Алексей Апухтин - Неоконченная повесть
– Однако они слишком долго остаются в вашей квартире, – сказал шутя Угарову старейший из гостей, барон Рейнгольд фон Экштадт.
– О, это ничего! – воскликнула генеральша. – Они строят в разных комнатах станции своего будущего счастья.
Это чужое счастье невольно волновало Угарова, и со дна души его поднимались горькие мысли. Он рано пошел домой. Когда он увидел свою полуразоренную квартиру, с выдвинутыми ящиками и раскрытыми столами, с веревками и газетами, валявшимися на полу, вся его трехлетняя петербургская жизнь предстала ему в своей неприглядной наготе. Три года влачил он эту пустую, эфемерную, кабацкую жизнь, без всякой пользы для других, без всякой радости для себя. Был один дом, в котором он отдыхал душой, была одна девушка, которая могла составить его счастье. И вот теперь, без всякой причины, без всякой вины, этот дом навсегда закрыт для него, эту девушку он никогда не увидит.
«Хоть бы написала мне два слова, – думал Угаров, – хоть бы что-нибудь объяснила, подала какую-нибудь надежду. Правда, я сам просил ее ничего не говорить, но все-таки она должна была это сделать. А то прогнала меня молча, как сгоняют с руки назойливую муху, и поехала в концерт». В течение суток Угаров крепился и беспрестанно говорил себе: «Тем лучше»; кроме того, приготовления к отъезду и всякие хлопоты поглощали его внимание. Теперь, когда без всякого дела он остался один с своими мыслями, невыносимая горечь обиды охватила его сердце.
В таком же мрачном настроении приехал он и на следующее утро на железную дорогу. Афанасий Иванович был также в дурном расположении духа. Две губернаторские ваканции проскочили у него мимо, носа, а накануне в клубе из разговора с одним влиятельным лицом он убедился, что фонды его в министерстве стояли вообще невысоко. Едва усевшись в вагон, он уже начал высказывать свое недовольство существующим порядком.
– Вся беда, мой дорогой Владимир Николаевич, в том, что у нас не умеют ценить людей. По теперешнему времени правительству нужны люди знающие и энергичные. И они есть, но их не видят или не хотят замечать. Везде протекция, везде все та же старая опричнина. Что же остается нашему брату, коренному дворянину? Нам остается одно: крепко сплотиться и действовать воедино против общего врага, чиновника…
Поезд тронулся. По обеим сторонам дороги, как последний привет Петербурга, стояли безобразные фабрики с закоптелыми трубами и черным, валившим из них дымом. Но вот фабрики кончились, перед глазами раскинулось черное поле. Свежий весенний ветерок врывался в окно вагона, в больших лужах играло яркое солнце, молодая травка зеленела по краям канавы. Вздох облегчения вырвался из груди Угарова, как у человека, очнувшегося от долгого кошмара. Он не слушал Афанасия Ивановича, который все говорил, говорил без конца; он прислушивался к какому-то внутреннему голосу, который шептал ему: «Полно тебе унывать и приходить в отчаяние. Ну, да, тебе теперь обидно и больно, но что же из этого? Жизнь не кончена, вся жизнь впереди. Еще много испытаешь радости и горя, еще успеешь пожить и для других и для себя!»
Часть третья
I
Осень и зима 1858 года были очень оживлены в губернском городе Змиеве. В начале осени ожидался приезд нового губернатора, в ноябре должны были происходить дворянские выборы, а в декабре – заседания дворянского комитета по улучшению быта крестьян.
Князь Холмский, более десяти лет управлявший Змиевской губернией, оказался при новых порядках далеко не на высоте своего призвания. Он не только не сочувствовал никаким реформам, но, говоря о них, выражался так: «с позволения сказать, реформы». Он считал эту шутку очень остроумной и, произнеся ее, всегда громко хохотал сам. Двух чиновников своей канцелярии он выгнал со службы за то, что они публично говорили о неизбежности освобождения крестьян. Весной 1858 года он был назначен сенатором в Москву, и Змиевская губерния управлялась вице-губернатором Андреем Николаевичем Бубликовым. Это был человек хороший, но мнительный и огорченный. Он был переведен на службу в Змиев еще раньше князя Холмского, когда начальником губернии был генерал Крамп, сразу невзлюбивший нового вице-губернатора. Князь Холмский обращался с ним так же высокомерно, как с последним писцом своей канцелярии. Все это наложило на его безбородое лицо печать вечного уныния. Выражения его глаз никто не видел, потому что с молодых лет он носил четырехугольные синие очки, над которыми поднимались и опускались густые брови, выражая полную безнадежность. Пятнадцать лет он жил надеждою попасть в губернаторы, но одна влиятельная особа, проезжавшая через Змиев, сказала про Бубликова: «Il n'est pas du bois dont on fait les gouverneur» [190] , и этот приговор, вызванный несчастной наружностью, а отчасти и смешной фамилией вице-губернатора, положил предел его дальнейшей карьере. После десятилетнего пребывания в Змиеве Бубликов женился на Ольге Ивановне Койровой, дочери местного помещика… (На этом рукопись обрывается.)
