Константин Станиславский - Работа актера над собой в творческом процессе воплощения
{2} Последующий текст до слов «я хочу, чтобы вы сами проследили за тем, как создается бесконечная линия движения» представляет собой вставку, написанную на отдельном листе, вложенном Станиславским в рукопись «Пластика» (№ 381). Сверху на листе надпись, сделанная его рукой: «Пластика. Перенести, где говорится в первый раз». Согласно этому указанию настоящая вставка вводится в основной текст главы после первого упоминания о непрерывности линии движения.
{3} Здесь на полях рукописи стоит вопросительный знак, указывающий, очевидно, на то, что Станиславский не был до конца удовлетворен этим текстом.
III. Голос и речь
Это наименование главы встречается в ряде планов книги «Работа актера над собой», сохранившихся в литературном архиве Станиславского (№ 68, 73/1 и 663). Во всех вариантах плана «Голос и речь» следует за «Развитием выразительности тела».
1. Пение и дикция
Подраздел «Пение и дикция» складывается из двух частей: начало (первая беседа Торцова) представляет собой перенесенную нами из главы «Развитие выразительности тела» часть рукописи «Физкультура», где затронут вопрос о постановке голоса (№ 376).
Весь остальной текст (начиная со слов «Сегодня Аркадий Николаевич вошел в класс под ручку с Анастасией Владимировной Зарембо») печатается по машинописному экземпляру, озаглавленному «Пение и дикция» и имеющему правку и подпись Станиславского (№ 385/1). Ha заглавном листе проставлена его рукой цифра XVII, определяющая место этой главы в томе.
Судя по многочисленным замечаниям Станиславского на полях текста, рукопись «Пение и дикция» должна была подвергнуться переработке. Некоторые из этих замечаний убеждают нас в том, что вопрос о последовательности изложения материала не был Станиславским окончательно решен.
{1} Здесь есть некоторая несогласованность с первой частью «Работы актера над собой», где говорится о том, что первый год учебной программы посвящен процессу переживания, тогда как второй учебный год будет посвящен процессу воплощения.
Так, например, заканчивая первый учебный год и прощаясь до осени с учениками, Торцов говорит, что процессу воплощения «посвящена будет большая часть будущего года» (К. С. Станиславский. Работа актера над собой в творческом процессе переживания. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2009. С. 476), практические же занятия по голосу начались с первых дней пребывания учеников в школе (там же, с. 53).
{2} То есть середины звукового регистра певческого голоса.
{3} Здесь приписка Станиславского карандашом: «в характерной роли»; то есть, по-видимому, подобного артиста можно использовать в характерной роли.
{4} На полях рукописи пометка Станиславского: «Выправление гаммы. Кантилена».
{5} В юности Станиславский учился пению у известного оперного певца и педагога Ф. П. Комиссаржевского. Станиславский пробовал свои силы в оперных партиях, успешно справлялся с опереточными ролями. В 1918 году Станиславский возглавил Оперную студию при Большом театре, реорганизованную впоследствии в Оперный театр его имени.
{6} В книге С. М. Волконского «Выразительное слово. Опыт исследования и руководства в области механики, психологии, философии и эстетики речи в жизни и на сцене» (СПб., 1913, с. 57) говорится: «Согласные звуки… это берега, в которых сдерживается текучая сущность гласных».
{7} В рукопись вложен лист, на котором записано следующее: «Все живое дышит. Человек тоже дышит, — это первое, что он делает, вступая в мир. Но не это о нем знают окружающие, те, кто „принимают“ его. Им он заявляет о своем существовании не дыханием, а криком. Что же такое крик? — Громкое, со звуком соединенное, выдыхание… Значит, в смысле выразительного средства второй момент дыхания важнее первого. Вдыхание (в процессе речи) есть приготовление, а исполнение — в выдыхании. Третий момент — остановка…»
Текст обведен (взят в рамку), что обычно свидетельствует о намерении Станиславского вернуться к данному вопросу в другом месте книги.
В литературном архиве Станиславского сохранился рукописный текст, озаглавленный «Пение», в котором также затронуты вопросы развития дыхания (№ 387). Приводим этот текст целиком:
«Есть еще важные приемы в области дыхания, которые я пока лишь ощупываю, не успев овладеть ими, важность которых не только для пения, но и для речи я лишь предвкушаю. Я говорю о поясном и грудном дыхании и его опорах, так точно и о зажиме в гортани. О диафрагме, исполняющей роль мехов при вбирании в себя воздуха, я пока не говорю, так как ее роль всем, и мне в том числе, хорошо известна.
