Артур Макарьев - Джон Леннон. Все тайны «Битлз»
– Можно, – согласился Марков, – а вот шашлычная «Риони» уже открылась.
– А что, по шашлыку с харчо можно.
Разделись, сели в дальнем углу, с улицы не видно, а то языки у завистников длинные. Заказали, что хотели.
– Ну, ты как, где? – спросил Зайцев у Маркова.
– Да вот, только вернулся из Южного Йемена, год в жаре, сейчас в отпуске, дышу свежим воздухом.
– Там жарко, это точно! – сказал Скворцов. – В Египте тоже жарко, но там влажность четыре процента.
Принесли лобио, сациви, все вкусно, начали есть.
– Ну а музыку не забыл в Йемене, там пластинок-то нет, наверное? – спросил Зайцев.
– Только кассеты, и то плохого качества, в основном арабские, – подтвердил Марков. – В общем-то, записи и пластинки брал с собой, да радио на коротких волнах слушал, в основном Би-би-си, хит-парады.
Перешли к харчо, спиртного не брали, – Зайцеву и Скворцову надо было возвращаться в МИД. Так, «Тархун» и «Боржоми».
– Давно не ел харчо, – только и сказал Марков, – кстати, у меня там, в Йемене, были любимые альбомы: «Примус», «Аквариум», «Пикник», «Круиз», «Воскресение». Интересная музыка, доложу я вам. Это не «Самоцветы», «Веселые гитары», «Друзья», «Добры молодцы»… Самое главное, они играют хороший рок.
– Да, – доедая харчо, сказал Зайцев, – мне «Примус» нравится. В Йемене их песни слушал.
– «Девушка сегодня в баре» или «Баба Люба» – тоже класс, – сказал Марков.
– Их, правда, всех в прессе ругают, – заметил Скворцов, – из Ленинграда газету привезли, «Смена», статья разгромная «Пикник на обочине». «Пикник», группа такая, очень необычная.
Принесли шашлык.
– А что же «Веселые гитары», «Друзья» и иже с ними? – после долгой паузы спросил Марков.
– А ничего, страдания импотентов продолжаются, – улыбнулся Зайцев. – Они на эстраде выступают, народ ходит, но молодежь ходила бы на «Воскресение», «Машину-Грузовик», лидер их Андрей Захаревич, кумир, песни хорошие пишет. Но против них кампания в прессе, Минкульт ополчился. Все понимают, что это уже сложившиеся музыканты, и из «Воскресения» или «Круиза» никто к Свободкину не пойдет.
– А чего к нему идти, – сказал Зайцев, тщательно прожевывая шашлык по-карски, – как был дуб дубом, так и остался.
– Это точно, – сказал Скворцов, – ты посмотри пластинки «Веселых гитар», там нигде не сказано, кто в группе играет, а есть некая безликая масса музыкантов, которая и записала ту или иную пластинку. А сейчас в группах личности и зачастую очень хорошие музыканты. И кому этот Свободкин с Крановым нужны?
– Слушай, Марков, вот о чем тебя попрошу, – сказал Зайцев, – я-то скоро уезжаю в город Дели, а вот Лена, жена, приедет где-то месяца через два. Запиши ей новые группы и песни, а вокально-инструментальные страдания она купит на пластинках.
– Конечно, сделаю, – сказал Марков, – запишу и передам. Кстати, в Индии выпускают все западные пластинки.
– Вот и хорошо, – сказал Зайцев, – будем покупать.
Посмотрел на часы:
– Ну, нам пора.
Обед подошел к концу, расплатились, и все втроем вышли из шашлычной «Риони».
Москва. Январь 2006 года
В Москве – 38 градусов. Очень холодно. Но в уютном «лексусе» Александра Михайловича Маркова на заднем сиденье тепло и очень комфортно, можно вытянуть ноги, что он и сделал.
Ленинградка полупустая, многие автомашины не завелись. Проехали площадь Белорусского вокзала, выехали на Тверскую. На чуть скользком, чуть сухом от морозного ветра асфальте «лексус» вел себя очень солидно. Марков попросил водителя перестроиться и ехать помедленней, держась рядом с тротуаром. Как-то неожиданно для себя он попал на Тверскую, бывшую улицу Горького, через 40 лет, когда он был молод, полон сил, энергии и уверенности, что у него в жизни все сложится нормально. Попросил водителя притормозить у казино. «Лексус» солидно встал на стоянку. Марков застегнул дубленку, надел шапку, сказал водителю подождать и вошел туда, где раньше, 40 лет назад, было кафе «Молодежное». Охрана подобострастно распахнула дверь – а как же, на «лексусе» ездят солидные люди. Марков разделся и прошел в бар, надо было осмотреться, что изменилось. Да, пожалуй, все изменилось за 40 лет.
Маркову принесли 100 грамм виски, содовую и тарелочку с орешками кешью. Кто-то сзади положил руку на плечо Маркова.
– Ну что, заскучал, старик?
Голос Миши Сушкина.
– Что-то ты сегодня без девушки.
Сушкин, точно, только на 40 лет моложе. Рядом ничему, как всегда, не удивляющийся Юра Айзеншпис.
