Артур Макарьев - Джон Леннон. Все тайны «Битлз»
– Да я тогда не очень его любил, – сказал Сушкин, – это уже позже жизнь заставила.
Улыбнулся и посмотрел на часы.
– Ну, старик, рад был нашей встрече. У меня завтра утром самолет, а заехать еще нужно в пару мест.
Достал деньги, хотел расплатиться.
– Да ладно, ты что? – улыбнулся Марков. – Я не бедствую, заплачу.
– Будешь в Вене, заходи, – сказал Сушкин.
* * *За столом у Кострова уже хорошо выпили. Кто-то подсаживался, кто-то уходил, заняв рубль, а то и два у Юры Айзеншписа, клятвенно обещав вернуть через неделю, во вторник. Разговоры велись все больше теоретические: кто из московских коллективов как играет и когда кто-нибудь из них выйдет на международный уровень.
* * *В Нигерию по делам один из совладельцев «Граппелли интернэшнл» Сергей Костров прилетал как раз 19 января 2006 года, когда в Москве было -38°, а здесь всего +43°. Купить что-нибудь выпить в Duty Free аэропорта удалось с трудом, магазин был где-то в закоулках аэропорта, да и то полупустой. Из известных сортов виски только «Белая лошадь». Взял три бутылки и упаковку из 12 баночек американских «кешью нате», прихватил и упаковку содовой, все сложил в пакет. После встречи с президентом страны Олусегуном Обасанджо, в сопровождении охраны, отправился в дельту Нигера, в городок Варри, где, собственно, и были основные деловые интересы «Граппелли интернэшнл», у которой повстанцы «Движения за освобождение дельты» воровали добываемую нефть.
Сидя в большом и бестолковом гостиничном номере, уже два часа ожидал лидера повстанцев Джомо Габомо – генерала Али, неожиданно дверь номера открылась, и на пороге, крича, появился высокий нигериец. Крича на Кострова, пытался объяснить ему по-английски, что белые разграбляют природные богатства Нигерии. Крича еще минут двадцать, вдруг по-русски сказал:
– Товарищ, давай выпьем.
В ответ услышал тоже по-русски:
– А что, давай выпьем.
– Товарищ, вы разве русский? – ошарашенно спросил Джомо Габомо.
– Русский. И выпить есть чего, – подтвердил Костров.
Генерал Али, он же Джомо Габомо, развалился в кресле. Свои не совсем чистые армейские ботинки водрузил на стол, рядом со стаканами, орешками кешью и бутылкой виски «Белая лошадь». Бутылку взял, посмотрел крышку, печати, сам открыл, понюхал, разлил по стаканам.
– Ну, будем, товарищ!
Костров выпил первым. Генерал Али – за ним.
– Ух, – выдохнул, – настоящая «Лошадь», не яд!
– А зачем мне тебя травить? – спросил Костров.
– А кто вас, белых, разберет? Говорите одно, делаете другое.
Габомо взял бутылку, разлил по стаканам.
– Ну что, между первой и второй перерывчик небольшой! – выпил залпом.
Раскрыл ладонь и высыпал орешки, всю баночку. А затем из не очень чистой ладони отправил все в рот.
– Ты что заканчивал? – спросил Костров.
– МЭИ, – ответил Габомо, он же генерал Али, расплевывая орешки. – А ты, товарищ, где учился?
– В МГИМО, – ответил Костров.
Достал визитную карточку на русском языке и передал Габомо.
– Ну что, товарищ Костров, – прочитал, – выпьем еще, бог троицу любит. Двадцать процентов – и я охраняю твою нефтедобычу здесь, в долине. Ну что, годится? – И протянул Кострову стакан.
– Годится! – сказал Костров, чокаясь. – Десять процентов – и разошлись. Ты что закашлялся, Габомо? Советские выпускники таких подлянок не делают.
– Ради нашей дружбы, восемнадцать процентов, ты мне симпатичен, и чего тут говорить. Допьем бутылку и по рукам?
Разлил по стаканам.
– Ну что?
– А я и не думал, – сказал Костров, – что ты согласишься на десять процентов.
– Да ну тебя, – сказал Габомо. – Пойми, Серега, восемнадцать процентов – самый раз.
– Ну ладно, пятнадцать процентов – и разбежались.
Чокнулись.
– Ну что, пятнадцать процентов? – спросил Габомо.
– Если не будешь обманывать, то пятнадцать процентов. Хрен с тобой, – улыбнулся Костров.
– Ну, вот и ладно, пятнадцать процентов. Умный ты, Костров. Жаль, что выпить больше нет, – сказал Габомо.
– Почему нет, – ответил Костров.
– А что, есть?
– Посмотри там, в пакете, – сказал Костров.
Габомо позвал кто-то. Охрана впустила длинноногую чернокожую девушку в мини-юбке, в черных чулках и кожаных черных сапогах.
«Это в жару-то?» – мелькнуло у Кострова.
Габомо сказал ей что-то, она принесла пакет, достала бутылку виски. Габомо бесцеремонно рассмотрел содержимое пакета, достал банку орешков, отдал девушке, одну – Кострову, другую взял себе. Достал банки содовой. Открыл одну, выпил, сказал по-русски:
– Виски с содовой – кайф!
