Д. Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант
именно по твоей настойчивой просьбе, первым спустился в склеп, потому что "посмелее", из-за того,
что ты оказался не в состоянии проверить, перевели часы или нет, и на меня напало нечто мерзкое,
после чего ты меня бросил? Только поэтому я, по-твоему, должен иметь на тебя зуб? Помилуй. Как
можно? Я прямо оскорблён.
— Без твоей язвительности я как-нибудь обойдусь. Мне нужны гарантии. В противном случае,
я просто закрою дверь и найду другого партнёра. Что ты на это скажешь?
Существо посмотрело на него с выражением немого изумления, что Кабалу совсем не
понравилось.
— Что я на это скажу? Как бы получше выразиться...
Существо как будто растворилось в воздухе. На краткий миг Кабалу почудилось, будто в луче
света промелькнуло нечто тёмное, но так быстро, что рассмотреть он не успел, и неожиданно он
оказался на спине, а существо сидело на нём, прижимая его руки к земле. Оно преодолело двадцать
футов вверх по крутым ступенькам в промежуток между вдохом и выдохом. Кабал сглотнул. Его
посетило ужасное чувство, что, быть может, больше ему сглотнуть уже не удастся, поэтому пытаясь
успокоиться, он сделал это ещё раз.
— Вот мой ответ, — сказало существо, оказавшись с ним лицом к лицу. Я мог убить тебя в
любой момент, едва ты дверь открыл. Я мог оторвать тебе голову и досуха высосать твой
дёргающийся труп. Но, несмотря на всё это, я разумный человек. Я хотел услышать, почему ты
вернулся спустя столько времени. Ведь любой другой, даже если бы до смерти перепугался как ты в
тот день, по крайней мере, вернулся бы на рассвете, зная, что будет в безопасности. Попробовал бы,
даже понимая, что надежды мало. И я выслушал твоё предложение. Предложение! Вот ведь наглый
засранец! Найдя способ обратить моё состояние, ты обязан был вернуться и безо всяких условий это
сделать. Только одно не даёт мне убить тебя прямо сейчас, но в следующий раз, поверь, не помешает
и это.
Он с лёгкостью вскочил на ноги и отошёл в сторону.
— Я принимаю твоё предложение. На большее не рассчитывай. Я займусь ярмаркой, ты
обратишь то, что со мной случилось, и я уйду.
Кабал поднялся на ноги куда медленнее.
— Я подумал, твоя одежда к этому времени скорее всего пришла в негодность, — сказал он,
старательно делая вид, будто ничего не случилось. — Вот новая. — Он открыл саквояж и достал из
него костюм и рубашку. Существо взяло их, придирчиво осмотрело фасон, вздохнуло и начало
одеваться. — Я ещё кое-что захватил. Есть расчёска, щётка и набор для бритья. — Тут его осенило. —
Ты ведь отражаешься в зеркале?
Существо, постепенно принимая человеческий облик, взглянуло на него с отвращением.
— Откуда мне знать? Дай сюда.
Он начал изучать себя в зеркале.
— Очень даже хорошо отражаюсь. Ещё одна старая легенда опровергнута. Ну и дела, я совсем
не постарел. Красавчик. Хотя вид у меня ужасный. Болезненный
Он многозначительно посмотрел на Кабала.
— Нужно поесть.
Кабал попятился.
— Ты сказал, что не тронешь меня.
Существо посмотрело на него и слегка улыбнулось.
— Я сказал, что не убью тебя. Ты не умрёшь.
— Если ты меня заразишь, я не смогу тебе помочь! — выпалил Кабал.
— Всё происходит не так. Как ты помнишь, ни один ребёнок не обратился. Требуется участие
обеих сторон. Инфекция передастся, только если смешать кровь. Надо было об этом думать, до того
как есть Софию. Кабал искал взглядом кладбищенские ворота и, по всей видимости, намеревался
убежать. Существо перестало идти за ним и развело руками.
— Да что тебя так смущает? Не хочешь делать это с мужчиной?
Кабал уже бежал.
— Не льсти себе, — прокричало существо ему вслед. До злополучной смены социального
статуса оно было гетеросексуалом, а теперь и в этом сомневалось. — Это всего лишь переливание
крови, неужели не ясно?!
Кабал уже был почти у ворот.
