Lomion (Twilight_Face) - Фамильяр
- А теперь объясни. С самого начала.
Я рассказываю ему о том, что начиная с первого сентября, могу залезать в голову к Волдеморту и видеть его глазами. Рассказываю, как проснулся утром и по привычке заглянул в то, что Волдеморт называет разумом, как увидел его и Люциуса. Когда я говорю о Малфое, в мой голос пробиваются металлические нотки, и я вынужден замолчать.
Северус молчит, низко опустив голову:
- Я не хотел… но был вынужден, ты должен понять. Малфой - правая рука Темного Лорда. Директор просил меня выпытать у него дальнейшие планы Темного Лорда. Ведь он…
- Он подчинил армию нагов. Я знаю. Он готовит нападение на Хогвартс в Рождество.
В комнате повисает молчание, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в камине.
- Малфой… он ужасен, - вдруг говорит Северус. - Удивляюсь, как живя с таким отцом, Драко еще может что-то чувствовать.
- Хорек? Не смеши меня! - умудряюсь фыркнуть я.
- Ты не знаешь его, не суди по обертке, - тихо произносит Северус. - Не уподобляйся своему отцу, Гарри.
Я замолкаю. И мы вновь слушаем, как горит в камине огонь.
- Я так испугался, Гарри… - отрешенно говорит Северус, избегая моего взгляда. - Когда ты бросил мне в лицо обвинения в том, в чем я действительно был виноват. А потом я искал тебя. Весь вечер и всю ночь. А когда Хагрид принес тебя с утра в бессознательном состоянии, я совсем потерял голову. Если бы не Альбус, я прямо там кинулся бы целовать тебя, моля о прощении, наплевав на весь мир с его войной и моралью.
- Я знаю, - шепчу я, - я видел.
- Видел?
- Да. В момент, когда проснулся в больничном крыле. Мне помог фамильяр. Я буквально увидел твои эмоции.
- Гарри… - произносит он, когда я замолкаю, и поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. - Я не смогу тебя потерять. Я не выживу без тебя. Ты, треклятый надоедливый гриффиндорец - смысл моей никчемной жизни.
- Я знаю, - коротко говорю я, - а ты, невыносимо саркастичный слизеринец - смысл моей.
Я не смогу передать словами то, что вижу в его взгляде.
Я никогда не задумывался о том, насколько велик наш мир, и можно ли сжать его до размеров горошины. Только глядя в его черные непроницаемые глаза, я осознаю, что в них отражается не просто целый мир, нет. Они открывают для меня новую Вселенную с тысячей и одним миром для нас двоих. Я отчетливо ощущаю, как много будет между нами еще пикировок, как сильно придется измениться и ему, и мне, для того чтобы быть вместе. Но я так же отчетливо понимаю, что ничто в этом мире не заставит меня отказаться от нашей Вселенной в его взгляде.
В сумраке подземелий, где краски размыты, а силуэты меняют очертания, повинуясь воле языков каминного пламени, мы с ним - я и он - вновь единственные четко прорисованные персонажи. Наши цвета, как и в тот далекий летний вечер, - зелень с золотом. И я понимаю, что приложу все силы, чтобы ему никогда не пришлось вновь так переживать за меня, и я не позволю кому-либо: ни Волдеморту, ни самому Дьяволу, решись он, забрать у меня этого человека. «Да, я приложу к этому все силы, что у меня есть», - говорю я сам себе. - «Даже больше».
Глава 32. Вызов
Банальный завтрак в Большом зале, ровно через час начнутся занятия, и ученики всех факультетов неохотно уминают катастрофически быстро остывающую овсянку.
Но будничная картина меняется с прилетом сов. Их до странности много. Одна серая неясыть опускается перед Гермионой, протягивая лапку с привязанным к ней номером «Ежедневного пророка».
- Мерлин всемогущий, - шепчет она, развернув газету, и накрывает ладонью губы, а я, оторвавшись от тарелки, заглядываю в передовицу, чтобы спустя несколько секунд услышать в голове: «На нас многие смотрят, хозяин. Отвести им взгляд?». «Да…» - машинально отвечаю я, и выдергиваю из рук Гермионы листок.
На первой полосе огромными буквами сообщение: «Разрушена клиника Святого Мунго», а под заголовком фотография руин здания. Глаза выхватывают из газетной статьи отдельные фразы «убит практически весь персонал и большая часть больных», «разрушено до основания», «число жертв более двухсот человек», «в небе висела метка»…
Нахожу глазами сидящего недалеко от нас Невилла. Его взгляд опущен к деревянной столешнице, локтями он упирается в стол, а ладони зажимают виски. Его поза напряженная. Мне хочется сказать ему, что все обойдется, что как раз его родители, и без того лишенные радостей жизни по вине Пожирателей Смерти, в этой трагедии не пострадали. Но я знаю, что более вероятный исход все же, что они попали в число двухсот человек, погибших в трагедии. Кулаки сами собой сжимаются. «Ненавижу тебя, Том!»