* * *Ночью Кострову снилось разное. Вдруг появился Миша Сушкин с Марковым в кафе «Молодежном», вспомнилось, как играл в группе «Виражи». Потом появилась Эмили, девушка Габомо, она почему-то танцевала голая, но в чулках и черных сапогах.
Где-то ближе к утру захотелось пить. Встал, нашел содовую, выпил. В соседней комнате вместе с Эмили, которая так и не сняла ни чулок, ни сапог, не раздеваясь, спал Габомо в своих не очень чистых ботинках. Услышав шум, приоткрыл левый глаз, увидел Кострова, перевернулся на другой бок и захрапел.
Где-то в 6 утра он со своими людьми ушел, разбудив Кострова. Только и сказал:
– Пятнадцать процентов, не забудь.
Костров пошел к себе, еще часа полтора поспал, а затем поехал в Лагос. Через день уже был в Лондоне.
* * *Марков в баре «Казино» оставался еще минут пятнадцать. Еще раз посмотрел на стены, оделся, вышел, сел в машину, разбудил задремавшего водителя и поехал домой.
И в машине, и дома его не оставляли воспоминания, в общем, как ни вспоминай, кругом «фальшивые хлопоты», молодые, амбициозные, талантливые, они готовы были что-то изменить на эстраде.
Но и что можно было изменить в стране, в которой слова «буги-вуги», «рок-н-ролл» воспринимались как нечто отрицательное, порицаемое общественным мнением.
Сейчас же, когда вроде бы и прошла волна отечественных вокально-инструментальных ансамблей и им на смену пришли другие, готовые перепевать репертуар коллективов, для которых рок-н-ролл был крамолой, а идеалом была массовая вокально-инструментальная культура, – сейчас это стало все называться «попса», и все на эстраде уверены, что «попса» – это то, что нужно, чтобы заработать деньги, а рок-н-ролл народ не воспринимает.
В радио– и телеэфире царство одинаковой попсы, все слилось в единую попсовую песню, а кто ее поет – это уже, кажется, никого не интересует.
Мальчик или девочка? Да кто ж их разберет? Думаешь, что это девочка, а это мальчик, да еще очередная Верка Тырдючка.
Нью-Йорк. Апрель 2009 года. Книжный развал «Стрэнд»
Захаров Владимир Георгиевич, генерал-майор КГБ в отставке, а ныне генеральный директор крупной консалтинговой компании, бывая в Нью-Йорке, любил побродить по книжному развалу «Стрэнд». Побродить было где – восемнадцать миль букинистической литературы, в том числе, редкие первые издания. Здесь книги продаются не штуками, а пачками, а в пачке – шесть-восемь экземпляров. Захаров уже где-то около двух часов бродил по «Стрэнду». Отобранные книги держал под мышкой. Вдруг кто-то толкнул его, не то чтобы сильно, но книги Захаров уронил. Тот, кто его толкнул, наклонился, пытаясь помочь собрать рассыпавшиеся книги. Захаров остолбенел: перед ним на корточках, собирая книги, сидел Кейс Ричард, постаревший, вески седые, но все-таки Кейс Ричард и все еще гитарист «Роллинг Стоунз». Захарова тоже можно было узнать в свои семьдесят. Он тоже постарел, но был худощав и по-спортивному строен.
– Кто бы мог подумать, – сказал Кейс вставая. – Сколько лет?
– Не ожидал… И где?
– Я здесь часто бываю, – сказал Кейс, осматриваясь: все ли книги подобрал. – А ты как здесь, в Нью-Йорке?
– Бизнес, – ответил Захаров.
– Слушай, – закуривая, сказал Кейс, – давай вечером посидим где-нибудь, Мик тоже здесь, думаю, он сможет подойти. И так, вечером в семь.
– А где? – спросил Захаров.
– Есть один ресторан, «Пер-Се», это в Тайм-Уорннер-центре. Записывай адрес: Коламбус-Сёркл, 10. Это между 58-й и 59-й улицами. Там очень уютно, не очень много столов, тихо, никто не побеспокоит. Это, кстати, любимый ресторан Мика Джаггера.
– Ну, давай увидимся в семь, мне еще кое с кем надо встретиться.
Кейс ушел, быстро затерявшись в толпе. Захарову осталось дождаться семи часов и встретиться с героями тех 60-х, когда он и они были молоды, полны надежд.
Ресторан «Пер-Се» действительно был уютным и, как выяснил Захаров, очень популярным у знаменитостей кино и шоу-бизнеса. За заказанным столиком пока еще никого не было. Захаров попросил минеральной воды и черный чай.
С первого личного знакомства с «Роллинг Стоунз» в 1964 году прошло много времени. Мик Джаггер, например, оказался большим специалистом и по женской части. У него семь детей и три внука. И не успокоился! На сегодняшний день он встречается с сорока однолетней бывшей моделью Лорейн Скотт. Почему вдруг Захаров вспомнил о любовных похождениях Джаггера? Но вспомнил, увидя Джаггера, входящего в зал ресторана. Официанты указали на столик, где сидел Захаров. Джаггер, подходя к столу Захарова, внимательно его рассматривал. Подошел, протянул руку, улыбнулся:
