Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Также в нескольких местах Цой использовал шумовой материал «Новых композиторов», являвшихся пионерами советского техно– и эйсид-стиля.
В частности, коллекция их странных звуков слышна в финале «Прохожего», где в течение целой минуты фрагменты различных мелодий и шумов кочуют из канала в канал[303].
Сведение
В начале 1987 года Алексей Вишня услышал черновое сведение альбома «Группа крови» и понял, что материал нового альбома великолепен. «Вишня, всегда тонко чувствующий хиты, несмотря на некоторую напряженность в отношениях с Цоем из-за предыдущей неоконченной записи и некоторых
разногласий, долго уговаривал музыкантов „КИНО“, чтобы они „довели до ума“ альбом именно у него»[304].
Алексей Вишня:
Как-то Курехин позвонил и попросил записать Джоанне новую песню. Он сочинил «Feeling» и собрал целую толпу народа. Вызвал Сологуба, Каспаряна, Цоя, зачем-то «Африку», Гурьянова, устроил бедлам. Именно тогда мы страшно размолвились с Витенькой. Нервы мои были на пределе. Во-первых, Джоанна не видела меня в упор. Просто не замечала. А я же весь из себя такой, меня это огорчало, конечно. Ленка видела мои нервяки и понимала их, но поддерживала мысль, что типа, а что ты хотел? Песни строчишь сам по себе, пишешься сам, тебе никто не нужен. А когда тебе не нужен никто, то и ты автоматически становишься никому не нужным. Лена была тысячу раз права. Один в поле не воин, даже если он очень талантливый воин. Взять Кинчева, например. Убери из его жизни тех, кто сделал ему звук, так и звука ведь не было бы никакого! Был бы Кинчев и, может, даже лучше был, чем сейчас, но не «Алиса», это был бы другой Кинчев. А Цой без Каспаряна и Густава – сплошные «Сорок пять»! А у меня никогда никого не было, кто мог бы считать мой материал своим. Группы не было – значит, и меня не было тоже. По крайней мере, то, что я пытался делать, Джоанна не воспринимала никак. Я нервничал. Из западных проспектов мне стало известно, что существует волшебный прибор, который позволяет не только синхронизировать MIDI с CV, а еще и ноты извлекать из CV, пользуясь миди-управлением. Это позволило бы задействовать в работе кучу старого барахла, которое пылилось, не будучи управляемым снаружи. Я взмолился Джоанне, дескать, привези примочку, делов-то, потом сочтемся.
– Я спрашиваль уже, знаещ, Вишна, эта стоет сто писят долларз, но ти можещ дат рублами, если хочищ.
Сказать, что я обиделся, – ничего не сказать. Просто тупо промолчать, и все. Но тут «Африка» с Густавом на кухне что-то перевернули, пролили воду на пол, везде жир от попкорна, в воздухе удушливый запах жженых тряпок, что я вообще не переваривал на дух. Лицо побагровело от злости, душа почернела, и пасть открылась:
– Б…дь, что вы тут устроили? Прокурили наркотиками весь дом, идите на улицу курить, марш! Я не стану этого терпеть, уезжайте отсюда на х…
Виктор напрягся, конечно. Подобное со мной происходило и раньше, но что бы так… Потом мы спокойно записали болванку, голоса Курехина и Каспаряна. Когда немного отлегло, я стал продолжать свою борьбу за синхронизатор.
– Вить, ну скажи ей – она ох…ла, ну откуда у меня сто пятьдесят долларов может быть, ты сам прикинь?! Штука же необходимая, головняка много снимет, оживит старые ресурсы. Очень нужна!
Виктор сделал вид, что не услышал, и нервно пожал плечами. Впрягаться за меня перед Джоанной он не стал. Когда пришло время записывать голос, я
наорал и на него, и он ушел, даже не попрощавшись. Я был зол на весь белый свет… Потом пришел ко мне однажды Сергей Фирсов и дал послушать первоначальный вариант, очень плохо сведенный и с не расставленными по местам песнями «Группы крови». Я послушал и ох…л.
И я понял, что я могу это доделать и довести до состояния более-менее профессиональной записи. «КИНО» никогда не считало меня членом команды… Тем не менее Цой всегда был одной из центральных фигур в моем мозгу, и я пытался максимально пропустить сквозь себя его творчество. Я очень боялся, что Цой будет доделывать «Группу крови» у кого-то другого, и бегал за «КИНО» около полугода, чтобы альбом был сведен у меня. В конце концов я добил их[305].
Юрий Каспарян, Виктор Цой и Джоанна. Стингрей в сквоте «АССА». Фото из архива Марьяны Цой
Поскольку отношения группы «КИНО» и Вишни на тот момент были весьма натянутыми, Цой игнорировал его предложения.
Вишня попытался действовать через Каспаряна, попросил убедить Виктора сотрудничать с ним, но получил ответ: «Витенька не хочет с тобой работать…»
Тогда Вишня решил идти ва-банк и во время совместного выступления на концерте «Поп-механики» в БКЗ «Октябрьский» осторожно намекнул Цою, что альбом нужно сводить у него, не дожидаясь помощи Москвы, поскольку на тот моменту Вишни была, пожалуй, самая оснащенная студия Ленинграда и также имелся большой опыт записи, в том числе и самой группы «КИНО».
