Михаил Трофименков - Убийственный Париж
Жиль Перро, журналист и биограф Кюриэля, произнес загадочные слова: «Мне кажется, что я близко соприкасался с людьми, стоявшими у истоков этого убийства. Но это лишь моя интуиция, и у меня нет никаких документальных подтверждений». Выйти на след убийц долго и безуспешно пыталась Дидар Фавзи-Россано, кузина и соратница Кюриэля, участница легендарного побега группы «носильщиц» из тюрьмы Ла Рокетт в феврале 1961 года. 26 мая 2011 года девяностолетняя женщина погибла в Женеве под колесами автомобиля. Несчастный случай. Бывает…
Экс-комиссар Люсьен Эме-Блан (8) написал мемуары «Стукач и комиссар». Стукач — Жан Пьер Майон-Либод, многолетний агент комиссара и — о чем комиссар не знал — контрразведки, налетчик, киллер. А еще — боевик «Дельты», не из последних. Весной 1962 года, когда OAS пыталась разжечь восстание «черноногих» против де Голля, группа Жана Пьера похитила — а если честно, то вывезла при попустительстве персонала — из банка Орана два миллиарда триста пятьдесят миллионов франков (тридцать шесть миллионов евро). Эме-Блан утверждает, что считал его рассказы об участии в громких политических убийствах бахвальством. Да если бы комиссар тогда и поверил этим рассказам, все равно не пожертвовал бы бесценным агентом, сдавшим один из известных по фильму «Французский связной» каналов трафика героина в США.
Комиссар благодушно вспоминает: «Мы ехали на автомобиле обедать в бистро на улице Монж. Проезжая мимо поворота на небольшую улицу, Жан Пьер вдруг сказал: „Глянь, Люсьен, это улица Роллен“. — „Ну и что?“ — „Здесь грохнули суку Кюриэля!“ — „Откуда ты знаешь?“ — „Ты что, газет не читаешь?“ — „Читаю, конечно, но не помню, что это было на Роллен“. — „В доме номер четыре. Вот это профессиональная работа. Идея с лифтом — это восхитительно!“ — И Жан Пьер разыграл целую сценку. Он вытянул руку с воображаемым пистолетом, словно нажимая на спусковой крючок: „Лифт открывается, Кюриэль даже не успевает ничего понять. Бах! Бах! Бах! Бах! Четыре пули в табло! Никто ничего не видел! И — рвешь когти!“ — „Черт, ты так говоришь, словно был там!“ — „Да ладно, шучу!“»
Для очистки совести комиссар перечитал досье Кюриэля. Два свидетеля видели убийц. Один — пятидесятилетний, импозантный. Второй — лет тридцати, в джинсах и кожанке, кудрявый шатен. Вылитый Жан Пьер. Но, даже если это был он, вопрос о заказчиках остается открытым: Жан Пьер никогда не работал сам на себя.
P. S. Кюриэлю посвящены документальные фильмы «Анри Кюриэль» (Мехди Лаллауи, 2001) и «Анри Кюриэль, политическое преступление» (Эмиль Рафуль, Стефан Омон, 2006). Жансону — «Смерть, где твоя победа?» Доминика Эммануэля Бланшара (2006). «Носильщикам» — «Жак Шарби, несущий надежду» (2008) Мехди Лаллауи, «Носильщик и дипломат» (1988) Жака Санже и Франка Ришара (Швейцария), «Эль Бир» Беатрис Дюбель (1988), «Жак Табе. Огонек надежды» Рины Шерман (2011). Жансон сыграл самого себя в «Китаянке» (1967) Жана Люка Годара. Игровое кино обращалось к теме «носильщиков» в короткометражке Луи Кро «Пассажир» (1964), фильмах Филиппа Гарреля «Свобода ночь» (1983) и Рашида Бушареба «Вне закона» (2010). Удивительно, что в телефильме российского режиссера Леонида Белозоровича «Выбор агента Блейка» (2011) о родстве Кюриэля и Блейка даже не упоминается.
Глава 10
Улица Кардинала Лемуана, 28
Кровавое кабаре (1984)
«Паради Латен» (улица Кардинала Лемуана, 28) — старейшее парижское кабаре: еще в 1802 году Наполеон приказал возвести на этом месте театр. Впрочем, его история, мягко говоря, пунктирна. Кипению XIX века, когда среди завсегдатаев кабаре были Бальзак, Мериме, отец и сын Дюма, положил конец немецкий снаряд, испепеливший здание в 1870 году. Восстановленное в 1887 году великим Гюставом Эйфелем, кабаре закрылось в 1903-м. Здание приспособили под склад, затем под мастерскую. Лет сорок дом вообще пустовал, пока в 1973 году его не купил промоутер Жан Крижель. От первоначальной идеи переделать его в современный жилой дом он отказался, когда с зачарованным изумлением обнаружил зал, спроектированный Эйфелем на семьсот двадцать мест. 14 ноября 1977 года «Латинский рай» (а именно так переводится название заведения) открылся ревю «Рай! Рай!». И с тех пор веселит парижан, забывших, что именно здесь в сентябре 1984 года случилась встреча, последствия которой надолго погрузили северные кварталы Парижа в атмосферу ночного кошмара.