Я понимаю опоры и упоры дыхания при пении, хоть и не владею ими. Иногда, правда, пока еще случайно, мне удается ощутить их правильную работу в себе. Когда это случается, то все области дыхания, опоры дыхания, резонаторы работают в дружном единении и контакте. В эти минуты пение становится необыкновенно легким и приятным для меня. Я верю, что со временем мне удастся овладеть техникой такого дыхания и пользоваться им по произволу.
Но вот вопрос, который для меня еще не вполне понятен, а именно: насколько указанные выше опоры необходимы в области речи?
Правда, на днях, декламируя у себя дома монолог из „Гамлета“, ощущая в речи бесконечную звуковую линию, я почувствовал те самые опоры дыхания, которые я случайно несколько раз ощутил в пении. С их помощью мне было очень легко говорить, звучно и содержательно, с хорошей, естественно создавшейся музыкальной кантиленой.
Этот случай дал мне понять, что если в комедии и в простой интимной драме такое дыхание и не всегда бывает необходимо, то в трагедии, при декламации с большой кантиленой высокого стиля, такое сложное дыхание со многими опорами и упорами может быть очень полезно и потому надо его хорошо изучать».
{8} Перед началом этого текста сделана надпись карандашом: «О плохом искусстве говорить сказать здесь или в начале отдела „Речь“».
{9} В подлиннике слово «буква» отмечено карандашом, и отметка вынесена на поля рукописи. Сбоку имеется приписка карандашом: «Не смешивать слова „буква“ и „звук“ (живая речь и писанное слово очень различны). Есть особая фонетическая запись (условная). Фонетический метод изучения записывает не буквы, а звуки. Звуковой аппарат уловил записи гласных (есть тридцать шесть гласных)». В архиве Станиславского (№ 542) сохранилась и таблица тридцати шести гласных, переписанная им из труда Д. Н. Ушакова «Краткое введение в науку о языке» (М., 1913, § 29).
На основании этого замечания Станиславского в ряде случаев слово «буква» заменено нами словом «звук», взятым в квадратные скобки.
{10} Пляска святого Витта — нервная болезнь, проявляющаяся в судорожном расстройстве движений.
{11} Здесь на полях рукописи пометка, сделанная рукой Станиславского: «Ушаков. § 27–31». В книге Д. Н. Ушакова «Краткое введение в науку о языке» (М., 1929) § 27–31 посвящены анализу гласных звуков Делая выписки из книги Ушакова, Станиславский оспаривает ряд его положений об образовании гласных звуков и высказывает собственные соображения. Так, например, по поводу § 28, где говорится о том, что при произнесении гласных звуков проход в носовую полость закрыт, Станиславский записывает: «NB. Протестую. Не закрыт, а резонирует и проходит в носовую полость» (№ 542).
{12} По-видимому, здесь имеется в виду М. Баттистини (1856–1928), с которым Станиславский встречался. О красоте и отчетливости его дикции Станиславский не раз говорил в беседах с учениками. Образцом соединения звука и произношения Станиславский считал певческое искусство Ф. И. Шаляпина, с которым он нередко консультировался по вопросам голоса и дикции.
{13} На полях рукописи имеется пометка Станиславского: «Ушаков. § 18–25». В книге Ушакова эти параграфы составляют содержание раздела «Органы речи и их функции».
{14} Против этого текста к рукописи прикреплен листок, на котором Станиславским написано: «Буква Б — из П. Во время смыкания губ призовите к участию гортань, иными словами, дайте звучность вашему П, „вокализируйте“ его — получите Б».
{15} На полях рукописи имеется пометка Станиславского «Ушаков. § 36–39». В книге Ушакова «Краткое введение в науку о языке» эти параграфы посвящены согласным звукам.
{16} На занятиях с учениками Станиславский приводил мнение Ф. И. Шаляпина: «Надо петь, как говоришь, и говорить, как поешь» (в смысле постановки звука и произношения).
{17} Станиславский до конца жизни обладал звучным, сильным и гибким голосом басового тембра. Он никогда не переставал тренироваться в области звука и дикции. Новых успехов в этой области он добился в период работы в Оперной студии Большого театра (1918–1922) и заграничной гастрольной поездки (1922–1924).
