Забытые острова. Аннушка (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич
Я еще раз огляделась вокруг. А ведь неплохо мы развернулись, очень даже неплохо. В поселке уже три десятка домов. У всех, кто решил пару создать, теперь есть свой угол, свое хозяйство. Борюсик даже специальную тетрадку завел, браки регистрировать. Правда, как-то подкатила парочка мужиков – мол, мы тоже хотим. Но им быстро и наглядно объяснили, что здесь не Европа, и подобных извратов терпеть никто не станет. Нравится – любитесь в кустах. А на блага не претендуйте, это для того выстроено, чтобы наших будущих детишек растить.
В общем, все благостно настолько, насколько вообще может быть в нашей ситуации. Люди сыты, одеты, защищены, крышу над головой имеют – базовые потребности удовлетворены. Теперь можно и дальше развиваться, вширь. Вот только…
Мои размышления об общественном благе прервал непонятный шорох. Я тут же отшагнула в тень ближайшего дома и присела, автоматически сдергивая с плеча «саежку» и снимая ее с предохранителя.
- Анна Аркадьевна, - раздался из темноты знакомый голос, ввергая меня в состояние де жа вю.
Из-за угла на свет выступила женская фигура.
- Это я!
Да знаю я, еще при первых словах узнала. У бывшей министервы голосок вполне запоминающийся. Кто раз услышал, больше не забудет. И что ей сейчас от меня надо? Я была не слишком рада этой встрече, но досаду свою постаралась скрыть.
- Слушаю вас, Марианна Викентьевна.
- Анна Аркадьевна, у меня к вам просьба.
Тетка помялась секунду-другую, а потом выпалила, словно в омут кинулась:
- Возьмите меня с собой!
И, не давая мне возможности сходу возразить, зачастила:
- Обещаю, вы ни разу об этом не пожалеете. Я знаю, что команда уже набрана. Но я… не могу я найти себе место на берегу. Я и на другие острова ездила, присматривалась, и всяко пыталась. И профессию освоила, и стрелять выучилась лучше многих. Но поймите, все на меня здесь смотрят как на прокаженную. Старики – из-за того раза, новички – те помят, как я латышей казнила. Все, кроме вас. Возьмите. Я многому научилась. Я ведь готовить умею не хуже Дзетты, ручаюсь – у команды еда будет не хуже, чем в ресторанах. Я на все готова – и вахты стоять, и палубу драить, и гальюны чистить – это все равно будет лучше, чем здесь. Прошу вас, Анна Аркадьевна! Хотите…
Нет, вот этого я совсем не хотела. Дважды она вставала на колени. Один раз – когда ее осудили, второй – когда она прилюдно просила прощения за свои грехи. Тогда все было правильно, все было уместно, а в этот раз совершенно ни к чему. Тем более, что я действительно была не против взять ее с собой. Еще тогда, когда я судила и казнила прибалтов, ощутила: эта женщина по итогам своих приключений действительно что-то важное для себя поняла. И не только поняла, но и превратила в один из своих жизненных принципов. А это само по себе заслуживает по меньшей мере уважение. И не ее вина, что немногие способны понять такие вещи. А то, что она приложила немалые усилия, чтобы в новой своей жизни стать полезной людям и обществу лично для меня является лучшей характеристикой.
Я поддержала тетку под руки, не давая ей опуститься передо мной.
- Не надо, ни к чему это. Даже перед царственными особами опускаются только на одно колено и только при выполнении некоторых ритуалов. А я нынче, как вы сами знаете, от престола отреклась. Так что не стоит. К тому же слезы и прочее на меня не влияют, вы это имели возможность проверить. Но не будем вспоминать прошлое. Я знаю, люди способны изменяться, особенно если действительно хотят этого. Собирайте вещи и приходите утром после завтрака на пристань. Кают на «Арабелле» хватит. И дело на борту для вас найдется.
- Спасибо, Анна Аркадьевна!
Радости в голосе окончательно помилованной министервы было столько, что мне стало немного совестно: не удержалась, подпустила шпильку. А тетка уже спешила прочь, и откуда-то из темноты до меня доносился ее голос:
- Спасибо, Анна Аркадьевна, вы не пожалеете!
Утро наступило быстрее, чем хотелось. Все-таки ночные прогулки не способствуют выспанности организма. Но капитан я или нет, в конце концов? Сейчас выйдем в море, ляжем на курс, я вахтенных назначу, а сама – в каюту досыпать.
Улыбаясь своим коварным мыслям, я встала перед сгрудившимся на берегу народом. За моей спиной выстроилась моя команда, все одиннадцать человек. Не хватало только её сверхпланового члена. А уж было пожала плечами – мол, не пришла и ладно, но тут в толпе провожающих началось шевеление, возня, шипение «Да пропустите же!» и через минуту у ведущей к причалу лестницы возникла Министерва. Хотя нет, не годится ее так сейчас называть. Кто она по фамилии? Марианна Белова? Вот пусть пока побудет Машкой, а там, как отличится, подберем ей «взрослое» имя, как это водится у индейцев: там, Серебряная звездочка, или Быстроногая олениха…
- Что стоите, Марианна Викентьевна? Давайте в строй!
- Есть! – отозвалась Машка Белова и, ссыпавшись по деревянным ступеням, присоединилась к недоумевающей команде.
А я произнесла короткую зажигательную речь про наследников Колумба, Беллинсгаузена и Крузерштерна и дала отмашку: в лодки. И тут меня удивили. Стоявший в первых рядах Борюсик, с которым мы уже заранее напрощались, в свою очередь отмахнул кому-то, и над пристанью, над толпой, над морем, полетели звуки до боли родного марша: «Прощание славянки». Чесслово, я даже украдкой слезу смахнула. Там ведь такие слова: «Прощай, милый край, ты нас вспоминай»…
Ну а потом, когда команда поднялась на борт, я собственноручно прицепила к фалу гафеля флаг: белое полотнище с косым синим крестом.
- К поднятию флага стоять смирно!
Под скрип блочков флаг поднялся к вершине гафеля и, развернутый ветром затрепетал, заполоскался. С берега донеслись восторженные крики.
- Поднять фок и грот!
Команда разбежалась к снастям, потянули шкоты, поднимая тяжелые основные паруса.
- Поднять фор-кливер!
Хлопнул, наполняясь ветром небольшой треугольный парус между бушпритом и фок-мачтой.
- Поднять якоря!
Загудели электромоторы шпилей, загрохотали в клюзах цепи.
И, наконец, настал момент, которого я ждала целый месяц. Момент отдать последнюю команду:
- Курс норд, полный вперед!
