Виктор Сонькин - Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу
Сокровища Адриана
На протяжении веков вилла Адриана снабжала цивилизованный мир превосходными образцами античной скульптуры и декоративного искусства, и результаты проведенных там раскопок (а также последовавших за ними покупок, похищений и приключений) можно видеть во многих музеях мира. Одним из самых целеустремленных любителей древности, приложивших руку к богатствам виллы, был священник Джузеппе Алессандро Фуриетти; в начале XVIII века он приобрел права на раскопки того участка, который уже тогда принадлежал семейству Булгарини. Очень скоро его поиски увенчались успехом: сначала были найдены два кентавра, старый и молодой, из темного мрамора — такие изысканные, что папа Бенедикт XIV захотел их купить для своей коллекции. Фуриетти отказался продать скульптуры, что на долгое время задержало его карьерный рост (он смог стать кардиналом только тридцать лет спустя). Благодаря серии гравюр, сделанных по заказу Фуриетти, тибуртинские кентавры прославились на всю Европу. Найденную в Риме беломраморную статую того же типа спешно приобрел Наполеон, и сейчас она в Лувре. Копии кентавров Фуриетти украшают вход в галерею Института Курто — одного из лучших художественных музеев Лондона. Сами кентавры выставлены в Большом зале Капитолийских музеев. По соседству расположен «Зал голубок», где можно полюбоваться еще на одну знаменитую тибуртинскую находку Фуриетти, эллинистическую мозаику с четырьмя голубками вокруг чаши с водой. Сам Фуриетти — большой знаток античной литературы и выдающийся филолог — был уверен, что это произведение знаменитого пергамского мастера Сосия, о котором писал Плиний Старший: «удивительная мозаика, на которой голубка пьет, а тень от ее головы падает на воду». Вот неполный список выдающихся археологических находок, сделанных на вилле Адриана: «Венера на корточках» (один из самых популярных типов изображения Венеры; ныне в Национальном Римском музее при Термах Диоклетиана); уже упоминавшаяся «Стыдливая Венера» (осталась в Тиволи); Музы Клио, Талия, Терпсихора (Прадо); мраморный бюст «Спутника Одиссея» (Британский музей); два «Дискобола» (один в музеях Ватикана, другой в Британском музее); фавн из красного мрамора (Капитолийские музеи); Гермес (Копенгагенская глиптотека); Парис (Лувр) и множество статуй Антиноя, разошедшихся по всему миру.
Мозаика с голубками из виллы Адриана в Тиволи.
Чуть дальше на юго-восток утопают в зелени развалины небольшого театра — точнее, концертного зала, предназначавшегося, скорее всего, для камерных музыкальных и поэтических представлений под открытым небом. Такие мини-театры были известны по всему греческому и римскому миру (примеры сохранились в Афинах, в Эфесе, в Лионе). Называли их «Одеон», от греческого аэйдо, «петь»; позже это слово стало популярным названием для театров и кинозалов нового времени. От тибуртинского Одеона сохранилась только задняя стенка — остальное погребено под растительностью. Однако именно здесь в конце xv века провели первые раскопки, о которых мы знаем, и именно здесь — что, пожалуй, неудивительно — нашли превосходные статуи муз, ныне украшающие один из залов мадридского музея Прадо.
Одеон был связан системой подземных ходов с расположенным поблизости искусственным гротом. В гроте был устроен фонтан, а специальные травертиновые наросты имитировали сталактиты, которые растут в настоящих пещерах. Археологи называют этот грот «Подземным царством» (Inferi) — опять-таки по подсказке автора «Истории римских императоров». Этот рукотворный ад, в свою очередь, соединен с еще более внушительной сетью подземных коммуникаций чуть севернее — «Большой трапецией». Одна из галерей трапеции — с нишами и выступами — возможно, служила скрытым от глаз стойлом для лошадей и мулов. Не так давно археологи предположили, что все это подземное хозяйство вместе с Одеоном использовалось для каких-то религиозных процессий — возможно, для имитации элевсинских таинств, к которым Адриан приобщился в Греции.
Наконец, немного дальше к северу сохранились развалины еще нескольких построек — одну называют «Храмом Плутона» из-за близости к предполагаемому «Подземному царству», другая — это акведук, построенный для снабжения виллы, скорее всего связанный с системой больших водопроводов, которые доставляли в столицу воду из реки Аниене. На старых гравюрах видно, что еще сто пятьдесят — двести лет назад акведук был в гораздо более сохранном состоянии, чем сейчас. Еще одно здание, которое постигла подобная судьба, — это так называемый «Мавзолей», круглая постройка с объемистым погребом, который, вполне возможно, использовался не для захоронения, а для хранения снега.
