Забытые острова. Аннушка (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

- Аджит!

Докричаться удалось лишь с третьего раза.

- Да, госпожа Анна.

- Скажи, это для катера подойдет?

Я некультурно ткнула пальцем в бочки.

- Ага!

И он продолжил, пусть и с меньшей скоростью нарезать круги вокруг квадрика. А я похромала наружу. У меня возникла одна мысль. Но сперва её стоило обсудить с Михалычем.

Я изгнала Аджитку из сокровищницы. Не с пустыми руками – с чемоданом всяческих гаечных ключей. И сразу навесила на проушины в засове большой висячий замок, найденный там же, на складе. Ключ прибрала в кармашек, а кармашек тот застегнула на пуговку. Ибо нефиг: соблазнов там много, а человек, как известно, слаб. На этом я свои труды завершила и принялась ждать наш катер. А катер, как назло, все не возвращался.

Ближе к ужину я начала беспокоиться. Казалось бы, что такого: сгонять туда-обратно. Тем более, к приезду егеря плот уже должен был быть готов. Но вот нету его, а с ним – еще троих мужиков, проверенных, надежных. Гадство!

Закончились дневные работы, накормили народ, выдали каждому со склада (да, очень кстати он появился) шмотья по два комплекта – рабочее и парадное. А еще мыло, полотенце и прочую личную гигиену. Девкам – шампуни и крема, мужикам – бритвы. Народ обрадовался, кинулся отмываться, благо, горячую воду нагрели заранее. Наступил сеанс, я набрала по списку всякого медицинского. Уж если с этой горой таблеток Сара девок на ноги не поставит – уволю. Ну, не уволю, но на вид поставлю.

Начало темнеть. Я уже вся извелась, взяла бинокль, мощный фонарь из той оранжевой коробки и пошла на берег работать маяком. И только вышла – показалось темное пятнышко. Я махнула фонарем, в ответ тоже что-то мигнуло. Ну наконец-то! Раньше я бы, может, разревелась от облегчения. А сейчас – нельзя, на меня люди смотрят.

Еще час тащился катер до пристани. А за ним тащился чудовищного размера плот с привязанной к нему горой пакетов. За это время совсем стемнело. На небе тучи, видимость – около нуля. Без фонаря хоть кидай якорь и жди утра, а поутру окажется, что берег был в трех метрах. Когда, наконец, прибытие завершилось, все население острова столпилось на пристани. Пришлось половину отправить наверх, чтобы не мешали. Мужики, кряхтя и потягиваясь, разминая руки-ноги выползли из катера. Обнялись. Вот даже Борюсика я обнимала с совершенно искренней радостью. И только я его отпустила, как он попал в лапки Дзетте. Уж как она своего caro к могучей груди прижимала, как целовала! Еще бы – больше суток не виделись. Михалыч, как глава экспедиции, отрапортовал о выполнении. Вот что за ехидная морда? Мог бы и потом неофициально рассказать

Конструктор решили оставить до утра. Нечего по темноте тяжести тягать. Стопудово: или кому-нибудь ногу отдавят, или важную деталь в море утопят. Просто привязали его к пристани покрепче и пошли уже было наверх, но тут дед решил, что нужно барахло из катера забрать. Палатку, которую пацанам оставляли, еще кое-что… Ну надо и надо, пусть достает. Сейчас накормим путешественников, потом поговорим. Я повернулась к лестнице и потопала следом за толпой. Вдруг за спиной вопль, знакомый до боли:

- Fuckyour ass! Puttana!

Я аж присела. Ну Михалыч, ну сукин сын, твою в бога душу мать! Ну!..

А крылатая тварь надрывается:

- Пристрелить! Твою мать!

Вот же Полиглот хренов! И матом покрыть никак не можно – он только новые словечки выучит, засранец.

Засранец не унимается:

- П@#дец! П@#дец котеночку!

А мужики стоят, ржут. Они, наверное, и задержались так из-за этого попугая – поди, поймай его в лесу. Да всю дорогу, поди, матюкам новым учили. Ничего, у меня тоже есть чем удивить.

- Ладно, Михалыч, сюрприз удался. Пошли, что ли, к столу. Сто грамм с устатку будешь?

- Дык я завсегда готов.

- Ты что выбираешь? Перцовку, зубровку или охотничью настойку? Или, может, стрелецкую горькую?