Французы привыкли, что среди барменов и официантов много студентов-актеров. Вот и клиенты «Рая» в тот вечер решили, что присутствовали при поставленном номере профессионального комика. Официант Жан-Тьерри Матюрен, уроженец Гвианы, так вспоминал о своем ровеснике, напарнике и будущем любовнике Тьерри Полене, заработавшем импровизацией неплохие чаевые: «Однажды я едва не вылетел с работы. Я должен был отнести за столик блюдо с десертом и споткнулся. Содержимое тарелок вылетело на авансцену. Полен вмешался тотчас же. Он сымпровизировал целый спектакль вокруг этого происшествия. Он танцевал и играл. Все клиенты поверили, что перед ними и впрямь шоу. В тот вечер меня не выгнали».
Двадцатилетний спаситель был атлетически сложен, подстрижен а-ля знаменитый спринтер Карл Льюис, красив, верен в дружбе, легок в общении и обаятелен. Его любили все. Матюрен называл его «хозяином»: «С того самого момента, как я увидел его, я стал его рабом, его жертвой».
Тьерри не был артистом, он только мечтал им стать. Как и пролетарская девка из песни Патрисии Каас, он хотел «играть кабаре», и ему тоже было плевать, что у него «грязные руки и сердце». Он был чернокожим денди с Антильских островов, кокаинистом, трансвеститом и геем. Он танцевал перед зеркалом в женском платье, работая под Эрту Китт, хрипло-сладкую афроамериканскую певицу, которую Орсон Уэллс называл самой возбуждающей женщиной в мире, а Полен считал своим двойником. В отсутствие профессиональной работы Полен блистал в модных клубах «Палас» и «Бэндуш» — преображенных Филиппом Старком бывших общественных банях недалеко от Бобура. Его привечали как украшение вечера, вихрь веселого общения. На него ходили смотреть как на короля фриков.
Все это так не вяжется со стереотипом серийного убийцы — одинокого замкнутого мужчины с психологическими и сексуальными проблемами. Беда в том, что ночная жизнь Тьерри, его настоящая Жизнь, его сказка, требовала денег. Кокаин нынче дорог, а в ночных клубах Парижа он улетучивается сам по себе, и клиенты расплачиваются в баре свернутыми в трубочку банкнотами, неоднократно использованными по прямому назначению. Поэтому Тьерри так же непринужденно, как сходился с любовниками или зажигал на танцполе, стал убивать старушек.
Выбор жертв объясним, но поразителен, если вспомнить, что Тьерри приехал с Мартиники, где пожилые люди — святыня, объект всеобщего уважения и преклонения. К тому же Тьерри воспитала бабушка, заменившая мальчику родителей: его маме было всего семнадцать лет, а отец сразу же после рождения сына уехал в поисках лучшей доли в метрополию. Новый мамин сожитель был жесток с Поленом: мама отослала его к отцу, чтобы мальчик выучился на водопроводчика или каменщика. Его голубой мечтой было вернуться — потом, после успешной, многолетней сценической карьеры — на родину, чтобы превратить бабушкин прибрежный ресторанчик «Мамаша Жожо» в роскошное заведение для туристов. Впрочем, французские старушки ему не нравились: «Расистки, которые крепко сжимают сумочки, когда видят меня». Может быть, сыграли свою роль всего лишь соображения собственной безопасности. В Тулузе, где жил его отец-ремесленник — позже он выгонит из дому «педераста», — Тьерри отобрал 14 ноября 1982 года, вооруженный мясницким ножом, тысячу четыреста франков у семидесятипятилетней бакалейщицы, но не убил ее, был пойман и получил два года тюрьмы условно.
Надо сказать, что Тьерри, хотя он уже в двенадцать лет угрожал ножом учителю, пытался как-то социализироваться. Даже завербовался в десантные войска, где служил парикмахером, не прижился, пытался перейти в ВМФ, но ни армия, ни флот не нуждались в «неграх-педерастах».
Осенью 1984 года Полена и Матюрена изгнали из «Латинского рая»: любовники учинили на рабочем месте скандал на почве ревности с битьем посуды. У них не было денег, даже чтобы оплатить свое жалкое жилье. Не говоря уже о модных клубах, отказаться от которых было немыслимо, страшнее, чем умереть. 5 октября они избили девяностооднолетнюю Жермен Петио, а затем проследили за встреченной ими у «Фоли-Бержер» Анной Понтю, затолкнули старушку в ее квартиру и задушили. Улов — семь тысяч франков плюс украшения. 11 октября они избили и задушили пластиковым пакетом восьмидесятидевятилетнюю Сюзанн Фуко. Забрав пятьсот франков и часы, стоившие еще триста франков, приятели подожгли квартиру. 2 ноября забили насмерть, переломав все кости и разбогатев на десять тысяч в казначейских облигациях, семидесятиоднолетнюю Жоанну Сикареско на бульваре Клиши. Через три дня — Марию Пилар Сиффре Валль (пятьсот франков) и Жанн Лоран (пять тысяч). Назавтра — Алис Партуш, у которой не нашли ни сантима. Разозлившись, в тот же вечер они зверски убили восьмидесятилетнюю Мари Шуа в доме, расположенном на расстоянии двадцати метров от дома, где 7 ноября замучили насмерть восьмидесятичетырехлетнюю Алис Бенаим.
