уголки Жешувского воеводства. В этих поездках зрители нас часто угощали парным молоком и свежеиспеченным хлебом.
– Вскоре после этого началась полоса успеха…
– Мне кажется, что моим первым сценическим успехом можно назвать участие в 1964 году в фестивале в Ополе. Тогда «Танцующие эвридики» были одобрены публикой, что дало мне право участвовать в фестивале в Сопоте. Сегодня мне уже трудно выразить словами, что я тогда чувствовала – меня переполняло от радости и счастья…
– У вас миллионы поклонников и в Польше и за границей. Вы известны, популярны – и тем труднее вам скрывать от посторонних глаз личную жизнь. Ведь каждый из нас неохотно выставляет свою личную жизнь на обозрение. В связи с этим, какое у вас отношение к популярности?
– Популярность неразрывно связана с нашей работой. Мы всегда ее ждем. Сразу после выступления мы ждем реакцию публики, ждем проявления симпатии. И хотя в обычной жизни мы стараемся избежать толпы, посещений кафе, ценя прежде всего дом, семейную жизнь, покой – мы все равно с удовольствием выступаем перед публикой, ожидая ее похвал. Каждый день, когда я хожу в магазин или на прогулку с моим мужем и сыном, я вижу, что люди меня узнают, улыбаются – и мне это приятно.
– Вы гастролировали во многих странах. Откуда вы привезли самые милые воспоминания?
– Эти воспоминания невозможно сравнивать. Из каждой страны я увезла что-то особенное, всегда милое. Публика везде разная. Однако думаю, что лучше всего могу рассказать об отзывчивости итальянской и российской публики. Этих зрителей объединяет огромная музыкальность, эмоциональность и стихийная реакция. Для исполнителя – большое наслаждение петь для такой публики.
– Я читала вашу авторскую книгу «Вернись в Сорренто?…», где вы так тепло пишете о своих близких людях – родных и друзьях. Она являет нам талант и большое чувство юмора ее автора. Не думаете ли вы продолжить свое литературное творчество?
– Спасибо, особенно за «чувство юмора». Это черта характера, которую я особенно ценю. Жизнь порой ставит нас в такие ситуации, что без чувства юмора просто нельзя. А книжку эту я написала, когда у меня было много, очень много времени – во время моей длительной реабилитации. Это позволяло мне сократить бесконечно длившиеся дни, недели, месяцы… Не думаю, что вернусь к писательской работе.
– Что кроме пения вам интересно в жизни, какие дела доставляют удовольствие?
– Я очень любила плавать, шить себе платья, слушать дома хорошую музыку, ходить с мужем в кино. Говорю об этом в прошедшем времени, так как давно этого не было в моей жизни. Теперь у меня сыночек, которому я выжимаю соки, готовлю супчики – это тоже доставляет мне удовольствие, и я не думаю, что это слишком высокая цена за здоровье и улыбки моего мальчика. О том, что мои таланты в этой области тоже принесли свои плоды – судите по 14 килограммам веса и 85 сантиметрам роста моего годовалого Збышка.
– Вы получаете много писем от огромного количества поклонников вашего таланта. Не хочу показаться не скромной, но не расскажете ли о содержании этих писем?
– Действительно, писем я получаю очень много. И тем больше радость, когда люди пишут не только с просьбами о фото с автографом, но когда в сложные периоды своей жизни люди признаются, что мои песни помогают им справиться со своими бедами и проблемами. Благодарю за такие письма и, надеюсь, их будет все больше. Эти письма я читаю с большим волнением – к сожалению, далеко не на все могу ответить, за что чувствую себя неловко.
– В одной из газет я читала открытое письмо нашего великого мореплавателя Леонида Телиги, в котором он признается, что ваше пение помогало ему переживать тяжелые моменты одиночества в открытом море. Удалось ли вам лично встретиться с Телигой?
– Леонид Телига, находясь в кругосветном одиночном путешествии, как-то написал мне письмо. Оно пришло откуда-то с самого конца земли. Из письма я узнала, что на борт своей яхты он взял мои записи. Когда он вернулся из плавания, мы познакомились. Так завязалась наша дружба. Он написал для меня тексты нескольких песен, которые до сих пор в моем репертуаре – «Весенняя юмореска», «Ночь над Меконгом», «Парус».
Каждый раз с огромным сожалением думаю о том, что этот прекрасный мужчина, который сумел одержать победу не только над стихией, но и над собой – ушел от нас.
– Вы принадлежите к числу исполнителей, которые исполняют песни собственного сочинения. Как правило, они с ноткой сентиментальности или вообще грустные. Почему?
– Я начала сочинять, когда возвращалась к здоровью. Это мне, так же как и написание книжки, помогало заполнить время. Признаюсь, что эти композиции были грустные – но это в принципе был грустный период моей жизни. Хотя ведь в моем репертуаре есть много светлых песен. Просто они менее известны, так как не записаны на пластинки. К тому же, остается фактом то, что мои вокальные и внутренние данные склоняют меня к исполнению песен лирических. Они у меня всегда хорошо получались и поэтому авторы мне предлагали именно такие песни.
– Последнее время мы видим и слышим вас очень редко…
– Так уж вышло, что материнство заполнило все мое время. Маленький ребенок полностью поглотил мою жизнь. Сейчас, когда Збышеку исполнился год и он начал кушать ложечкой, я могу время от времени заниматься пением, оставив его под хорошую опеку. Как раз сейчас после долгого перерыва я готовлю новую программу.
– Какая из ваших песен вам нравится самой больше всего и какую песню вы хотели бы посвятить нашим читателям?
– Этот вопрос, вернее его первую часть, мне задают очень часто и тут я должна о себе сказать так – «женщина – существо переменчивое». Захватывают меня в основном новые песни, особенно те, над которыми работаю, которые пою – ну прямо так, как моего сына интересуют только новые сказки, которые мы ему с мужем беспрестанно придумываем. Безусловно, есть и такие песни, к которым всегда с удовольствием возвращаюсь – как, например, «Бал у Посейдона», «Спасибо тебе, мое сердце». А читателям «Домохозяйки» хотела бы посвятить «Мелодию для сыночка», слова к которой написал Збигнев Ставецкий, а музыку Марек Севен. Теперь, когда у меня свой ребенок, эта песня засияла для меня другим блеском, приобрела другой оттенок и я ее часто напеваю перед сном своему сыночку.
– Как вы планируете встречать Рождество?
– Это будет наше первое настоящее Рождество с настоящей елкой и в настоящей семье. Уверена, что настоящая семья – та, в которой есть дети. Они дают нам больше всего тепла, радости и счастья....Перевод Ивана Ильичева
С каждым днем набираюсь сил Интервью Алиции Вельголавской для варшавской газеты «Мир молодежи» (3 марта 1970 г.)
Ты сказал, что любовь не боится разлук,
Говорить о любви не положено вслух.
Ты сказал и ушел, к той, что ждет у окна,
Ты ушел, и осталась я снова одна…
Для чего ты сказал, среди ясного дня,
Что ее ты жалеешь, а любишь меня?
