Starcraft. Сталь и пепел (СИ) - "Gerodot"

Моя невидимость начала барахлить. Я то появлялся, то исчезал, мое тело то становилось почти прозрачным, то снова обретало плотность, мои движения стали резкими, неуправляемыми. Мой «Потрошитель Призраков» извергал потоки плазмы, но я уже не целился. Я просто стрелял во все, что видел, охваченный безумием. И некоторые из моих выстрелов… некоторые из них попали не в Тал'даримов. А в моих же бойцов.

Первый… был Рид. Его тело, еще не до конца оправившееся от сломанной ноги, вздрогнуло от моего случайного плазменного заряда, выпущенного в сторону отчаянно сражавшегося сталкера. Он рухнул на землю, и из его брони повалил дым.

«Сержант! Нет! Остановитесь!» – Голос «Грома» Вэнса прозвучал в моем разуме, полный ужаса. Он отбросил своего «Крушителя» и шагнул ко мне, его лицо под шлемом было искажено болью и непониманием. – «Джакс! Это я! Это «Гром»! Приди в себя! Неужели ты нас…»

Его слова ударили меня сильнее любого выстрела. Я видел его ужас. Его непонимание. Его попытку дотянуться до меня, спасти. Но голоса в моей голове ревели, заглушая его, и чужая, холодная ярость захлестывала меня. Я, Джакс Торн, убийца. И это была моя последняя, роковая ошибка. Моя рука подняла винтовку. И… и я выстрелил. Не думая. Не желая этого. Мой собственный пси-удар, усиленный всей мощью пси-силы, которую я теперь не контролировал, обрушился на Вэнса. Его броня вспыхнула, как солома, и он рухнул на землю, беззвучно, но яростно. Он погиб. От моей руки.

Смерть Вэнса, нанесенная моей собственной рукой, стала последним, сокрушительным ударом по моей воле. Оглушительная волна ужаса и вины пронзила меня, очистив разум от псионического шума. Голоса… они стихли. Словно наблюдатели, добившись своей цели, отошли в тень. Их смех эхом отдавался в моей голове.

Я увидел «Грома» Вэнса. Лежащего на земле. Моего заместителя. Моего друга. Того, кто верил в меня. Которого я только что убил. Реальность вернулась, обрушившись на меня всей своей тяжестью. Я отшатнулся. Я, Джакс Торн, убийца своих. Мое оружие, мой «Потрошитель Призраков», словно дымилось в моих руках, источая флюиды вины. Я бросил его. Он упал на землю с грохотом.

«Сержант! Сержант Торн!» – кричал мне какой-то боец, его голос был полон паники. – «Что вы… что с вами?! Он… он сошел с ума! Прикрыть командира! Убить его!»

Я видел его ужас. Его непонимание. Как он мог понять? Я сам не понимал. Я сам был тем монстром, что только что разрывал их ряды. Мой дар обернулся проклятьем. Моя сила… она превратила меня в убийцу своих.

Пока я стоял, словно парализованный ужасом содеянного, Тал'даримы и гибриды, воспользовавшись моим замешательством и неразберихой в наших рядах, обрушились на нас с новой, утроенной яростью. Они увидели нашу слабость. Мою слабость.

«Всем отступать к точке эвакуации! Немедленно!» – Голос Рейнора, полный ярости и боли, донесся по комм-каналу. Он, должно быть, видел произошедшее. Видел, как я убил Вэнса. – «КСМ, разворачивайте силовые щиты! Турели, огонь на подавление! Забирайте раненых! Торн… Торн, держись!»

Но я уже не мог двигаться. Мое тело словно приросло к земле, раздавленное тяжестью вины. Мне было невыносимо смотреть на лица моих выживших бойцов – Рида, Эмили, Дока. Они пытались сражаться, прикрывать отход, но их было слишком мало. Я стал для них обузой. Угрозой.

И я знал, что нужно сделать. Это был последний, единственный выход. Единственный способ хоть как-то искупить свою вину. Дать им шанс. Дать им возможность жить.

Я активировал свой личный передатчик, настраивая его на аварийный протокол. «Командир! Это сержант Торн! – Голос мой дрожал, но я заставил себя говорить четко. – Запрос на орбитальную бомбардировку! По моим координатам! Срочно! Повторяю – по моим координатам! Прямо сейчас!»

На несколько мгновений в эфире повисло молчание. А затем раздался голос Рейнора. Полный горечи. И понимания. «Нет, сержант… Нет! Я не могу этого сделать! Торн, что ты…»

«Вы можете, командир! – ярость, чистая, холодная ярость, вернулась ко мне. Но она была направлена не на Тал'даримов. А на себя. И на эту проклятую планету. – Это приказ, Рейнор! Спасите остальных! Я… я их задержу! Я искуплю свою ошибку! Поняли?!»

