Rebecca - Квиддичная Трилогия - 2
- Да, пойдем скорее. Ал будет очень рад. А Джейми...
- Идем.
На Малфоя он не смотрел. Драко застыл у парапета, чувствуя, как влажный ледяной ветер скользит по его затылку, перебирая слипшиеся от пота волосы. Поттер пропустил жену вперед и, уже выходя за дверь, бросил на него короткий тревожный взгляд. Его губы явственно и беззвучно прошептали: «Извини, Малфой».
Шум шагов постепенно стих. Драко повернулся, вновь облокотился о шершавый холодный парапет и поднял голову. На угольно-черном небе подмигивали крошечные блестящие точки звезд. Через некоторое время они вдруг поплыли, заволоклись слезной мутью и растеклись в бесформенные желтоватые пятна...
Он проморгался. Потом медленно прищурил один глаз и снова помотрел вверх. Половина неба. Да, так теперь и будет, наверное. Вторую половину неба забрал Поттер.
Малфой резко развернулся и пошел к двери. Скользкое железное кольцо знакомо обожгло его пальцы, он торопливо сбежал вниз, миновал коридор и спустился в слабо освещенный вестибюль. Его каблуки негромко постукивали о каменные плиты пола. Сбоку послышался шорох. Драко повернул голову и зло усмехнулся: в часы Гриффиндора медленно осыпалась очередная горсть рубинов - кто-то из преподавателей продолжал наделять своих любимцев баллами даже в вечернее время. Все как прежде. Он вдруг подумал, что просто не в силах идти сейчас обратно в кабинет Слагхорна - сама мысль об этом была ему омерзительна. Но не предупредить Тори... нет, придется возвращаться. К счастью, на глаза ему попался пробиравшийся по стеночке домовик. Малфой подозвал его, велел спуститься в подземелья и известить миссис Малфой о том, что ее мужа срочно вызвали в госпиталь Святого Мунго. Эльф почтительно тряхнул ушами и исчез. Драко вышел из замка. Огромные дубовые двери облегченно скрипнули, смыкаясь за его спиной. Он добрался до барьера, бросил последний взгляд на неподвижную громаду Хогвартса, подсвеченную немногочисленными огоньками окон, и аппарировал.
В отделении стояла обычная вечерняя тишина. Брэнстоун, сидевшая на посту и проверявшая назначения в историях, удивленно приподнялась ему навстречу.
- Здравствуйте, сэр. Что-то не так?
- Сидите-сидите, Элеонора. Все в порядке, я просто кое-что забыл. Как дела?
- Нормально. Целитель Хиггс в ординаторской.
- Хорошо. Тяжелых не было?
- Нет… только Макдональд.
- А-а… Я зайду к нему попозже.
Он уже направился к себе, но, гонимый внутренним беспокойством, свернул в «интенсивку», где лежал умирающий ликантроп. В полумраке пропахшей зельями палаты в глаза ему бросилась фигура Боунса, того самого стажера, который своей истерикой угробил зеркало в ординаторской. Мальчишка, ссутулившись, сидел на табурете у постели больного и молчал. В широкой спине, обтянутой форменной мантией, явственно читалось напряжение.
Малфой подошел ближе и посмотрел на Макдональда. С первого взгляда понял, что до экзитуса остаются считанные минуты: лицо парня цветом почти не отличалось от наволочки, а дыхание было редким и глубоким - больной шумно, словно давясь, втягивал воздух и медленно выдыхал обратно. Малфой отстранил вздрогнувшего и невнятно поздоровавшегося Боунса, опустился на табурет и вытащил палочку. Так и есть: пульса на периферии не было, а на сонной ощущались лишь слабые, как копошение клубкопуха, невнятные толчки. Он поднял холодное липкое веко Макдональда. Расплывшийся неподвижный зрачок отразил голубоватый блик висящего под потолком магического осветительного шара. Мерлин, вот так и знал... Драко устало вздохнул и пошел к раковине. Зажурчала вода. И тут в спину ему донеслось:
- Сэр. А почему вы ничего не делаете?
Малфой выключил кран и обернулся назад. Стажер смотрел на него с непониманием.
- А что тут, по-вашему, можно сделать?
- Но... есть же заклятия... зелья. И целитель Хиггс тоже... я не понимаю.
- Он агонирует, - равнодушно ответил Малфой. - Какие, к Мерлиновой матери, зелья?
- Но... это же безнравственно!!
Мальчишка судорожно сжал кулаки. Светло-карие глаза моментально затянулись слезами.
- Он же умирает, сэр!
- Безнравственно было бы и в дальнейшем использовать больного как лабораторного книззла! - рявкнул Драко. - Вы что, не понимаете, что он страдает? Дайте ему спокойно уйти, что за тяга к вивисекции?
Стажер затрясся, как в лихорадке. Пухлая, типично хаффлпаффская физиономия исказилась от смешного полудетского бешенства.
- Вы! Вы...
Малфой подошел к нему вплотную.
- Боунс, послушайте меня, - он старался говорить спокойно, - нельзя привыкать к таким больным. Поверьте моему опыту. Привыкать нельзя - это опасно. А привязываться к ним - опасно вдвойне.
