Валерий Шанин - Как путешествовать
Трудность только в том, что церковь в Индонезии найти непросто. Помню, в Банко на острове Суматра на вопрос: «Есть ли в их городе хоть одна церковь?» – несколько встреченных на улице прохожих возмущенно ответили: «Это – мусульманский город!» Я было решил, что так оно и есть, но случайно заметил на склоне холма кладбище с крестами. После этого опять стал проводить опрос – на этот раз уже более настойчиво. И примерно двадцатый из опрошенных вспомнил, что действительно одна церковь у них все же есть, и даже указал примерное направление. Чтобы найти маленькую церквушку, пришлось проблуждать еще около часа. Зато когда я ее нашел, пастор и собравшиеся к нему в тот вечер на кружок изучения Библии прихожане отнеслись ко мне, как, видимо, все христиане относились друг к другу в первые века нашей эры – как к своему брату.
В западных странах христианская церковь переживает кризис. Это выражается, в частности, в том, что повсеместно встречаются пустующие церкви. Они могут быть закрыты на замок либо, наоборот, круглосуточно открыты. Однажды на западном побережье Южного острова Новой Зеландии меня застиг сильный ливень. Я спрятался от него под крышу крыльца пустующей англиканской церкви. Поначалу казалось, что дождь вот-вот прекратится и я смогу продолжить свой путь. Но ливень и не думал стихать. Так и пришлось остаться в этой церкви на ночь – никто там так и не появился.
Христианские монастыри
Первые христианские монастыри появились в первые века нашей эры в Каппадокии, на территории нынешней Турции. Христиане скрывались в них от людей, бежали прочь от лицемерного общества, усвоившего христианскую атрибутику, но, как и в языческое время, остававшегося наполненным несправедливостью, насилием, развратом и лицемерием. Уход в монастырь был одним из видов социального протеста. Это был путь полного самоотречения. Постригаясь в монахи, христиане стремились найти возможность полного исполнения евангельских заповедей. Им казалось, что спастись можно только путем избавления от всего земного. Отсюда, как следствие, – полный отказ от мира, телесная аскеза и безбрачие. Само слово «монах» в переводе с греческого – «уединенный». На Руси монахов называли иноками – «иные», живущие по-иному, чем остальные люди. Все первые монахи были анахоретами – отшельниками или еремитами – пустынниками. Они, подобно пророку Илии или Иоанну Крестителю, удалялись жить в пустынные места. Но по мере роста числа монахов многие поначалу пустынные места стали густонаселенными. Возникла необходимость создания монашеских организаций, так появились первые монашеские общины.
Первые монастыри (лавры) возникли с образованием монашеских общин, живущих, как в общежитии, в отдельных комнатах – кельях, расположенных в монастырском здании. Только иногда, как, например, по уставу Святого Василия Великого или в некоторых западных монашеских орденах, братья отдельных келий не имели и жили в общих комнатах.
Монашеская община строится как единая братская семья и находится под началом отца-настоятеля – аббата, игумена или архимандрита. У монахов не должно быть никакой собственности. Они живут по коммунистическому принципу – получая все для удовлетворения своих «разумных» потребностей, а трудятся – по своим возможностям. Основа жизни монаха – труд, одновременно и духовный, и физический – от простого добывания хлеба насущного до служения Богу, содействия внутреннему совершенствованию и укреплению уз братства.
Монастырский уклад предписывает избегать праздности и находиться в непрестанном делании. Это означает либо пребывание в молитве, либо работу – как физическую, так и интеллектуальную (например, ведение летописей или переписывание духовных книг). Распорядок жизни подчинен строгому уставу. В монастыре практикуется безусловное послушание – в основном выполнение определенного вида работ: возделывание земли, разведение садов и огородов, работы в кузницах или пекарнях.
Монахам в монастырях так и не удалось полностью скрыться от мира. Довольно быстро многие монастыри, а вернее, жившие там монахи стали притягивать мирян – паломников. Сейчас полностью от внешнего мира монастыри закрываются только на период самых строгих постов. В другое же время их двери открыты для всех мирян. Для них в наиболее посещаемых монастырях даже созданы специальные гостиницы. За проживание в таких гостиницах принято платить. Но эта плата рассматривается не как оплата проживания, а как добровольное пожертвование на поддержание монастыря. Поэтому тех, у кого нет денег, ночлегом и питанием могут обеспечить бесплатно. Но в этом случае, как правило, предполагается, что паломник сам вызовется сделать какую-нибудь посильную работу.
