Фанфикс.ру Schizandra_chi - Точка опоры
— Если бы нам не нужны были ритуальны песнопения на территории Хогвартса, то я бы уже давно плюнул на эту затею и нашел бы другой способ уйти из замка незамеченным. Все равно Дамблдора сегодня не будет, — Гарри недовольно потянулся — все тело болело: слишком уж много в последние дни было бумажной волокиты, да и просто работы. Никогда бы юноша не подумал, что организация праздника — столько хлопотное дело.
— Между прочим, мистер Малфой здорово придумал. Кто еще додумался бы использовать праздник и магию школы, чтобы усилить действие ритуала, создав дополнительную опорную точку в магической вязи, которая должна расползтись по всей стране, — в голосе Панси звучало неподдельное уважение. Теперь, познакомившись с отцом Драко поближе, осознав, что он — не ледяная статуя, девушка была просто в восторге от этого мужчины, хотя еще недавно презирала за слишком холодное обращение с сыном.
— Да уж, все-таки хорошо, что Малфои стали нашими союзниками, — в голосе Невилла звучал какой-то благоговейный трепет. Возможно, он еще не забыл тех издевательств, который терпел от Драко, а возможно, будучи воспитанным в семье чистокровных волшебников, часто слышал о том, насколько уважаем был этот род до появления Темного Лорда. Сейчас он даже не мог подумать, что когда-то Люциус Малфой был одним из Пожирателей Смерти, которых Лонгботтом так яро ненавидел.
— Отец сказал, что когда ритуал завершится, жителей магической Англии ждет незабываемое зрелище, — Драко даже раскраснелся от удовольствия, услышав в сторону своего отца такие лестные отзывы. Все-таки ему было не очень приятно, когда за спиной Люциуса о нем говорили всякие гадости. Мнение же людей, находящихся в этой комнате, было для него важным. Как ни смешно, но даже Лонгботтом уже начал входить в число тех, к чьим словам Малфой учился прислушиваться.
— Поскорее бы прошла эта ночь, — Гарри устало вздохнул — ожидание неизбежного уже изрядно вымотало его, поэтому он с нетерпением ждал момента, когда наступит завтра. Ведь тогда все неприятности будут позади. Конечно, возможно, после этого их ждут новые, но это уже не имеет значения.
Все согласно кивнули. Вечер был не за горами.
* * *
Яркое холодное солнце заливало лес, прорываясь сквозь голые ветки деревьев в надежде осветить хотя бы небольшие его участки. Иней, покрывший траву тонкой коркой, все не желал таять, от чего даже осторожные шаги оборотней сопровождались хрустом, выдавая их расположение. То и дело тишину разрывало хриплое нетерпеливое дыхание — сегодня стае обещали знатный пир, ведь Лорд готовил нападение. Не то чтобы альфа именно этой стаи, Френк Мойер, повиновался Волдеморту — у него даже не было метки, но вот в нападениях участвовал с удовольствием в угоду своей кровожадной натуре.
Ремус Люпин, один из недавно присоединившихся к стае, тяжело вздохнул, оглядывая тех, кто находился рядом. Их было достаточно много, хотя своре Фернира они проигрывали в количестве. К тому же среди них были женщины, дети и старики. Впрочем, старейшие оборотни были крепкими мужчинами, об их возрасте говорили лишь морщины да седые волосы, а вот по силе они не уступали молодым волкам.
Кристофер, весельчак и задира, весело подмигнул Люпину, ободряюще похлопав его по плечу. Когда он оставался человеком, Ремусу было сложно поверить, что этот парень может с легкостью перегрызть горло аврору, если тот наставит на него палочку. Когда Люпин только попросился в стаю, Крис напомнил ему Джеймса — тот тоже вечно шутил, а с губ Поттера никогда не исчезала улыбка, в отличие от его сына, Гарри.
«Впрочем, когда я только вошел в стаю, я был уверен, что никогда не смогу выполнить приказ Альбуса. Думаю, именно поэтому Гарри и хотел, чтобы я немедленно вернулся». Надо сказать, что стая Мойера была необычной. Чем-то она даже походила на семью: все друг о друге заботились, даже жили в одном огромном доме. Это притом, что обычно стаи лишь собираются несколько раз в месяц, а живут поодиночке. Сначала Ремус относился к этим оборотням враждебно и с подозрением — ведь они приняли свою сущность, приняли тот факт, что в них живет волк, который в полнолуние вырывается наружу, который может убить каждого встречного. Люпин априори считал их убийцами. Только как такое было возможно? Может ли веселый Крис или обворожительная Эльза быть хладнокровными убийцами? Нет. Да. Интуиция не признавала в этих людях кровожадных маньяков, а разум, который давным-давно усвоил, что ликантропия — это зло, это порча, твердил, что эта болезнь делает из человека психопата, жаждущего крови.