Алексей Вишня:
Спешно собрали все необходимое: Курехин отдал нам половину своего аппарата из Ленконцерта на время записи… Это уже была практически готовая запись. Мне нужно было просто свести это грамотно: развести по панораме и фронтальным планам, наложить поверх голос Цоя или клавишные Андрея Сигле либо гитару Каспаряна…[306] На кассете поканально были записаны барабаны с басом, гитара Каспаряна, гитара Цоя и голос. Все партии были идеально выверены, сыграны музыкантами дома, ко мне же попала немного шумящая запись, которая через эквалайзеры и компрессоры, да с ревербератором от Джоанны SPX-90, звучала великолепно уже сама по себе! На этот бутерброд Юра наигрывал вторую партию гитары, а Виктор накладывал голос double-track. Так, в один проход это сводилось на 38-ю скорость. Естественно, качество звука было беспрецедентным, ибо такого ревербератора даже у Тропилло еще не было. Неудивительно, что альбом получил прекрасные отзывы[307].
Александр Кушнир, журналист, музыковед:
К Вишне песенный материал «Группы крови» попал в следующем виде: на первом канале портостудии были прописаны бас и RX-ii, на втором – гитара, пропущенная через овердрайв и дилей, на третьем канале – вокал, на четвертом – фрагментарные вокальные партии, спетые Цоем на октаву ниже. (Позднее подобный прием пения с интервалом в октаву был использован Цоем на альбоме «Звезда по имени Солнце».) Каспарян доигрывал отдельные фрагменты на гитаре. Все это сводилось на «Маяк 001»[308].
Алексей Вишня:
Я привез вместе с Каспаряном еще аппаратуры – все, что только могли собрать. Они привезли свою портастудию, где на одном канале были записаны барабаны с басом, на другом – электрогитара, на третьем – акустика и на четвертом – голос… Я выманил у студии Дворца молодежи привезенный Джоанной SPX-90 – ревербератор, которого уши нашего обывателя еще не слышали. И когда я включил через него голос, то поперло такое, такой звук, от которого все обалдели… Мы наложили еще одну каспаряновскую гитару и Витькин голос[309].
Музыканты дали звукорежиссеру полную свободу, и Цой вмешался в процесс сведения лишь в конце записи песни «Война»: он резко и не вовремя выкрутил ручки на пульте.
Алексей Вишня:
Он перепутал количество тактов. Ему показалось, что песня вот-вот оборвется, поэтому он поспешил. Я-то считал такты, поэтому руку на мастерах держал и уже готовился начать уводить.
Он говорит:
– Выводи!
Я говорю:
– Рано!
– Блин! Щас кончится болванка!
Я начинаю свирепеть, набираю воздуха, чтобы заорать, и тут он кладет обе ладони на мою руку и прямо так моей рукой выводит мастера. Я уже истошно вопил, что так не делают, что надо медленнее выводить, но тут его упрямство пересилило. Он сказал, что и так нормально, и вопрос был закрыт. Я обиделся и сидел багровый. Испортили песню[310].
На этом этапе почти ничего не дозаписывалосъ. Но одна песня все-таки изменилась довольно сильно. Руку к ней приложил Андрей Сигле, занявший в группе пустующее место клавишника, – профессиональный пианист с консерваторским образованием, имевший огромный опыт студийной работы с различными исполнителями. Впоследствии он стал автором киномузыки, например к сериалу «Улицы разбитых фонарей». На «Группе крови» он играл на точно таком же сэмплере – «Prophet-2000», как у Курехина.
Андрей Сигле, пианист:
Конечные аранжировки к композициям лепились прямо на глазах. Живость и энтузиазм, с которыми это все делалось, не могли не поражать. Часто во время сессии придумывались такие идеи, которые переворачивали все общепринятые нормы с ног на голову. Так, в «Закрой за мной дверь» Гурьянов с Тихомировым предложили мне вставить какой-нибудь кусочек в стиле Рахманинова, и в итоге там записалось какое-то совершенно стремное клавишное соло[311].
Они говорят: им нельзя рисковать,
Потому что у них есть дом,
В доме горит свет.
И я не знаю точно, кто из нас прав,
Меня ждет на улице дождь,
Их ждет дома обед.
Закрой за мной дверь, я ухожу.
Закрой за мной дверь, я ухожу.
И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет,
Тебе найдется место у нас, дождя хватит на всех.
Посмотри на часы, посмотри на портрет на стене,
Прислушайся – там, за окном,
Ты услышишь наш смех.
Закрой за мной дверь, я ухожу.
Закрой за мной дверь, я ухожу.
Закрой за мной дверь, я ухожу.
Закрой за мной дверь, я ухожу.
Однако, поскольку Сигле был из среды профессиональных музыкантов, он не работал за бесплатно (за портвейн), как это принято было в рок-тусовке.
