Фанфикс.ру - Фанфик Everything I am
Глава 5. Записка.
Назавтра второй парой, на которой я наконец толком просыпаюсь после того, как полночи прометался по сбивающимся горячим простыням — надо хоть Добби сказать, что ли, пусть проветривают перед сном получше! — стоит Травология. Профессор Стебль во вводной части урока подробно говорит о влиянии отвара из цветков папоротника, высушенных и перемешанных с протертыми корнями мандрагоры, на усиление магического поля колдуна или колдуньи, и Финниган не выдерживает:
— Профессор Стебль, но ведь то, что вы рассказываете… это же зелье?
Она поднимает кудрявую голову в забавной зеленой шляпе, и меряет Симуса не слишком доброжелательным взглядом:
— Вот именно, мистер Финниган. Вы чего-то недослышали?
— Но ведь зелья нам преподает профессор Снейп, — продолжает он, нимало не смутившись. При упоминании о Снейпе я вспоминаю, что сегодня в восемь мне предстоит первая из назначенных отработок. Я не припомнил этого, когда проснулся. День меркнет на глазах, апрельское солнце перестает радовать, становясь докучным бьющим в глаза пятном в стеклянной крыше; я явственно ощущаю духоту, царящую в оранжерее. На лбу проступает испарина, и я скорее угадываю, чем слышу, слова Стебль, обращенной лично к Симусу:
— Папоротник цветет лишь одну ночь в году, мистер Финниган, это всем известно, — она осматривает класс, глядя, все ли ученики демонстрируют осведомленность в предмете. Многие согласно кивают, и она продолжает, — однако лишь некоторые знают, что цветок папоротника представляет собой не только талисман любви и исполнения желаний, но и серьезное магическое оружие. А потому срывать его нужно лишь в определенную фазу ночи — в зависимости от эффекта, который желаешь получить. Вы знаете, мистер Финниган, каких результатов добьетесь, имея в распоряжении папоротниковый цвет, сорванный в полночь? А в три часа? А перед рассветом? — Симус краснеет и опускает голову, и Стебль смягчается, — вот затем мы с вами и изучаем сейчас, каким бывает воздействие этого травологического чуда, особенно в сочетании с другими мощными растительными ингредиентами. Я не стану рассказывать вам, как приготовить зелья из папоротника и его цветов — мы лишь рассмотрим его свойства, а затем перейдем непосредственно к проблеме выращивания в ботаническом саду или оранжерее, подобной нашей.
Итак, чтобы усилить свое магическое поле наиболее эффективным способом, следует взять бутон папоротника, сорванный в ночь цветения на четвертом часу, и перемешать с толченой мандрагорой. Но время, потраченное на поиски, может привести к тому, что нужный момент будет упущен. Поэтому лучше всего иметь под рукой некоторый запас. Как именно вырастить цветок папоротника, как он выглядит, прежде всего? — Гермиона вскидывает руку, но Стебль только кивает ей, поворачивается и приглашающим жестом зовет нас за собой — очевидно, в более дальнюю часть оранжереи.
Мы направляемся следом, глядя себе под ноги — проход довольно тесный, когда по нему идет толпа студентов.
Неожиданно моего уха касается быстрый полушепот:
— Поттер… Гарри…
Я вздрагиваю. У меня не хватает ни времени, ни выдержки, чтобы сделать вид, что я не слышал — или что не понимаю, кто меня зовет. Я против воли замедляю шаг, и Симус шепчет мне в самое ухо:
— Надо поговорить. Не хочешь встретиться вечером?
— О чем, — спрашиваю я как можно равнодушнее, стараясь не выдать охватившего меня волнения, — мы вроде все сказали друг другу…
— Поттер, — мы шепчем сквозь зубы, нас никто не слышит, и все же меня бросает в жар от своей фамилии, вновь произнесенной его голосом, — Поттер, я хочу поговорить. Приходи, пожалуйста. Я… мне кажется, я ошибался.
Я не нахожу слов, чтобы ответить. Только фыркаю, надеясь, что это не будет выглядеть жалобно. Очевидно, мне это удается, Финниган идет вперед, обгоняя меня, и только один раз оборачивается. В его взгляде я, к своему смятению, читаю что-то похожее на сожаление.
А потом поворачиваю голову и натыкаюсь на пристальный взгляд Гермионы. Давно она идет рядом? Я не знаю, да и не имеет значения — она видела взгляд, которым одарил меня Симус. Она все поняла, и мне хочется немедленно провалиться сквозь земляной пол от смущения.
Гермиона находит среди складок мантии мою руку и крепко пожимает ее, не отпуская. Ладонь у нее теплая, сильная, и на мгновение перехватившее горло замешательство рассеивается. Я благодарно сжимаю в ответ ее пальцы, и она улыбается, глядя вперед — на Стебль, которая уже остановилась возле зарослей папоротника и продолжает лекцию.