– Ты бы лучше столик занял, а то стоишь у стенки, ни одного места свободного нет.
– Да ладно вам, – сказал Марков, – вон у Кострова есть как раз три места.
Сережа уже успел их заметить и помахал рукой, дескать, идите сюда.
– Ты чего один сегодня? – подсаживаясь к Кострову, спросил Сушкин.
– Ребята из группы хотели подойти, да позвонил им, похоже, не придут.
– Садись, придут, что-нибудь придумаем.
Костров был в приподнятом настроении.
– Выпить хотите? Я сегодня сессию сдал. Виски есть, купил, хотел с ребятами выпить.
– А какой виски? – спросил Юра Айзеншпис.
– «Белая лошадь»! – с гордостью сказал Костров.
– Ну, ничего, сойдет, – сказал Юра, – наливай.
– Нормально, – сказал Сушкин, – закусить что-нибудь надо взять.
– А у меня и это есть, – сказал Костров и достал из портфеля две банки орешков кешью.
– А это откуда? – спросил Марков.
– Из запасов отца, оттуда, из самой Америки, – тоже не без гордости сказал Сережа.
Юра рассмотрел коробочки, прочитал: «Made in USA», открыл их и пересыпал в тарелочку, из которой убрал хлеб.
– Вот так будет лучше, а то сейчас друзья-халявщики налетят, и нам ничего не достанется.
– То-то, – сказал Сушкин, – а пустые коробки Серега уберет в портфель. Закажем еще по яичнице с ветчиной, виски перельем в графинчик.
Взял бутылку, положил в костровский портфель и пошел на кухню. Вернулся быстро, поставил на стол обычный общепитовский графин и две бутылки «Боржоми». Все похоже на коньяк.
– Яичницу сейчас всем принесут. Ну, давай, Марков, разливай за Кострова. Разливаем в рюмки.
Марков себе виски разбавил «Боржоми», Сушкин посмотрел на него, пожал плечами – бывает.
– Ну, давай, Серега, за тебя.
На сцене заиграла группа «Москвичи», легкий и хорошего качества «биг-бит».
– А хорошо играют, – сказал Юра Айзеншпис.
Он медленно допил виски, из тарелки взял пригоршню орешков:
– А ничего, вкусно.
Орешки попробовал и Сушкин:
– А действительно ничего, – правда не ясно, о чем он, о группе «Москвичи» или об орешках.
– Старик, ты чего не пьешь? – обратился Сушкин к Маркову. – Холодно ведь – тридцать восемь. Ты вообще как здесь оказался?
– Ехал мимо по Тверской и вдруг решил заехать, здание знакомое, что теперь здесь стало? Я-то ладно, а ты-то откуда? – спросил Марков. – У тебя ведь в Австрии Европейское телевизионное бюро, работает на несколько ведущих российских каналов.
– А так оно и есть, завтра улетаю в Вену. Здесь, в общем-то, случайно, ехал мимо, думаю, дай заскочу. А то когда теперь предамся воспоминаниям, вот и сказал водителю, чтобы притормозил.
– Ну что, раз не за рулем, давай выпьем, – сказал Марков.
Заказали еще виски и орешков, выпили.
Марков бывал у Сушкина в Вене и в Бюро, и дома, в общем, не терял его из виду. Да и Сушкин тоже знал, чем занимается Марков.
– Ну что, Костров, налей нам еще по чуть-чуть, – сказал Юра Айзеншпис, прожевывая очередную пригоршню орешков.
Музыка хорошая. Действительно, «Москвичи» играли очень прилично и очень похоже на английскую группу «Shadows». Выпили за Кострова. Кто тогда, 40 лет назад, теплым июньским днем 1967 года знал, как все сложится? У Кострова погибнет жена, и он женится на итальянской миллиардерше Граппелли, владелице газет, заводов, пароходов, авиакомпаний и еще много чего.
Юра Айзеншпис 17 лет проведет в местах не столь отдаленных.
Марков – проработает в Министерстве высшего образования 23 года, станет большим начальником, главой фирмы, обслуживающей международные связи Высшей школы. Создаст несколько разнопрофильных фирм, которые позволят жить безбедно.
В шоу-бизнес вернется только один из компании, смакующий шотландское виски с экзотическими в те годы орешками кешью в кафе «Молодежном», Юрий Айзеншпис, и умрет известным продюсером осенью 2005 года.
Кстати, в баре «Казино» Сушкину с Марковым виски принесли в простом графинчике. Марков улыбнулся – ну точно, как в кафе «Молодежном».
Взяли еще орешков кешью, здесь они были очень вкусными, ну точно как когда-то в коробочке Сережи Кострова.
Выпили, причем Марков разбавлял виски содовой, закусывал орешками.
Сушкин, улыбаясь, посмотрел на него:
– Что, так и пьешь эту «бутелягу»?
– Да как-то привык.
– И кто тебя этому научил?
– Да англичане-стажеры, когда приезжали в институт в шестидесятых, виски-то у нас в те годы свободно продавали и в «Елисеевском», и в Столешниковом переулке, и стоил он от девяти до двенадцати рублей.