Я невидящим взглядом смотрю перед собой, а потом меня накрывает волна ненависти. Такой яркой и жгучей, что я только после вскрика сидящей рядом Гермионы осознаю, что мои сжатые в кулаки ладони пылают ярким огнем.
В глазах моей подруги слезы и шок. Я перевожу на нее взгляд, и вижу тень страха, понимая, что боится она не кого-нибудь, а меня…
- Гермиона… - начинаю было, протягивая к ней руку, но она отшатывается.
- Гарри… Что это?
- Огонь, - уже спокойнее говорю я, глядя на свои все еще полыхающие ладони. - Просто вспылил, прости.
Я гашу эмоции. Это очень похоже на очищение сознания в окклюменции, и решаюсь, словно перевести огонь внешний во внутреннее пламя. Пусть с трудом, но у меня получается.
- Дружище, это что за ерундовина сейчас была? Самовозгорание? - лопочет Рон, и я понимаю, что слишком опрометчиво ничего не сказал друзьям о своем фамильяре.
- Гермиона, не бойся, прошу. И ты, Рон. У нас еще полчаса до занятий, давайте соберем пару сэндвичей и пойдем в пустой класс? Я все объясню.
Они смотрят на меня настороженно.
- Наш уход все заметят, - тихонько произносит Гермиона, - тем более, после твоего шоу.
«Девочка не права. Я отвел всем взгляд, кроме этих двоих, ведь они твои друзья, хозяин?»
«Верно»
- Никто ничего не видел, Гермиона, и не увидит, об этом можешь не беспокоиться.
Она хочет спросить, каким образом, но я не даю ей заговорить.
- О том, как я это сделал, тоже поговорим.
И мы выходим из большого зала. Спустя двадцать минут, Гермиона уже вновь нацепила на лицо озабоченную мину и произнесла наставительным тоном:
- Гарри Поттер, ну ты и засранец!
- Чего это?
- Я же говорила, что ты слишком легко используешь невербальные заклинания? А ты, оказывается, фамильяра вызвал! И как только ты осмелился, без помощи, без страховки, без обычного присутствия рядом друзей…
- Гермиона, я вызвал проводника всего две недели назад, в последнюю ночь Самхэйна. В домике на море я только читал и планировал, и все! Честное гриффиндорское, клянусь.
- И правда, солнце, ты чего на него взъелась? - Рон обнимает ее за талию и целует в щеку.
Гермиона тут же замолкает, а Рон подмигивает мне. Я готов пожать Рону руку только за то, как мило он перевел ее внимания с меня на себя. Не могу сдержать улыбки, когда моя подруга смотрит в глаза Рону, и в уголках ее глаз загораются маленькие искорки. Завидую ли я той простоте их отношений, которая открывается даже в обычном взгляде? Глупо, но да. Я завидую тому, что Рон может обнять ее в Большом зале, а Гермиона может взять его за руку и вот так вот посмотреть. Не глаза в глаза, а сердцем в сердце. И все же, я за них счастлив.
- Ребята, какие же вы все-таки хорошенькие, когда вместе, - говорю я друзьям и улыбаюсь немного жалостно.
- А ты мог бы и не скрывать своей симпатии ко всем известной личности, - бормочет Рон, а Гермиона улыбается.
- Чего?! - в шоке произношу я. Это я сейчас что? Ослышался?
- Не знаю, как Рон, но я догадалась первого сентября, - произносит моя подруга. - Ты уже открылся ему? Ну, в плане там объяснения, вы вроде неплохо ладили летом, может быть, вы сможете быть вместе…
Меня разбирает дикий хохот, и я почти складываюсь пополам от истеричного смеха. Видимо адреналина в крови после всплеска в Большом зале по-прежнему слишком много.
- Что я такого сказала, Гарри, ну ведь правда! Рон, ты скажи что-нибудь!
- Гарри Поттер, прекрати ржать и ответь по-человечески, что такого смешного спросила моя девушка, иначе я тебя защекочу, - произносит свою шутливую угрозу Рон, и я смотрю на друзей, радуясь, что больше мне нечего от них скрывать.
- Я не знаю, что ответить, Гермиона. Вот честно. Если я начну тебе объяснять, как все у нас сейчас, ты не сможешь не краснеть на занятиях, потому что все так, как должно быть.
- И все же, Гарри, - серьезнеет она, - фамильяр - это серьезно и опасно. Я еще почитаю про них, если найду. Скажи, что за книжку ты использовал для вызова, чтобы я посмотрела.
Я тушуюсь, ибо умолчал о специфичности своего источника, но придется, видимо, рассказывать все, если уж начал.
- Прости, Гермиона, но ты не сможешь прочесть эту книгу.
- Почему? Она у директора? Я могу попросить разрешения…
- Ты не поняла. Книга действительно у директора, но причина не в этом. На книгу наложено заклинание, и прочесть ее может только тот, кто сравним с автором по силе. Ее не может прочесть даже Дамблдор.