Труднее всего попасть на ночь в один из музейных монастырей. В качестве примера можно привести знаменитый монастырь Святой Екатерины на Синае. Он внесен ЮНЕСКО в Список всемирного наследия и давно превращен в одну из главных туристических достопримечательностей Египта. Конечно, для туристов открыта только малая часть территории: музей (вход -20 Е, православным – 10 Е), Неопалимая купина и церковь Преображения с мощами великомученицы Екатерины. Все остальное – внутренние покои, в которые могут заходить только монахи и редкие миряне-постояльцы, только при большом упорстве и настойчивости путешественник может оказаться в их числе.
Спустившись с горы Синай со своим попутчиком Михалисом Овчинниковым (кстати, там мы переночевали в палатке на самой вершине), я оказался у ворот монастыря в пятницу. В этот день, как написано во всех путеводителях (в том числе в моем – «Ближний Восток»), вход на территорию монастыря закрыт. Однако в 11.00 монастырь все же открыли на 1 час (это делают специально для православных паломников, которые, подобно нам, попадают сюда в неурочный день). Мой попутчик оказался знатоком греческого языка (монастырь этот греческий, и служат здесь в основном греки). Это позволило нам завязать разговор с одним из братьев. Отец Анектариос два часа рассказывал об истории обители, начиная с библейских времен. В результате мы опоздали на единственный в тот день автобус (© 13.00). Пошли к настоятелю (он же, по совместительству, архиепископ Синайский) с просьбой позволить остаться на ночь. Конечно, он отнюдь не обрадовался нашей просьбе (это, как я уже отмечал, естественная реакция всех монахов), но в этот раз помогло активное лоббирование со стороны отца Анектариоса – с ним контакт был уже налажен. Так мы стали настоящими паломниками. Поселились в большой восьмиместной келье с двумя монахами. Один из них, закутанный в толстый мохеровый шарф, постоянно кашлял, пил лекарства и в разговор не вступал. Второй, отец Джордж, наоборот, оказался очень словоохотливым. Причем говорил он сразу на нескольких иностранных языках.
Отец Джордж прожил в монастыре больше 15 лет и с ностальгией вспоминал доброе старое время: «Всего десять лет назад с девяти вечера до девяти утра электричество отключали. Парового отопления у нас нет, а электрообогреватель включить невозможно. Долгими зимними ночами я мерз даже под тремя толстыми одеялами. И ни разу не простыл. Сейчас – с электрическими каминами – монахи стали изнеженными. Чуть сквозняк или, как на прошлой неделе, ураган с сильным ливнем, и уже кашлять начинают».
Если, по мнению отца Джорджа, жизнь в монастыре стала чересчур комфортной, то с точки зрения изнеженного туриста это по-прежнему довольно-таки суровое место. Электроотопление не может согреть огромные каменные кельи. Даже на кухне с чашкой чая приходится сидеть в верхней одежде.
Ночью было так холодно (почему-то холоднее, чем в палатке на горе Моисея), что на утреннюю службу в 4.00 вскочили, как на праздник. В освещенной свечами и лампадками церкви собрались все монахи и живущие в монастырской гостинице паломники. Посторонний в это время на территорию монастыря попасть не может. В Средневековье у монастыря даже ворот не было. Необходимые припасы и редких посетителей поднимали на стену на веревках. Позднее все же сделали две узкие калитки, запирающиеся огромными деревянными засовами. Но с 21.00 до 6.00 монастырь по-прежнему превращается в неприступную крепость.
Утренняя служба длилась три часа – до первых лучей солнца (только под его лучами и удалось согреться). К ее окончанию в церковь стали проникать женщины, которым вход во внутренние помещения строго-настрого закрыт. Для них за территорией монастыря построена небольшая гостиница. В 9.00 открылись двери для туристов, и монастырь сразу потерял средневековое очарование, превратившись в одну из туристических достопримечательностей.
Русская православная церковь за рубежом
После 1917 г. Русская православная церковь раскололась на две части – на Московскую патриархию и Русскую православную церковь за рубежом. В начале 90-х гг. казалось, что их слияние – вопрос считаных дней. Но дни шли, за ними – недели, года. А церкви и не думали объединяться. Наоборот, между ними началась конкуренция. В то время как Русская православная церковь за рубежом практически раскололась на две группы – «промосковскую», ратующую за скорейшее объединение, и «самостийную», предпочитающую держаться особняком, за границей стали создаваться приходы Московской патриархии. Пока их значительно меньше, чем приходов Русской зарубежной церкви, но, как говорится, «процесс пошел».
