Артур Уолтермайр - Женщина в черном и другие мистические истории
Джон плохо спал этой ночью, но в конце концов задремал. Его разбудил негромкий стук в дверь. Шотландский терьер тоже проснулся от стука, явно ему не понравившегося, так как он выскочил из своей корзинки и яростно залаял. Джон зажег свет, поднялся и выглянул за дверь. Свет падал прямо на лестничную площадку, там никого не было. Что-то коснулось рукава его пижамной куртки. Или это ему показалось? Он посмеялся над собой за минутный страх. Видимо, просто сквозняк, потянувший снизу от лестницы. Но Патси не успокоилась; вместо того, чтобы вернуться в корзину, она поскуливала у двери, требуя, чтобы ее выпустили. Капризная маленькая леди, вечно настаивавшая на своем. Джон снова поднялся с постели и услышал, как она пробежала по лестнице к своей любимой циновке в холле.
Эти ночные страхи съежились на следующее утро до подобающей им ничтожности, и мистер Верралл вспоминал о них как об обрывках какого-то кошмарного сна. Он отправился в город, чтобы председательствовать в городском суде, и обнаружил там довольно-таки длинный список дел. Большинство из них были самыми обычными: езда на автомобилях и мотоциклах с просроченными правами или без положенных сигнальных огней; два маленьких мальчика обвинялись в поломке ограждения, недавно возведенного на вершине лестницы в замке. Видели, как они подобрались почти к самому роковому краю, а внизу, на земле, лежали сломанные части ограждения. Но никаких явных улик против мальчиков не было, и суд закрыл дело. Джон Верралл, как обычно во время слушания, что-то рассеянно чертил на листе бумаги, лежавшем перед ним на столе, и вдруг заметил, к своему удивлению, что делал наброски лестницы, ведущей вверх, куда-то в пространство, и затем обрывающейся.
Позже он встретился с городским землемером по поводу проекта нового ограждения и сказал ему, что оно должно быть восстановлено немедленно. Следовало сделать его гораздо более прочным и зацементировать в каменную кладку стены. Очень опасное место, ужасно, если произойдет еще одна трагедия.
Вернувшись домой, Джон увидел, что садовник выполнил его просьбу. Булыжники декоративной горки были свалены за сарайчиком для инструментов, а бордюр с полевыми цветами заново перепахан. Глупо со стороны Кэролайн притащить в сад то, что было частью полей и живых изгородей, и он с удовлетворением смотрел на пустую грядку и разрушенную горку, напоминавшие ему о Кэролайн каким-то особенным, глубинным образом, С их исчезновением словно какой-то уголок его сознания очистился для новых и более декоративных насаждений. Как постарела жена за последний год, каким удручающим и тягостным было для него ее присутствие…
Воздух над полями дрожал от жара, и очертания замка, казалось, колыхались. Ни разу со дня ее смерти мистер Верралл не был там. Однако пора покончить с прошлым — уничтожение посадок Кэролайн должно было, казалось, помочь забвению. Как-нибудь в ближайшее время он сходит к замку и убедится, что его указания насчет более прочного ограждения на вершине сломанной лестницы выполнены. Может быть, ему следовало сходить туда раньше и бесстрашно взглянуть в лицо всему, что связано с этим местом, но он чувствовал, как в мозгу его образовалась маленькая черная заводь страха, в которой отражалось то место, где лежало ее изувеченное тело. Нельзя позволять ей растекаться…
Патси лежала неподалеку, в тени от сарайчика для инструментов; благоразумная маленькая леди наслаждалась свежим воздухом, укрывшись от солнца. При виде собаки воспоминание о ночном стуке в дверь, который разбудил его и заставил ее неистово лаять, вернулось к Джону с внезапной отчетливостью. Патси всегда боялась и недолюбливала Кэролайн; обычно она выскальзывала из комнаты, если та входила, и скорее осталась бы без обеда, чем приняла пищу из этих рук. Когда Кэролайн занималась своими посадками, а Джон проходил через сад с собакой, Патси обходила ее стороной.
Было время ленча, и он позвал:
— Патси, иди поешь!
Собака побежала за ним через сад, с готовностью устремившись к своей миске. Но тут произошло нечто непонятное. Когда они подошли к тому месту, где была декоративная горка. Патси остановилась и принялась лаять не то яростно, не то испуганно, пристально уставившись на что-то. Затем скользнула прочь, под прикрытие изгороди из бирючины, и помчалась к дому.
Всего на мгновение маленькая черная заводь страха, что таилась у Джона в глубине подсознания, расширилась, затопив все; расплавленное солнце, казалось, внезапно сгустилось, вобрав в себя самый дух Кэролайн. Но он призвал на помошь здравый смысл; просто-напросто вид Патси, спасающейся бегством, когда Кэролайн оказывалась поблизости, вызвал странную иллюзию, что она здесь, у своей разрушенной горки и перепаханной грядки полевых цветов. Все это — лишь плод моего воображения, сказал он самому себе. Этому надо положить конец, надо, не откладывая, пойти в замок. Сегодня же днем он возьмет сачок и ящички со стеклянными крышками и пройдет, шаг за шагом, тот последний путь, который проделал вместе с Кэролайн, до самого замка. Патси на этот раз пойдет с ним.