— Эй, Реми, ты чего притих? — к нему подошел молодой волчонок — Эдди. Немного дерзкий, но добрый ребенок. Что самое главное — не забитый, не смотрящий на этот мир печальными глазами мальчишка. Его заразили лет в шесть, но тут же приняли в эту стаю, где сразу помогли осознать тот факт, что он стал оборотнем. Его никто не попрекал, его понимали и любили таким, какой он есть. Видеть подобное отношение было необычно для Ремуса, который все время жил рядом с волшебниками, ненавидевшими всех темных тварей. Долгое время Люпин просто не замечал того, что члены стаи Мойера отличаются от Фернира: в них не было жажды крови, они не гордились своей сущностью, но в тоже время они умудрялись жить в гармонии с природой и внутренним волком.
Лишь много позже Ремус узнал, что жизнь в стаях намного отличается от того, что пишут в учебниках. Нет, не так. Что жизнь оборотней, тех, кто смог принять, что с ними случилось, отличалось от той, что вели одиночки, не желающие мириться со своей участью. Те, кто жил в стае, лучше контролировали своего волка. Некоторые умудрялись даже сохранять ясный рассудок при превращении, хотя никто, конечно, в полноценного волка так и не смог превратиться. Ведь тех, кто мог превращаться в волка по собственному желанию, называли истинными оборотнями. Только вот такие существа теперь были лишь легендой. А нынешних волшебников, зараженных ликантропией, называли раньше двоедушниками — теми, в ком жили две души — человека и животного. Эти души боролись за доминирование, именно поэтому превращение всегда сопровождалось такой болью. Истинные же оборотни, как гласят легенды, обладали одной душой — изящным сплетением волчьей сути и человеческой. Некоторые стаи, в том числе и Моейра, были близки к тому, чтобы разгадать способ превращения двоедушника в истинного оборотня.
— Ты же знаешь, Эд, я ненавижу эти нападения, — Ремус устало вздохнул. Он говорил правду. Самое главное, что многие в стае были с ним полностью солидарны. Только вот приказ альфы они не могли оспорить — законы стаи. Даже бета не могла ничего поделать с кровожадностью Френка, которому не давали покоя лавры Фернира. Ведь большая часть оборотней вставала на сторону Волдеморта из-за безнадежности своего положения: их считали изгоями и чистокровные, и магглорожденные. Конечно, они понимали, что едва ли Лорд выполнит хотя бы половину обещаний, но деваться им было все равно некуда.
— Знаю, знаю. Только ведь прямого приказа убивать не поступало. Нужно просто отвлечь на себя внимание авроров. Быть может, нам повезет, и не придется драться.
— Не думаю, что Френку этого будет достаточно, — Ремус с сомнением покачал головой. Мальчишка смерил мрачным взглядом вожака и кивнул.
— Чертов Френк. Лучше бы ты был нашим предводителем.
Люпин слабо улыбнулся. По какой-то причине он очень быстро прижился в стае и его начали уважать. За его ли философский подход к жизни или за нежелание вступать в конфликты — он не знал. Только одно было ясно: его не признают равным до тех пор, пока он не признает свою звериную сущность. Собственно, именно поэтому члены стаи до сих пор не пошли против воли Френка, хотя большая часть оборотней желала видеть вожаком стаи именно Ремуса. Когда Эльза по секрету рассказала ему об этом, бывший Мародер на время впал в ступор — он не думал, что подобное вообще возможно. Ведь в отличие от того же Кристофера, который так напоминал Джеймса, он совершенно не обладал никакой харизмой. Но у оборотней были другие критерии в отборе лидера. По возрасту Ремус подходил, по силе магического поля — тоже, а спокойный характер был тем, о чем так давно мечтали подчиненные безумного Мойера.
Переделать себя не так-то просто, когда тебе уже за тридцать. Люпину долгие годы вбивали в голову, что оборотни — это отбросы общества, темные твари, которые приносят только боль и смерть. Отделаться от навязанных стереотипов было непросто. Очень непросто. Можно сказать, что изменение мышления Ремуса больше походило на ломку. Постепенно все-таки он начал по-другому смотреть на этот мир, перенимая взгляды своих сородичей в стае, симпатия к очаровательной Эльзе увеличила скорость этого процесса. Лишь страх не давал Люпину полностью раскрепоститься и признать самого себя. Ведь у него еще был Гарри. И он боялся, что если примет свою сущность оборотня, то сын Джеймса его не поймет и не простит. То, что юный Поттер, уже зная о его недуге, продолжал общаться с Ремусом, тот благополучно забыл.