Тал'даримы были уже рядом. Несколько зилотов, охваченных безумной яростью, бросились на меня, их пси-клинки зловеще сверкали в тусклом свете Ксила. Они неслись ко мне. К убийце.

«Я понял, сержант…» – Голос Рейнора был полон скорби. – «Прощай, Торн. И… прости».

Последнее, что я услышал, был яростный рев приближающихся врагов, крики моих бойцов, которые, с боем отступали к своим челнокам, и… удаляющийся звук этих челноков. Я видел их. Маленькие, уходящие в небо, несущие на себе тех, кто выжил. И это дало мне какую-то странную, горькую радость. Они спаслись. Хотя бы они.

Я вскинул свой пси-клинок. И ярость вернулась. Неконтролируемая. Первобытная. Синеватое свечение вокруг меня усилилось, разрывая остатки моей поврежденной брони. Я почувствовал, как голоса снова ревут в моей голове, но на этот раз они не управляли мной. Они просто… сливались со мной. С моей яростью. С моей последней волей. Мое сознание, с одной стороны, было ясно, как никогда. С другой – оно тонуло в этом бушующем, разрушительном водовороте силы.

«Получите, ублюдки…» – прошипел я, и бросился навстречу смерти. Не к искуплению. А к забвению.

Из небес Ксила, раскалывая пепельные облака, на мою позицию обрушились плазменные лучи. Оглушительный грохот взрыва… А затем – яркая, ослепительная вспышка, которая на мгновение затмила даже адский пейзаж планеты. Она была столь мощной, что сотрясла всю гору, погребая под собой Тал'даримов и мутантов. И меня.

На месте, где несколько секунд назад стоял сержант Джакс Торн, где он принял свой последний бой, осталась лишь дымящаяся воронка. Больше ничего. Никаких следов брони. Никаких следов плоти. Только оплавленная земля.

Огненное сердце Ксила поглотило его.

Так закончился путь сержанта Джакса Торна, Призрака Рейнора. Он погиб. Стал еще одной жертвой в бесконечной войне. Отомщенный? Возможно. Понятый? Едва ли. Его клятва отомстить Наруду и раскрыть правду о Зел'нага теперь перешла к Рейнору. Но его история… она навсегда останется на этой планете. В этом вулканическом прахе.

Он погиб как герой. Или как мученик. Или как жертва своей собственной, пробудившейся силы.

Он был Дитя Пустоты. И Пустота забрала его себе.

***

Спустя много лет, на потрепанном, но все еще гордо парящем в космосе «Гиперионе», Джим Рейнор часто пересматривал записи из архивов. Кадры с Тифона. Голоса Наруда и его безумные эксперименты. Голограмма Тоша, хитро усмехающегося. И… запись с Ксила. Последние секунды боя сержанта Джакса Торна. Его последние слова. Его последняя жертва.

Менгск был свергнут. Королева Клинков вернула себе человечность. Протоссы объединились. Война… вроде бы закончилась. Но призраки прошлого продолжали преследовать Рейнора. Призраки тех, кто отдал свои жизни за его дело. За правду. За свободу.

«Сержант Торн, – иногда бормотал он, глядя на пустое место в кают-компании, где всегда собирался взвод «Бессмертных», которого теперь не было. – Я сдержал свое слово. Нашел Наруда. И он заплатил. За все. И за тебя… в том числе. Но… кое-что… кое-что осталось. Твои способности… тот потенциал… они так и остались загадкой».

Иногда, в самые тихие ночи, Рейнору казалось, что он слышит голоса. Едва различимые шепотки. Из самой Пустоты. Голоса, которые повторяли те самые слова, которые когда-то слышал его Призрак.

«…Сила… она дремлет… Дитя Пустоты…»

И Рейнор знал, что где-то там, среди бескрайних звезд, истинные тайны Пустоты еще только ждут своего часа. Ждут тех, кто достаточно смел. Или достаточно безумен. Чтобы их пробудить.

История Джакса Торна, сержанта, Призрака, Фантома, закончилась на Ксиле. Его память, словно последний всплеск пси-энергии, растаяла в раскаленном воздухе этой мертвой планеты. Но его имя, его жертва, его последние слова – стали частью великой, кровавой и незабываемой саги о войне за будущее сектора Копрулу. Саги, в которой каждый выбирал свою сторону. И каждый платил свою цену.