Они отправились через сад. Воспоминание об утреннем волнении изгладилось из памяти Патси. Какой-то запах привлек ее внимание там, где стояла горка Принюхиваясь, она с восторгом устремилась на засеянную спаржей грядку, плюхнулась в одну из канав и выкопала крота, не требуя награды. Вскоре прямо перед ним возник замок. Как мудро я поступил, подумал Джон, что постарался взять себя в руки; вид замка не вызвал в нем никакого волнения; было просто любопытно снова взглянуть на него. Вот здесь они с констеблем, освещая себе путь фонариком, наткнулись на ее тело; он с необычайной ясностью вспомнил влажное поблескиванье крови около головы. Прямо над ним висел неогороженный край лестницы, и Джон чуть не расхохотался при мысли, что все эти недели в нем жил черный, глубоко запрятанный ужас. Теперь пустая фантазия развеялась; ни малейшей дрожи, ни трепета не пробежало по его телу; напротив, было что-то странно притягательное в этих воспоминаниях. Пожав плечами, он обошел башню; поймав по дороге редкий экземпляр бабочки-комма, снова вернулся ко входу в замок.
Патси куда-то запропастилась, и Джон решил, что она, должно быть, убежала вперед. Однако ее нигде не было видно, он вернулся назад и посвистел, подзывая собаку. В ответ послышался отрывистый испуганный лай. Подбежав к основанию лестницы. Джон взглянул вверх. Патси была там, почти на самом верху, и, увидев его, умоляюще заскулила. Почему она не спускается, удивился он. Вот она, лестница, прямо перед ней; стоит лишь пробежать по ступенькам, и она окажется рядом с ним. Но Патси жалась к стене, словно пытаясь выскользнуть, и тогда Джон понял — существует что-то — или кто-то? — невидимое для него, чему она не могла противостоять. Собака повернулась и поползла наверх, еще на одну ступеньку. Она лежала там, тяжело дыша, и скулила, взывая о помощи.
— Патси, ко мне, ко мне! — звал Джон, но голос его был не громче шепота. Он понял, что точно так же не может подняться к ней, как она не может к нему спуститься. Внезапно все кончилось. С отчаянным воем Патси взлетела по последним ступенькам и прыгнула в пустоту. Мистер Верралл подбежал к ней; вот она — маленькая собачка — лежит на земле, с головой, залитой кровью, но за пределами страха.
Джон Верралл хотел только одного — бежать отсюда. Он не осмеливался ни о чем думать, пока не окажется подальше от этого места. Но где можно скрыться от невидимого?
— Что это было? — спрашивал он себя, ступая по земле, прогретой солнцем. — Разве мертвые возвращаются? Все их сношения с внешним миром закончены. Они тихо лежат под землей, и только смятенное воображение живущих может заново связывать их с ночью и днем, с солнечным светом или морским туманом. Ему. Джону Верраллу, нужно просто покрепче взять себя в руки, чтобы сделать эти страхи бессильными.
Он возвращался домой, полный решимости не поддаваться невидимой силе, в которую отказывался верить. Харриет, удивленная тем, что Джон так быстро вернулся, поинтересовалась, где Патси. Он ответил, что собака убежала охотиться на кроликов в кустах утесника; такое часто случалось, и она всегда находила дорогу домой.
Но Патси не вернулась в тот вечер, и в обрывочных снах он видел себя взбегающим по ступенькам нескончаемой лестницы, преследуемый чем-то невидимым и неразличимым. Наутро один из рабочих, посланных в замок, чтобы установить надежное ограждение по его указанию, догадался по имени на собачьем ошейнике, кому она принадлежала, и принес маленькое искалеченное тельце домой.
На какое-то время грозное нашествие приостановилось. Лето прошло, и ни разу больше страх спазмами не сжимал ему горло. Так он и думал: человеку достаточно запретить страхам проникать себе в душу, и они перестанут терзать его. Неделя спокойно текла за неделей, и постепенно Джон Верралл позволил себе оглянуться — с чувством торжества от преодоленной опасности — на те два-три дня, когда был на грани паники, воображая, будто мог вернуться дух женщины, которая спала вечным сном под новым, великолепным памятником на кладбище. Ужас сам порождал свои призраки. Вот какие шутки способны сыграть с человеком нервы, если только позволить им распуститься. — размышлял Джон, поспешно направляясь к церкви в это октябрьское утро. — «Ну и сюрприз будет для тех, кто придет сегодня на богослужение!»