Неожиданно голос изменил ему. Кадык дернулся, и из мигом пересохшего рта вылетело хриплое, резкое:
- Привязываться вообще опасно, поймите это. Потом... это... слишком...
Он запнулся и почувствовал, как кровь отливает от лица. Ярость в глазах Боунса исчезла. Теперь мальчишка смотрел на своего шефа совершенно по-другому - со страхом и состраданием.
- Простите, сэр, - выдохнул он, отступая назад.
Малфой взял себя в руки и вновь сел на табурет.
- Идите. Я здесь закончу.
- Да... да, сэр, я уйду...
Боунс выскочил за дверь так, будто за ним гналась стая разъяренных пикси. Малфой прикусил губу от ненависти к себе. Проклятый истерик. Надо же было так сорваться.
Он вновь взглянул на Макдональда. Лицо на подушке изменилось: разгладились глубокие складки на лбу и щеках, мучительно оскаленные зубы скрылись под бледными губами. Эван уходил. И, уходя, становился вновь похожим на того ребенка, которого двадцать лет назад рвали клыки Фенрира.
...Спустя десять минут дверь отворилась, в палату вошла Брэнстоун и неслышно остановилась за спиной Драко. Не оборачиваясь, он сказал:
- Отметьте в истории. Время смерти - девятнадцать сорок две.
- Хорошо, сэр, - мягко ответила медиведьма, - я его обработаю. А вы идите домой. Вы устали.
Малфой медленно встал, вышел из «интенсивки» и аппарировал в холл. Выступая из камина в мэноре, он содрогался при мысли о том, что сейчас ему придется с кем-то говорить. Но, к счастью, гостиная была пуста. Драко поднялся по лестнице и пошел по коридору к себе в кабинет. Хотелось напиться - до беспамятства, до рвоты, до печально известных маггловских зеленых чертей. Он шел, глядя прямо перед собой, стискивая кулаки в карманах мантии, и уже в конце коридора вдруг услышал негромкое:
- Драко.
Он содрогнулся. Он не слышал этого голоса уже много лет. Не веря собственным ушам, Драко резко обернулся и уперся взглядом в бледное лицо Люциуса Малфоя.
Отцовский портрет, который долгие годы не подавал признаков жизни, ожил. Люциус стоял у самого края рамы и пристально смотрел в глаза своего сына. Потом медленно поднял руку. Казалось, что ладонь его прижалась к стеклу - подушечки знакомых длинных пальцев сплющились и побелели. Драко подошел к портрету и приложил руку к шершавой поверхности картины - так, как в незабываемом девяносто седьмом прикладывал ее к прозрачному зачарованному льду защитного экрана в азкабанской комнате свиданий. Отец продолжал смотреть ему в лицо - жадно и неотрывно. Губы его разомкнулись.
- Драко. Сын мой, прошу тебя, не делай глупостей. Я натворил их достаточно. Достаточно для нас обоих.
- Да, папа, - выдохнул Малфой.
Он, словно лаская, скользнул пальцами по руке отца, повернулся и ушел в кабинет. Негромко зарокотал накладываемый Коллопортус. Драко сел в кресло и уткнулся лицом в ладони. Я выдержу. Я смогу.
Из хаоса мыслей его извлекло постукивание клюва о стекло. Малфой поднял голову. За окном возбужденно подскакивала и вздымала разлапистые крылья небольшая буроватая сова. Драко чарами распахнул окно, снял с холодной лапки конверт и потянулся к бронзовой монетнице, чтобы дать птице пару сиклей, но сова насмешливо ухнула, потопталась, сминая пергаменты, по столу и улетела прочь. Малфой разорвал конверт, увидел знакомые четкие строчки и вздрогнул.
Поттер просил о срочной встрече на Спиннерс-энд.
Драко откинулся на спинку кресла. Мерлин, что еще могло произойти? Неужели истерика Уизлетты переросла в нечто большее? Впрочем, эта женщина способна на многое - после сегодняшней пантомимы на башне Малфой был просто уверен в этом. Или... какие-то новости насчет Шанпайка? Глубоко внутри зазвенело предчувствие чего-то непоправимого, того, что вот-вот произойдет, и что уже никогда будет не изменить. Но он отогнал это чувство, резко встал и, боясь передумать, вытащил из кармана портключ.
...В гостиной было темно - значит, Поттера еще не было. Малфой взмахнул палочкой, зажигая свечи, и устало опустился на диван. Он думал о предстоящем разговоре. Почему-то очень ясно возникла в сознании картина: Поттер выкладывает на кухонный стол маленькую опаловую сферу - двойник той, что сейчас вернулась в карман мантии Драко. Выкладывает и выходит из дома с тем, чтобы никогда не вернуться обратно. Малфой скрипнул зубами. Невыносимо захотелось закурить. Он встал и прошел на кухню. Магические шары, которые были зачарованы на любое движение, в этот раз не сработали. Надо будет сказать Типси, чтоб заменил... к Мерлину его вместе с шарами! Драко засветил Люмос и отодвинул от стола тяжелый дубовый стул. В дрожащем желтоватом свете из гостиной таинственно мерцали бокалы за прозрачными буфетными дверцами. Он нашарил пепельницу и сел.