— Вечно от тебя одни неприятности, — сказало оно само себе и растворилось в воздухе
* * *
До поезда пришлось добираться чуть дольше, чем до кладбища Гримпен, так как передвигаться
они могли только ночью. В конце концов, низкие холмы сменились болотами, и вскоре они дошли до
заброшенной железной дороги. Даже с расстояния они увидели посреди пустоши длинное
возвышение и свет фонарей в центре явно поредевшей рощи деревьев. Подойдя ближе, Кабал указал
на сам поезд, тёмная масса которого зловеще вырисовывалась над насыпью.
При этом он неосознанно положил руку на две ранки от укуса над ярёмной веной. Он с
облегчением обнаружил, что всё ещё в состоянии перемещаться при свете дня только лишь в шляпе и
тёмных очках, а не в гробу с землёй, взятой с родины, как он боялся. Даже необходимость в гробе
оказалась вымыслом; в течение дня попутчик Кабала с удовольствием спал где угодно, лишь бы его
не касались лучи солнечного света.
Подойдя ещё ближе, они начали различать больше деталей. Деревья, которые не давали поезду
выехать на главную линию, вырубили, а пни выкорчевали. В самой роще тоже повалили немало
деревьев. Куча дров на поезде выглядела впечатляюще. Брёвна были зелёные и влажные, но, пока не
найдётся что-нибудь получше, топливом для поезда они послужить смогут. Освещая ночное небо, из
щебёнки вдоль железнодорожного полотна, торчали большие керосиновые факелы. Повсюду
виднелись фигуры рабочих, усердно и безостановочно что-то делающих. Костинз самовольно создал
дополнительный персонал. Сначала Кабал не был уверен, хорошо это или плохо, но, учитывая
масштаб работы, если бы Костинз пользовался только сомнительными услугами Дензила и Денниса, в
срок бы они не уложились. Костинз всё сделал правильно, заключил он.
— Ничего себе, — услышал он возглас своего спутника, когда тот увидел локомотив вблизи, и
втайне был этому рад. Костинз и его работники проделали великолепную работу. Инфернальный
локомотив был тщательно отмыт и перекрашен. Он был такого насыщенно чёрного цвета, что трудно
было сказать, где заканчивается поезд и начинается ночное небо.
Тонкая красная линия, цвета венозной крови, тянулась вдоль котла и украшала путеочиститель
и дымовую трубу — единственная яркая деталь. Но по-настоящему привлекал внимание первый
вагон после тендера.
Красным и жёлтым цветом по чёрно-синему фону вились и переплетались в замысловатых
узорах буквы в названии ярмарки. Вычурно, но читаемо с первого взгляда. Его спутник остановился и
засмеялся.
— А ты в успехе не сомневался, Йоханнес, — сказал он.
— Я знал, что без твоей помощи всё это — дохлый номер. Кроме того, ты мог меня убить. В
любом случае, почему бы не надеяться на лучшее?
Костинз заметил их и спустился на пути.
— Привет, босс! Как тебе? — Он показал на вывеску. — "Всемирно известная ярмарка братьев
Кабалов", как ты и просил.
— Отличная работа, мистер Костинз. Я знал, что на тебя можно положиться. Кстати, хочу
представить...
Его спутник шагнул вперёд и, улыбаясь, протянул Костинзу руку.
— Хорст Кабал. Рад знакомству.
ГЛАВА 4
Йоханнес Кабал сидел за письменным столом, наблюдая, как покачивается пресс-папье.
Напротив, в дальнем углу стоял большой длинный сундук. При виде такого предмета мебели
добродушные дядюшки — что может быть хуже? — обычно со смехом восклицают: "Что это тут у
нас? У тебя в нём часом не труп? "
Конечно, труп. Внутри, на слое одеял, лежало тело его брата, безжизненное, но до обидного
красивое. Природное обаяние Хорста и так всегда раздражало Кабала, а тот факт, что из него
получился ещё и привлекательный мертвец, едва у него появилась возможность привести себя в
порядок, можно считать чуть ли не оскорблением.
Кабал широко раскрыл глаза, поморгал, беспощадно расправился с зевком. Солнце почти село.
Он встал и подошёл к окну. Мимо, багровея под облачным небом, проносился сельский пейзаж. Они
покидали болотистые равнины и взбирались на невысокие холмы к северу. Ещё с минуту он смотрел
на закат, пытаясь отыскать то прекрасное, что когда-то в них находил. Затем развернулся и пошёл к
столу. На полпути остановился, услышав свисток локомотива.
Чёрный поезд устремился к темнеющему горизонту. Время от времени раздавался стон
парового свистка: тоскливый, жалобный звук, в котором слышались угроза и надрывный ужас, будто
чудище-Грендель зовёт свою мать. За шнур свистка в просторной кабине локомотива по очереди
