Анна Плантажене - Мэрилин Монро
Тем временем потенциальной звезде так же тесно в одежде, как и в амплуа, которыми ее по-прежнему снабжает «XX век Фокс». Если Мэрилин-Джойс, настоящая секс-бомба, не смогла взять верх над Клодетт Кольбер — все еще пикантной, но все-таки стареющей, то лишь по вине многочисленных слабых мест малоправдоподобного сценария и упорствовавшего в своем заблуждении Занука, который задвигал Мэрилин на второй план, тогда как все смотрели только на нее. В дурацких фильмах, выходивших один за другим, где слабость сценария компенсировали только сцены, где появляется Монро (такое впечатление, что их присочиняли нарочно, лишь бы показать блондинку, которая у всех на устах, в самых сумасшедших нарядах), запоминалась она одна. И не потому, что она красивая, сексуальная, манящая. Прежде всего потому, что она всегда одинока, без семьи и привязанностей, без прошлого, появляется ниоткуда посреди чужой истории, шурша своими нарядами, со своим тоненьким голоском, невинным видом, удивленным и доверчивым, своей потребностью в любви. Она всегда играет на двух досках. На экране и перед журналистами, которым она сразу рассказала про свое трудное и несчастное детство, детский дом, умерших родителей, что не было ни ложью, ни карьеристским расчетом. Просто одна из граней правды в мире химер, где она укрылась. И она все еще оплакивает Джонни Хайда. Мэрилин легко плачет, это ее манера отвечать на вопросы интервьюеров — жалобным взглядом больших печальных глаз, только что сверкавших лукавством и бесстыдством. И в довершение всего в ней начинает утверждаться нечто новое, и это уже фирменный знак актрисы: юмор, умение подать реплику, повернуть дело в свою пользу. Нерешительная, колеблющаяся, неуверенная Монро часто будет проявлять при журналистах острый и язвительный ум, ловко ломая свой имидж. Она уже начинает так себя вести, сознавая, что лучше казаться сильнее, чем ты есть. Неуловимая Мэрилин, которая продолжает позировать для глупейшей рекламы в шортах и на высоких каблуках, играть дежурную блондинку для любого спортивного или иного события и постоянно расхаживает с книгами Пруста и Фрейда под мышкой, утверждая, что записалась на вечерние курсы по литературе при Калифорнийском университете.
Мэрилин Монро волнует и возбуждает. Почти всех, и в те дни, когда снимают ее, на площадке каждый раз становится все больше технических сотрудников, так что очень скоро пришлось ввести пропускную систему. Вот почему она постепенно набирает вес, под носом у Занука.
Осенью 1951 года «XX век Фокс» повысила ей жалованье. С начинающей актрисой обходятся как со звездой, за исключением ролей. Пророчество Джонни Хайда постепенно сбывается. И все же у нее странный статус, небывалое положение женщины, которую объявили звездой, прежде чем назвать актрисой. На появившиеся у нее деньги Мэрилин окружает себя обществом. Она нанимает финансовую советницу (женщину на все руки, которой поручено, помимо прочего, заботиться о ее матери и перевести ее в лечебницу получше) и пользуется услугами Наташи Лайтесс на постоянной основе, что обходится весьма дорого. Отныне у нее есть деньги. Она может все себе позволить, все купить. Осуществить некоторые детские мечты. Поэтому она нанимает детектива, чтобы найти своего предполагаемого отца, с фотографией которого она не расстается. Детектив добросовестно выполнил свою работу и предоставил Мэрилин его телефон и адрес. Наташа настояла, чтобы Мэрилин все же позвонила Стэну Гиффорду, прежде чем явиться к нему как снег на голову, согласно ее первому плану. Его новая жена передала ей его слова: Гиффорд отказывается с ней разговаривать. Если у нее какие-то претензии, пусть обратится к его адвокату в Лос-Анджелесе.
Девочка разразилась слезами. «Каждой малышке нужен папа-папа». Неужели на всей Земле не найдется Папочки, которому была бы нужна она?