«О заготовке еды и приправах», книга позднеантичного псевдо-Апиция. Амстердам, 1709 г.
Рим и снег
О том, что колебания климата происходят, свидетельствует любая картина старых голландских мастеров с замерзшими каналами и массовым катанием на коньках. Климат в античности был суровее нынешнего, и снег можно было увидеть не только в далеких Альпах (которые, по римским понятиям, целиком находились за пределами Италии), но и на вершинах горного хребта Соракте (ныне Соратте), всего в сорока с небольшим километрах к северу от Рима. И все же главные центры греко-римской цивилизации — Афины, Коринф, Крит, Пергам, Милет, Сицилия, Рим, Неаполь — находились в области благословенного средиземноморского климата, где летом бывает жарко, но зимой почти никогда не стоят жестокие морозы. Поскольку до изобретения холодильников было еще далеко, проблема охлаждения еды и напитков оказывалась весьма острой для античных гурманов. Изобретение протомороженого часто приписывают Александру Македонскому, который якобы смешивал лед и снег с нектаром и медом — хотя у древних авторов есть только мимолетное замечание о том, как Александр в походе обустраивал «холодильники», прикрывая ямы со льдом дубовыми ветками. А вот Нерон, как свидетельствует Плиний Старший, якобы изобрел охлажденный снегом напиток, о котором ему пришлось с грустной издевкой вспомнить в последние часы своей жизни. В знаменитой римской кулинарной книге, дошедшей до нас под именем Апиция, метод охлаждения снегом широко используется как для вина, так и для других блюд, например для «Апицианского желе», которое делают из хлеба, вареной курицы, зобной железы теленка или ягненка, сыра, орешков пинии, маринованных огурцов и лука, — все это вместе утрамбовывают в горшок, заливают густым бульоном и ставят в снег, а потом достают и поливают получившееся желе соусом из сельдерея, мяты, имбиря, изюма, меда, уксуса, оливкового масла и вина.
Процеживание вина через фильтр, в состав которого входил снег, было так распространено, что для этого существовали отдельные приспособления. Их упоминает Марциал в книге эпиграмм «Подарки»: это «цедилка для вина со снегом» (Colum nIVarium) и «мешок для процеживания вина сквозь снег» (Saccus nIVarius). Тканевый мешок, по мнению знатоков, годился только для низкосортного вина; гурманы пользовались металлическим сосудом с дырочками. В эпоху упадка полубезумный юноша-император Элагабал устраивал у себя во дворце снежную горку в разгар лета (снег для этой цели специально доставляли издалека). Еще позже император Карин соглашался купаться только в охлажденной снегом воде и, оказавшись как-то раз среди зимы в теплом источнике, крикнул прислужникам: «Вы мне приготовили какую-то женскую воду!» Сообщивший это историк не без сарказма замечает, что то было самое знаменитое из высказываний императора. И все-таки снег и лед для теплолюбивых римлян были непривычны и страшны. Поэт Овидий, сосланный Августом в причерноморские Томы (неподалеку от нынешней Констанцы в Румынии), в своих «Скорбных элегиях» и «Письмах с Понта» не переставал жаловаться на чудовищный местный климат:
Освободится Борей, и снег соберется под Арктом, —
Время ненастья и бурь тягостно землю гнетет.
Снега навалит, и он ни в дождь, ни на солнце не тает, —
Оледенев на ветру, вечным становится снег.
Первый растаять еще не успел — а новый уж выпал,
Часто, во многих местах, с прошлого года лежит.
Часто ледышки висят в волосах и звенят при движенье.
И от мороза блестит, белая вся, борода.
Сами собою стоят, сохраняя объемы кувшинов,
Вина: и пить их дают не по глотку, а куском.
Там, где шли корабли, пешеходы идут, и по водам,
Скованным стужею, бьет звонко копыто коня.
Вдоль по нежданным мостам — вода подо льдом протекает, —
Медленно тащат волы тяжесть сарматских телег.[66]
Сейчас Черное море в районе Констанцы замерзает редко, хотя в последние годы это снова стало происходить.