Дед сглотнул и осторожно так:

- Вообще-то, я всегда стрелецкую уважал. А откуда, так сказать, дровишки?

- Ишь какой, все ему расскажи! Нефиг было меня попугаями пугать. И рябиновкой я с тобой не поделюсь, вот.

Глава 26

Никакого похмелья, никакого сушняка. Так никто и не напивался до такой степени. Попробовали бы они у меня надраться! Выставила норму алкоголика – по бутылке крепкого на троих. И нам с девчонками на всех пару бутылочек рябиновки. Все-таки, переход группы на новый уровень я посчитала за праздник. А еще - завершение переезда, обретение могучего склада, окончательный возврат половины группы от состояния дрожащих тварей обратно в человеки, которые гордо звучат… было бы желание – можно еще кучу поводов найти. В общем, посидели, приняли на грудь за единение народов, за удачу, за погоду, за дам… В общем, посидели-посидели, послушали байки Михалыча о том, как Полиглота ловили, да и спать легли.

А нынче с утра дел целая куча. Огород копать надо, дом разгружать и собирать надо… Аджитку я с его электричеством тормознула – пусть своим инженерно-механическим умом помогает с домом. Заодно и пару помощников себе присмотрит.

Вот только Михалыч взял с собой пару мужиков – Фридриха с Борюсиком – и рванул на катере в туманные дали. Вообще говоря, я думала дать егерю отдохнуть: все-таки уж сколько дней только и делает, что мотается туда-сюда. А он не захотел. Говорит, на том свете отдохнем. Посвистал ребят и с рассветом отчалил. Вообще, я и сама в этом виновата. Отчасти, конечно, но все-таки. Мысль у меня была, вот я ею с дедом и поделилась. А он возьми, да и загорись. Вот и подорвался ни свет, ни заря.

Сводила я вчера Михалыча на экскурсию в сарайку. Ну как не похвастать такой штукой! Он, понятное дело, восхищался, слюнками истекал, особенно, когда заветные ящички увидел. А при виде квадрика и вовсе впал в экстаз. А потом уже, за ужином, мы с ним поподробнее поговорили.

Веселье шло на убыль, байки про попугая принялись рассказывать новичкам все, кому не лень. Даже Борюсик отметился, а ведь раньше я у него чувства юмора вообще не замечала. Ну а я принялась грузить егеря надуманным за день.

- Вот смотри, Михалыч: палатка наша – это жилье хреновское. В ней лишь до тех пор можно существовать, пока шторм не начнется. Вот только там, на старом острове, нас все-таки семь-восемь от ветра лес прикрывал, а тут мы и вовсе на открытом месте.

- Ну да, это мы проходили.

- И что мы здесь имеем? А почти что ничего. Один дом под больничку, в этих мазанках по четыре человека влезет, не больше. Ладно, в палатках еще десяток на время можно разместить. Соберем новый домик – он на сколько человек рассчитан?

- На шестерых.

- Вот и выходит, что случись снова буря, и восемь человек либо будут тесниться в домах, либо трястись в палатках и гадать: унесет- не унесет.

- Ну да, строиться надо. Пару тех же мазанок забабахать не слишком сложно. Холодов здесь не предвидится, на край – одеяла есть.

- Ну да, ну да. А если завтра снова долбанет? А если палатку с людьми в море сдует?

Егерь так серьезно, почти трезво, на меня посмотрел и говорит:

- А что ты предлагаешь?

- А вот что: помнишь тот контейнер с винищем?

- Ты что, хочешь его сюда буксировать? Он же весит как… как стадо слонов! Да у нас и троса такого нет, чтобы выдержал, и катер не железный все-таки. Хрупнет борт – и все, приплыли. А то еще и утонет твоя железяка, и нас за собой утянет.

- Ну да! Он и полный не тонул, вспомни. А сейчас, когда бутылки все вынуты, он еще легче стал.

- Сейчас вместо бутылок в нем вода. Конечно, пенопласт его держит. Но только-только чтобы над водой приподнять. И в нем воды не один десяток тонн. Представляешь, какая это инертная масса? Да его нашим катером просто с места не сдвинуть!

- Не сдвинуть, говоришь? А ты из чего делал плот? Еще говорил – какое-то очень легкое дерево нашел.

- Ну да, бальзу. Если бы не это, плот бы никогда не утянул.

- А что если эти бревна из бальзы напихать в контейнер? Они воду вытеснят, и контейнер приподнимут.