ВСЕ ОНИ БЫЛИ ЕЙ ОТЦАМИ (первая интермедия)
Артуру Миллеру тридцать шесть лет: высокий лоб, черные курчавые, но прилизанные волосы на затылке лысеющего черепа, толстые круглые очки, сигарета или трубка, нервно закушенная в углу рта. Он высокий и сухой, почти тощий, с маленькой головой на длинном теле. Лицо изможденное, величественно строгое, черные глаза, волевой подбородок, слегка оттопыренные уши. Темные костюмы и галстуки, никакой фантазии. Суровая внешность, карикатура на интеллигента, «косящего» под Авраама Линкольна. Артур Миллер — второй отпрыск состоятельной еврейской семьи из Нью-Йорка (его отец был владельцем завода, где трудились восемьсот человек). Его разбитое детство прошло в обстановке великолепных апартаментов, выходивших на Центральный парк. Детство кончилось в 1929 году финансовым крахом и отчаянием родителей. С этого краха началось его участие в политике. Артур Миллер женился на девушке-католичке, Мэри, разделявшей его левые убеждения, с которой он познакомился в университете в 1936 году. У них двое детей, оба неверующие. Три его последние пьесы — «Все мои сыновья» 1947 года, «Смерть коммивояжера» 1949-го и «Враг народа» (по драме Ибсена), написанная в сентябре 1950 года, принесли Артуру Миллеру славу величайшего американского драматурга своего времени. Он приобрел уверенность в себе и даже стал выказывать определенное высокомерие. Заподозренный в коммунизме, он был взят на заметку Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности.
В начале 1951 года он в Лос-Анджелесе, работает над сценарием. Его (тогда еще) друг Элиа Казан, блестяще поставивший «Смерть коммивояжера» в театре и только что с потрясающим успехом экранизировавший «Трамвай „Желание“», убежден, что Миллеру тесно в семье, что его душат общепринятая мораль, порядочность и представления о чести, а на самом деле все нутро его пылает и ему надо слегка испачкать свои «белые одежды». Казан мечтает сделать Миллера своим товарищем по разврату (хоть он и женат, но не так щепетилен, как Миллер) и сводит его с киношным миром, таскает на горячие вечеринки на виллах в Беверли-Хиллз, по киностудиям, по закулисью, на площадки, в гримерки.
Вот там-то, между двумя ударами хлопушки он впервые повстречал «самое печальное существо, какое он только видел», — крашеную блондинку двадцати четырех с половиной лет, под густым слоем пудры, актрису второго плана, зажатую в ролях дурочки, вокруг которой все увиваются в вульгарном возбуждении, а Казан открыто домогается ее с самой смерти Джонни Хайда. Цыпочка. Красотка и серый кардинал. В принципе, два противоположных мира, которые никогда не должны были встретиться, настолько один недоступен другому. А следовательно, один для другого — чистой воды фантазия. Мэрилин мечтает общаться с интеллигенцией, ищет уважения и почтения, которых ей не добиться в Голливуде, где, как она прекрасно знает, ее принимают за дурочку или шлюху. Мэрилин Монро стремится к признанию не только своего тела, она жаждет учиться, стать образованной, начитанной, заполнить пробелы своего приблизительного образования. Получить законный статус. Что до Миллера, он просто-напросто оказался перед самой красивой женщиной, какую не смел себе представить даже в самом разнузданном бреду. Слишком красивая, чересчур красивая для него. Сексуальная блондинка очарована мужчиной в черном, его блестящим умом, респектабельностью, возрастом. Она заикается и умоляет взглядом. Драматург видит ее вибрирующее тело и одновременно ее покрасневшие, опухшие глаза с синяками от бессонницы. Он слышит призыв о помощи. Резко ощущает это несоответствие: душа потерявшегося ребенка в теле богини. Он уже испытывает желание и чувство вины. Смотрит, как Казан кладет свои толстые руки на белую кожу воздушной нимфы. И яростно бичует себя, чтобы наказать за нечистые мысли.
Во время большого приема в свою честь у одного продюсера Артур Миллер танцует с искушением и с согласия Казана, который готов поделиться. Покоренный, ослепленный, сведенный к примитивному состоянию единственного побуждения, интеллигент поддается манящей плоти. Очевидцы рассказывали, что Миллер с пылающими щеками ласкал ступню Мэрилин[11]. Одни считали, что они стали любовниками уже тогда и соединялись во время каждого пребывания Мэрилин в Нью-Йорке. Это маловероятно. Зато совершенно точно, что они оба испытали взаимное смущение и между ними возникла незримая связь, желание, подпитываемое разлукой и запретом. Разрываясь между долгом и желанием, попавшись в свою очередь в сети дилеммы, старой, как само человечество, Миллер откладывает свое возвращение на ферму в Коннектикуте, где его ждут Мэри и дети. Казан, Мэрилин и он образуют странное трио: первые два любовники, третий держит им свечку, говорит о литературе с ним и безумно хочет ее. Актриса отдается режиссеру в надежде получить роль (чего так и не случится). Это все неважно: с тех пор как мистер Киммел нарушил границу ее тела, оно принадлежит всем. При этом она молит взглядом драматурга, сознавая, что он сходит по ней с ума, но он решается бежать, и как можно быстрее. На карту поставлены его брак и душевное здоровье.