На ланче мне кажется, что все, что произошло на Травологии — не более чем очередная шутка Симуса. Наверное, скучает без очередной подружки, и ему показалось интересным забавы ради поглядеть, забыл ли я про наши… встречи спустя пару месяцев.
Или чуть больше.
Я не считал, сколько прошло времени с того дня в самом конце февраля. А теперь середина апреля.
Так или иначе, он хотел поразвлечься, говорю я себе решительно — и моя рука с вилкой застывает в воздухе, когда в Большой Зал из-под высокого неба-потолка легко пикирует Хедвиг. Она ухает, довольная тем, что легко нашла меня, и протягивает лапу с привязанной к ней запиской. Чувствуя, что сердце начинает биться где-то в горле, я торопливо отвязываю клочок пергамента. Потом кивком отпускаю сову и разворачиваю письмо. Оно недлинное.
«Поттер — или Гарри, если хочешь, — встретимся сегодня в восемь с четвертью за хижиной Хагрида? В самом деле надо поговорить. С.Ф.»
Я поднимаю голову. Финнигана не было на ланче, значит, это действительно от него. Да и что за сомнения, я не мог бы перепутать почерк. Что ему вдруг так срочно от меня понадобилось? Весна, что ли, хмыкаю я хмуро.
Я уже не уверен, что хочу от него возобновления встреч. Я не уверен, что вообще хочу от кого-нибудь… чего-то подобного. Я не такой, как мои однокурсники, и сколь бы успешна ни была маскировка, я постоянно чувствую себя ряженым, с которого вот-вот сдернут маску. Так стоит ли становиться объектом насмешек?
Я не знаю, как обстоят в подобных ситуациях дела у парней-магглов. Возможно, они и не ощущают себя недоразумениями. Но мне от этого ни жарко ни холодно, мне-то оставаться на своем месте еще как минимум в течение всего седьмого курса. И быть обреченным на одиночество. И на ночную стыдную мастурбацию. Зачем травить почти зажившие раны?
Нам не о чем говорить, Симус, думаю я с отчаянием, невидяще уставясь в пергамент.
Не о чем, и встречаться незачем.
Но несмотря на все благие рассуждения, я знаю, что все равно пойду. Иначе сведу себя с ума предположениями. Я все равно пойду, потому что никто, кроме него, не прикасался ко мне, а это совсем не то, что касаться себя самому.
Я пойду, будь что будет — надо же узнать, что он хочет сказать.
Я киваю самому себе, сворачиваю пергамент вчетверо и засовываю в задний карман форменных брюк. К счастью, Гермиона уже убежала, как всегда торопясь задать Флитвику несколько теоретических вопросов до начала нашего углубленного занятия, иначе она заметила бы, что глаза у меня растерянные, а взгляд отсутствующий. Рон занят разговором с Лавандой, причем судя по его малиновой щеке, разговор явно важный для него. Вот и хорошо.
Я уже поднимаюсь из-за стола, когда внезапная мысль бросает меня обратно на скамью. Я торопливо выдергиваю записку и перечитываю ее. «Поттер — или Гарри, если хочешь, — встретимся сегодня в восемь с четвертью за хижиной Хагрида? В самом деле надо поговорить. С.Ф.»
В восемь с четвертью. Я буду на отработке, пропустить которую равносильно самоубийству. Которой я ни единой секунды не хочу и не хотел. Конечно, не хотел, кто в своем уме захочет находиться рядом со Снейпом сверх неизбежного срока?
Симуса я до конца дня не увижу — у него факультативы уже прошли утром, он, вероятно, исчез до назначенного мне времени. Где он шатается после звонка и до самого отбоя, знают, наверное, только домовые эльфы. Можно было бы найти Хедвиг, но я сам отпустил ее.
Я ненавижу Снейпа. Я его просто ненавижу.
* * *
Без двух минут восемь я стою напротив массивной притворенной двери класса Зельеварения, всеми фибрами души желая повернуть время вспять. Совсем ненадолго — только чтобы успеть приготовить нормальное зелье на вчерашнем занятии и избавиться от необходимости отработки. Увы — хроноворота у меня нет. Поэтому я лишь буравлю взглядом узоры, вычеканенные на железных скобах, к которым крепятся петли. По крайней мере, я не проведу там ни одной лишней минуты, говорю я себе, войду ровно в восемь — и ни минутой раньше.
Дверь внезапно оживает — так кажется, во всяком случае — и бесшумно распахивается мне навстречу. Я машинально делаю шаг назад, и в ту же секунду моего слуха касается голос с тягучими насмешливыми интонациями:
