М. Волошина - Дни и ночи Невервинтера. Книга 2
— Броди не дурак. Женщины-воины ходили в Скрытый Лес.
Ниваль мельком взглянул на Солу, которая сидела к ним спиной и слушала разговор. Было заметно, что при этих словах она напряглась.
— Надо же, как интересно, — пробормотал он и спросил: — А тебя, стало быть, зовут Броди?
— Броди Сердитая Гора.
— Сердитая Гора? — Переспросила Эйлин.
— Когда Броди был маленький, Гора сердилась. Но Шаман говорил: не убегать. Много таэр умерло. И Шаман умер. Броди остался.
— Аааа… понятно, — протянула Эйлин, представляя, какая, должно быть, драма скрывается за этой нехитрой, монотонно поведанной историей.
— Значит, вы пришли с гор, — уточнил невпечатлительный Ниваль, возвращая разговор в русло допроса.
Пленник молча кивнул и облизнулся, глядя на манипуляции Солы. Та уже вовсю колдовала над котлом. Достав из жестяного сундука мешочек с травами, она бросила щепотку в кипящее масло и помешала. Запахло розмарином и чесноком. Следом пошли куски замаринованной с утра птицы и картошка.
— Вкууусно, — протянул Броди.
— А ты в чужой котел не заглядывай, — отрезала Сола.
Таэр опустил глаза, засопел и снова забубнил свою любимую присказку:
— Броди не дурак…
— Мы это уже знаем, — перебил его Ниваль. — Скажи, чего вам на своей горе не сиделось?
— Костлявый Хоб пришел. Сказал: долг отдавать. Сказал: воин надо.
— Что за Костлявый Хоб?
Не отрывая вожделеющего взгляда от котла, Броди нехотя загудел:
— Броди тогда еще не было. Дед говорил. Голодно было, места плохие. Костлявый Хоб пришел и говорит: иди за мной. Шаман обрадовался и говорил: крыша надо, пища надо, воин надо, женщина надо — приходи. А Костлявый Хоб говорил: ты передать своему сыну, твой сын передать своему сыну. Когда надо — приду.
— Хм. Если я правильно понял твое ворчанье, у твоего племени был договор с неким Костлявым Хобом. А кто он такой?
— Похож на хоба, только костлявый, — ответил Броди и, увидев недовольство на лицах, усиленно наморщил лоб и, подумав, добавил: — Доспех красивый и большой топор.
Ниваль переглянулся с Эйлин и красноречиво кашлянул.
— Броди, ты хочешь сказать, он похож на хобгоблина, но не хобгоблин? — Мягко спросила Эйлин.
— Угу. Хоб. Только костлявый.
— Нежить, что ли?
Тот пожал плечами.
— А чего ему от вас надо было?
Броди принюхался к нестерпимо приятному аромату жаркого, почесал голову и сделал вид, что думает.
— Ты говори, не отвлекайся, — Эйлин пощелкала пальцами у него перед носом. — На еду ты пока не заработал.
Таэр вздохнул и вернулся к уже порядком утомившему его разговору.
— Племя хотело его убить, но у него много колдунов. Он говорил: война будет, таэр нужен. Морозная Дева так хотеть. [1] Много еда будет, много снег будет. Морозная Дева довольна, таэр довольный.
Он хитро улыбнулся, обнажив крупные и удивительно белые зубы и прикрыл огромными руками лицо.
— Таэр на снегу — как серый дворф на камне. Охота — хорошо.
— А вы на дворфов охотитесь? — Передернувшись, поинтересовалась Эйлин.
Броди поморщился.
— Дворф невкусно, человек — невкусно. Это когда совсем голодный. Эльф — тоже дрянь. Курица лучше. У таэр курица нет, у человека много.
— Все с вами ясно, — с отвращением процедил Ниваль, — вояки.
Броди подумал и помотал головой.
— Нет, таэр не очень хотят воевать. Много хотят домой. Плохо в лесу. Жарко. Еда мало, деревня далеко. Колдуны ругаются, зелья противные дают пить.
— А в лесу-то вы что делаете?
— Колдуны меч ищут. Броди хитрый, Броди слушал, как колдуны говорят: серебряный меч, большая война.
В наступившей тишине раздался стук и чертыханье Солы. Друзья резко обернулись.
— Что?! Черпак горячий уронила.
«Серебряный меч. Только этого не хватало». Эйлин и Ниваль взглянули друг на друга и, кажется, подумали об одном и том же. «Мало ли на свете серебряных мечей. В хорошей оружейной лавке можно найти с десяток клинков» — «Да, но не за каждым охотятся маги, служащие таинственному хобгоблину-нежити».
— Что тебе известно о мече? — Резко спросил Ниваль.
Броди пожал плечами.
— Колдуны много говорят, непонятно.
Впрочем, и этого хватило, чтобы понять, что дело пахнет жаренным, и Сола явно знает больше, чем рассказала.
— Ладно, черт с тобой, — мрачно бросил Ниваль и устало посмотрел на Солу, молча помешивающую жаркое.
Тяжелый у него был день. Подумалось, что неплохо бы поесть да поспать, да не получится, пока не разберется с этим делом.
Броди по-своему истолковал хмурые взгляды друзей и снова запел свою песню:
— Броди не дурак. Броди идти домой. Броди не любит воевать.
— Броди любит пожрать, — передразнила его Эйлин.
Но тот помотал головой.
— Нет, — он постучал пальцем по лбу, — Броди любит дууумать.
— И о чем же?
— О разном. О жизни. Однажды Броди думал: как солнце приходит с востока и уходит на запад, а потом опять приходит с востока?
— Хм, надо же. И до чего ты додумался?
— Ничего не придумал. — Он задумчиво почесал голову. — Наверное, какая-то хитрость. Наверное, земля больше, чем видел Броди. Броди долго шел на запад, но так и не дошел до солнца.
Таэр погрузился в раздумья, которые были прерваны очередным вопросом Ниваля:
— Сколько вас?
— В лагере было тридцать таэров и восемь колдунов. Остальные ушли с Костлявым Хобом.
— Куда?
— В Скрытый Лес.
— Ты знаешь дорогу?
— Костлявый Хоб ходил через большие пещеры, там драконы.
— Я знаю более безопасный путь, — подала голос Сола, — только туда просто так не стоит соваться. Туда по грибы не ходят.
— Поживем-увидим, — сказал Ниваль, вставая и давая понять, что разговор с пленником закончен.
* * *— Что будем с ним делать? — Вполголоса спросил Ниваль, когда довольный Броди, получив свою пайку еды, вышел из шатра на воздух и принялся ее шумно уничтожать.
Эйлин и не думала задаваться такими вопросами.
— Не убивать же его. И с собой таскать хлопотно. Он не злой. Философ. У меня на него рука не поднимется. Пусть идет на все четыре стороны.
— А завтра утром вернется со своими приятелями, — возразила Сола.
После недолгого спора решено было отпустить пленника. Все-таки, он принес им пользу, и всем своим видом демонстрировал нежелание продолжать участвовать в авантюре, затеянной «Костлявым Хобом».
Эйлин и Ниваль проводили его, для порядка завязав глаза. Его это нисколько не огорчило, наоборот, игра в пленника ему понравилась.
— Вы будьте осторожны, — сказал он напоследок после долгих раздумий, — таэры чуют мой след. Я иду в другую сторону, может, запутать, но вы будьте осторожны.
— А вот об этом-то я и не подумал, — невесело сказал Ниваль, проводив глазами фигуру таэра, уходящего на восток, пока она не растворилась в вечерних сумерках. — Непростительная оплошность.
Назад они шли молча и, когда подходили к шатру, Эйлин, сказала, как будто в продолжение своих мыслей:
— Будем надеяться, что, если патруль обнаружит следы побоища, они решат, что таэры сами перебили друг-друга. Мне показалось, что им друг на друга наплевать.
— Они — всего лишь марионетки.
— Да, и…
— И?
— Кажется, мы влипли.
— Твоя неразговорчивая любимица подкинула нам проблем. Ситуация созрела для того, чтобы потолковать с ней по-хорошему. Или по-плохому, если будет дурой.
— С ней надо поосторожнее. Она вспыльчивая.
— Может, я этим и воспользуюсь, — подмигнул ей Ниваль и откинул полог шатра.
Сола сидела в углу на сундуке и попивала вино из кружки. Взгляд ее был устремлен на очаг, но направлен «в себя», она о чем-то напряженно размышляла. Заметив, что спутники уже здесь, она, не отрывая взгляда от огня, заявила, что их очередь мыть посуду.
— Без проблем, я помою, — отозвалась Эйлин, ища взглядом оружие. Не хотелось неожиданностей.
Оружие Солы и их мечи лежали далеко от нее. Нож, заменявший ей кухонный, Эйлин забрала вместе с грязной посудой. Оставался только кинжал, с которым она никогда не расставалась.
В шатре повисла тишина, нарушаемая лишь стуком мисок в бадье и плеском воды. Ниваль был сама расслабленность и спокойствие. Свалил в угол тяжелую кирасу клепанного кожаного доспеха, по-домашнему, не смущаясь, расстегнул рубаху. Было жарко натоплено. Сола зажгла неяркие светильники, висящие на стойках шатра, что добавило уюта и теплоты. Ниваль плеснул себе немного вина и стал пить, меряя медленными усталыми шагами земляной пол шатра, устланный старыми шкурами.
— Сола, не пора ли сказать правду, — вдруг тихо произнес он, остановившись.
— Мне нужны гарантии, — ответила Сола после долгой напряженной паузы.
Он покачал головой.
— Я не могу дать гарантии человеку, скрывающему важную информацию.
