GrayOwl - Замок Эйвери
- Я спал, - произношу хриплым голосом, - сейчас оденусь.
- И причешись обязательно.
Одеваясь, вглядываюсь в собственное лицо.
- Да, отощал ты совсем, брат Северус, а всё потому, что бегаешь много с места на место…
- Я не бегаю, а аппарирую.
- И любовью занимаешься по несколько раз за день.
- Это правда, но разве плохая? Всё равно, вечером или ночью умирать.
- А с чего это ты взял? Из-за той галлюцинации, что пришла к тебе с перепоя да… сам знаешь, каких излишеств. Может, ты вчера сотрясение мозга получил, в ванне-то?
- Да не было это галлюцинацией, и сам прекрасно об этом знаешь.
- Я промолчу.
- А я, я обойдусь.
- Сев, а ты, случаем, ничего не забыл в Лондоне?
- Забыл - твой подарок, и мы туда заскочим.
- Ага, а ещё за моими бритвенными принадлежностями.
Я выскакиваю с незастёгнутыми шоссами, остальное - в порядке:
- Так ты обмануть меня вчера хотел?!
- Д-да, представь себе, хотел, но только для того, чтобы победить образ зверя в душе, я же не знал, как ты можешь, оказывается, помогать.
- А ещё обманывать будешь?!
- Только с благой целью.
- Ну, приехали, он мне ещё и лгать будет. Несносный мальчишка! - я стремительно пускаюсь за Блейзом, он - от меня. Наконец я валю его на кровать, но он кричит:
- Помнёшь же фалды себе. Се-э-в, я тоже такую «юбочку» хочу! - притворно хнычет он, дёргая меня за украшение традиционного костюма.
Мы опять хохочем до слёз…
- Ты не причесался, Сев, а нам уже пора. Надо же ещё и в Лондон заглянуть.
- Ты говоришь, как шваль, ой, как маггл, хотел я сказать.
- Так ты не избавился от привычки называть людей людьми? - строго интересуется Блейз. Смеха как не бывало, он вытирает глаза от навернушихся во время хохота слезинок, скопившихся в уголках непостижимо огромных сейчас, наверное, от сдерживаемого гнева.
- Ну, поссорься со мной из-за этих дрянных магглов!
- О-о, нет, Сев, просто мне обидно, прежде всего, из-за тебя, что ты, такой…
- Расчудесный и имеющий собственное мнение на всё… Всё это уже мы проходили однажды, Блейз, и если тебе нужен повод для ссоры, сойдёт любой, только не шваль, - устало говорю я, голому опять ломит. Надо было вместо того, чтобы спать и просыпаться в дурном расположении духа, верно, от содержимого сна, сходить к Поппи обследовать ушиб, а так:
- Anaestetio localus! - приложив руку к ушибу.
Блейз мгновенно преображается, становится участливым, спрашивает о самочувствии, вообще он - сама обходительность, но недоверие и непонимание уже настигают нас, и я говорю:
- Блейз, не запрещай мне только… думать о них, как о швали, но вслух ты лично от меня этого слова не услышишь, обещаю.
- Ты - моя любовь навеки! - он бросается мне на шею и нежно, но настойчиво целует, прося ответного поцелуя, и я тоже целую его, словно не делал этого вечность - горячо, страстно, ненасытно…
- Ты ведь ещё не застегнул шоссы? - вкрадчиво спрашивает Блейз, опускаясь на колени, - а не то мне придётся расстегнуть их.
- Блейз, я тебя умоляю - давай доберёмся до Эйвери, а там можно и сразу уединиться.
- Не-э-т, к Эйвери мы отправляемся, чтобы сначала потанцевать и только потом…
Он целует, да, целует головку пениса… От этой не изведанной ни с кем, необычной, да и не принятой ласки моё возбуждение мгновенно достигает едва терпимой величины, ещё немного, и станет больно, но Блейз уже погружает член в рот, методично проводя по нему сжатыми в кольцо губами вверх и вниз… Он столь неутомим, мой возлюбленный, что мне уже хочется кричать от боли и неги одновременно, но он, поняв моё движение бёдрами, быстро заканчивает… и выпивает мою сперму, вытираясь и облизываясь, произносит зачем-то очищающее заклинание, сам застёгивает мне шоссы, делая всё это непринуждённо и грациозно, хотя этим он со мной занимался всего лишь раз, из которого я и вынес решение, что обучить делать минет с помощью пинков под рёбра можно даже Ремуса Люпина, который делал это, как ещё одну школьную мародёрскую шалость - старательно, не более, но научить владеть ртом и языком так, как умеет Блейз - абсолютно невозможно, и эта способность - ещё одна, объединяющая Блейза в моём сознании с Гарри, кроме юности и увлечения известной библейской книгой.