Условные сокращения, принятые в примечаниях
ГПБ – Отдел рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.
ДМЧ – Отдел рукописей Дома-музея П. И. Чайковского в Клину.
Изд. 1886 г. – Стихотворения А. Н. Апухтина. СПб., 1886.
Изд. 1893 г. – Стихотворения А. Н. Апухтина. Изд. 3-е, СПб., 1893.
Изд. 1895 г., т. 1 – Сочинения А. Н. Апухтина. Изд. 4-е, доп., в 2-х томах, вступительная статья М. И. Чайковского. СПб., 1895, т. 1.
Изд. 1895 г., т. 2 – То же, т. 2.
Изд. 1896 г. – Сочинения А. Н. Апухтина, 2-е посмертное доп. изд., вступительная статья М. И. Чайковского. СПб., 1896.
Изд. 1898 г. – Сочинения А. Н. Апухтина, 3-е посмертное доп. изд., вступительная статья М. И. Чайковского. СПб., 1898.
Изд. 1961 г. – Апухтин А. Н. Стихотворения. «Библиотека поэта» (Большая серия). Л., Советский писатель, 1961.
ИРЛИ – Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР.
ГМТ – Государственный музей Л. Н. Толстого в Москве.
ЦГАЛИ – Центральный государственный архив литературы и искусства в Москве.
Примечания
1
Мальпост – почтовая карета, перевозившая пассажиров и легкую почту.
2
Спускайтесь же, наконец! (фр.).
3
Страдании (фр.).
4
Дормез – дорожная карета, в которой можно лежать вытянувшись.
5
Особо отличившиеся выпускницы женского дворянского института при Смольном монастыре (Петербург) награждались шифром – знаком отличия в виде вензеля императрицы.
6
Здравствуйте, тетушка! (фр.).
7
Здравствуйте, кузен! (фр.).
8
Роман (1850) Ч. Диккенса.
9
Карсельская лампа – разновидность масляной лампы, усовершенствованной регулирующим механизмом Карселя.
10
Начало стихотворения (1821) Пушкина, посланного им через А. Г. Муравьеву декабристам в Сибирь.
11
Произведения Пушкина: ода «Вольность» (1817), «К Чаадаеву» (1818), «Деревня» (1819), поэма «Гавриилиада» (1821) и многое другое долгое время распространялось только в списках.
12
Гигантские шаги – приспособление для гимнастической игры, состоящее из столба с вертушкой наверху, к которой прикреплены веревки с лямками.
13
Гумбольдт Александр (1769–1859) – немецкий ученый, естествоиспытатель и путешественник, в 1829 г. посетил Россию.
14
Пари, условия которого устанавливает выигравший (фр.).
15
Драмы Гюго, насыщенные пафосом высоких страстей, направленные против самовластья, в России долго были под цензурным запретом.
16
Трагедия (1637) П. Корнеля (1606–1684), французского драматурга, основоположника трагедии в стиле классицизма.
17
Имеется в виду юмористический роман в стихах И. П. Мятлева «Сенсации и замечания г-жи Курдюковой за границей, дан л'этранже» (1841) – образец «макаронического» стиля, основанного на смешении разноязычных слов.
18
В Древнем Риме проконсул – наместник, имевший в провинции неограниченную власть. Здесь, по-видимому, намек на более высокое служебное положение губернатора в прошлом, т. к. в Риме проконсулами назначались лица по истечении срока их высоких полномочий.
19
«Почта духов» – так назывался издававшийся И. А. Крыловым журнал (1879), построенный в виде переписки волшебника с сумасшедшим философом и духами.
20
Костюшко Тадеуш (1746–1817) – руководитель польского национально-освободительного восстания 1794 г.
21
Поклонники (от фp. adorer – обожать, поклоняться).
22
Очевидно, речь идет об известных в Москве салонах в доме З. А. Волконской, Е. П. Елагиной, где постоянно собирались музыканты, литераторы – передовые и знаменитые люди своего времени.
23
Какой очаровательный сюрприз, дорогой князь! (фр.).