И всё-таки, я лучше делаю это! Или партнёры у меня более чувственные? Да нет, стоит вспомнить пресловутого Ремуса, я так часто и нехорошо, а, может, наоборот, с трепетом, как мне кажется, о нём вспоминаю за последние сутки, что ему, верно, кажется, будто кто-то прошёлся по его могиле. А я бы вот с удовольствием прошёлся бы и в реальности…
С наслаждением расчёсываю волосы - после того, как я поселился в фешенебелном районе Лондона, я взялся за себя - стал варить специальные шампуни для очень жирных волос на травяных вытяжках, отбелил и выровнял зубы (деньги в маггловских фунтах были зашиты в мантию, в которой я сымитировал смерть), прошёл несколько курсов чистки и пилинга - меня все в салонах красоты, как это называется у швали, принимали за гея, причём сильно подпорченного, явившегося за второй молодостью, а я ведь и по теперешним годам, но магическим меркам, молод, и… похорошел так, что на улице начали подходить молодые, смазливые магглы и нагло пытаться всучить себя на содержание. Для разговоров об одной ночи я, видимо, выглядел слишком респектабельно, мне было тогда под сорок, и однажды, перед поездкой на подземке в центр, подумал, что, наверное, я много теряю, отказываясь от опытного содержанта, но мысль о продажной, за жильё, еду, и подарки, любви именно к мужчине испугала меня так, что впредь я глядел на очередного подходящего ко мне «претендента» знаменитым профессорским взглядом, которого боялся сам Гарольд Джеймс Поттер - победитель Лорда! И ещё одно открытие ждало меня в… маглесе - я полюбил хорошую - дорогую, но импозантную, одежду и обувь. Я одевался с таким тщанием, какое кажется мне смешным только последние два с половиной года, когда я провожу подавляющую массу времени в Школе и одеваюсь по магической моде, но всё же… слежу и за ней.
Мы с Ремусом, нет, правильно - с Люпином любили вместе ходить по бутикам Уэст-Энда, я даже немного приодел его в маггловское, чтобы не зазорно было с ним чувствовать себя, но это было, когда мы ещё дружили, став же моим супругом, Ремус редко, когда выходил за территорию особняка, даже за продуктами. Ну вот, опять - «Ремус»! Ещё «Рем» его назови… и тут же всплыла картинка - образ из дурного послеконьячного сна - изувеченная голова и собственные тихие слова: «Рем, мой Рем!«… только этого ещё не хватало - убиваться по мёртвому, да во сне же, супругу, к Мордреду его за пятку да поцелуй Дементор! Понимаю, что ругаюсь непристойно, но я же редко и вообще только про себя… Вот чертыхаться стал, как последняя шваль.
- Э-э-й, Сев! Боги, он всё ещё чешет свою ангельскую гриву! Да мы уже у Эйвери быть должны к этому времени! Да что тобой, Сев? Ты, никак, в лице переменился. Скажи, это из-за меня? Ты не хотел меня?
- Всё в порядке, Блейз, не паникуй, просто задумался, ну а теперь - пора, идем?
- О-о, да, - важно отвечает Блейз и берёт мои пальцы в руку, - теперь не отпущу никуда.
Мы подходим к границе антиаппарационного Купола Хогвартса, перед аппарацией я лукаво (плохое настроение рядом с Блейзом мгновенно улетучивается) спрашиваю:
- А потанцевать с кем-нибудь отпустишь?
И мы аппарируем в сад лондонского особняка.
- Потанцевать - это всегда пожалуйста, особенно при тамошних правилах. Ты ведь помнишь их?
- О-о, да, - говорю я важно, как Блейз до аппарации, - танцевать со старыми уродливыми дядьками, которым приглянулся своим задом - это, конечно, святое! - смеюсь я, и мы входим в дверь, за которой со времени нашего появления в саду прятался Линки.
- Хозяин и мастер-говорящий-на-материнском-языке! Вы уже вернулись?
- Нет, Линки, мы на минутку. Так, Линки! Принеси новую пепельницу и бритвенные принадлежности профессора Забини!
Я уменьшаю предметы, будучи особенно осторожным с пепельницей, но, уменьшенная, она теряет режущие свойства, раскладываю предметы по карманам дорогой шёлковой мантии, а Блейз весело чирикает что-то Линки.
Мы спускаемся во двор, откуда можно беспрепятственно аппарировать, и я спрашиваю:
- Блейз, если это не секрет от Хозяина…
Мы аппарируем снова - перед нами - выжженная земля, на горизонте - ни поселения, всё, как во сне, который, ко славе Мерлина всеблагого, открывается мне лишь фрагментарно, когда я вижу что-то, напоминающее мне сон (или являющееся его частью?), что ж, умирать надо тоже уметь, и как же хорошо, что Блейз ни-че-го не зна-ет…
Глава 27.
- Так вот, о чём ты скрежетал с моим эльфом?
- О, какие мы ревнивцы, даже к рабу! Я всего лишь сказал ему, чтобы он не скучал. А меня, а меня ты отпустишь танцевать? - вьётся вокруг меня Блейз, припевая.
Он сегодня - особенный ребёнок, мне даже приходит в голову мысль, которая долго не давала нашему с Гарри роману развиваться - о значительной разнице в возрасте, но Блейза это, совершенно очевидно, не заботит - ему просто хорошо со мной - первым мужчиной, который никак не третирует его, а, напротив, очень сильно любит, о чём тут же и заявляю Блейзу, ловя его в охапку.
