Pax Blank - В Шторме
Эти двое оставались стоять на месте, отказываясь уступать друг другу. Между ними почти осязаемо трещал воздух.
Наконец Мара обрела дар речи:
- Я должна уйти.
- Нет. Останься, - властно повторил Скайуокер, и от неожиданного требования в его голосе Мара неловко замерла.
- Ей приказано уйти, - налитый свинцом тон Вейдера не принимал никаких возражений, хотя это, казалось, ничуть не беспокоило Скайуокера. Но теперь - теперь она понимала, почему.
- Кем? – вызывающе спросил Люк.
- Императором, - ответил Вейдер.
Люк тут же взглянул на Мару; его властное, требовательное выражение лица сменилось вспыхнувшим горьким сожалением, будто он только сейчас вспомнил, кем она была. Мара отвернулась, пытаясь избежать его взгляда и чувствуя сильное неудобство.
- Конечно, - произнес он спокойно, не спуская с нее глаз. - Вы ведь все делаете в точности, что он приказывает.
- А ты, значит, нет? - ответил Вейдер, возвращая к себе взгляд Люка. - Тогда, почему ты здесь?
Люк безрадостно рассмеялся и отвернулся в искреннем презрении.
- Вы должны уйти, коммандер Джейд, - сказал он наконец сухим, бесчувственным голосом. - Впрочем, я уверен, вы сделаете это в любом случае.
Слова ужалили её. Хотя Мара понимала, что этот упрёк нисколько не должен задевать её: у неё не было лояльности к нему и её не должно волновать, что он думает о ней. Её не волнует, исправилась она, не волнует.
Она быстро прошла между ними, крепко стиснув челюсти и опустив голову. Сердитая, взволнованная и задетая одновременно. Когда тяжелые двери закрылись позади, ее разум все еще приходил в себя от внезапного открытия. Мара медленно остановилась посреди длинного великолепного холла, не обращая внимания ни на множество глаз расставленных повсюду охранников, ни на камеры наблюдения, записывающие каждое ее движение.
Сын Вейдера… сын Дарта Вейдера. Она сидела с ним в комнате, говорила с ним, наблюдала за ним и слушала его. Играла с ним в сабакк. С сыном Вейдера. И не поняла.
Не поняла, с кем она находилась.
А она, как считалось, была лучшей - профессионалом, обученным с детства улавливать каждый нюанс, замечать мельчайшие детали… и все же она не поняла.
Но они были такие разные… или не совсем – только несколько минут назад абсолютное требование в тоне Скайуокера заставило ее замереть.
Почему Император не сказал ей? Почему он не разъяснил этот один немыслимый факт, когда все остальное сделал таким ясным? Почему поставил перед ней задачу охранять его, когда знал, как она относится к Вейдеру - насколько невелика ее симпатия к нему, насколько мало она доверяет ему?
Почему он дал ей возможность узнать Скайуокера, прежде чем эта бомба разорвется под ней?
Ведь он понимал, что в любом случае наступит момент, когда она узнает об этом; возможно он настал немного раньше, чем Император предназначал, но эффект был практически тот же.
Как он любил свои маленькие игры. Это было так похоже на него - играть ради собственного развлечения.
Не спеша, она возобновила шаг – намереваясь проверить, что ее учитель знал о визите Вейдера. По правде говоря, не имело никакого значения, кем был её заключенный - он всё равно будет уничтожен, так или иначе. Потому что рано или поздно, терпение её мастера закончится, и он набросится на Скайуокера…
И разорвет на части.
Где-то, в какой-то момент, она забыла об этом - забыла, что у Палпатина был мотив, который не изменится. И понимание личности Скайуокера только подчеркивало этот жестокий факт. Палпатин сломает его или убьет, пытаясь сломать, - и любой связанный с ним, любой вовлеченный им, независимо от своего желания, будет втянут и погребен - побочным эффектом.
И это не должна быть она. Это не будет она. Возможно, именно это и было уроком, который учитель хотел преподать ей - поскольку она сама, несомненно, забыла об этом.
Она ускорила шаг до военного темпа, сердитая на себя за то, что позволила осторожности подвести ее, пусть даже немного. Сердитая на Скайуокера, пробравшегося мимо ее защиты - и благодарная мастеру за разъяснение ее слабости – присущей любому человеку эмоции, особенно этой.
Глава 9 (часть 2)
После того, как Джейд ушла, они ещё долго стояли в тишине, смотря друг на друга; выражение Скайуокера было нечитаемым, чувства скрыты и защищены – в чём-чём, а в этом он становился исключительно хорош.
Наконец Люк повернулся и спокойно прошёл к высокому окну, молча вставая к отцу спиной.
Вейдеру оставалось только стоять и наблюдать за ним, осознавая, что его визит уже перерос в конфликт и совершенно не зная, как рассеять его. Не зная, зачем он вообще продолжает приходить сюда.
Что-то приводило его обратно, более сильное, чем любые стены, возводимые мальчиком. Некая вызывающая привыкание потребность, более мощная, чем любое враждебное неприятие. Даже притом, что он понятия не имел, как выразить или даже назвать это, оно возвращало его сюда снова и снова…
- Люк…
Мальчик продолжал молчать.
- Кто дал тебе это имя? – спросил в конце концов Вейдер, заставляя Люка чуть повернуть к нему голову.
- Я… не знаю. Я никогда не спрашивал.
Снова потянулась тишина….
Испытывая неудобство от долгого молчания и не зная, как продолжить разговор, Вейдер направился к дверям. И тогда услышал очень тихий голос сына:
- Каким было… твое имя?
- Что? - он слышал вопрос, но был настолько не уверен, как с ним быть, что буквально застыл на месте.
Оставаясь у окна и глядя на опускающийся сумрак, его сын повторил:
-Твое имя?
Вейдер молчал в течение долгих секунд.
- Энакин. Энакин Скайуокер.
Прошла целая жизнь с тех пор, как он произносил это имя, с тех пор как он даже думал о нем - длиною в жизнь его сына.
Он чувствовал себя очень неудобно, говоря это - неуклюже и неестественно. И чувствовал что-то еще, что-то более глубокое, похожее на сожаление…
От того, что открыл свое имя сыну при таких обстоятельствах: словно сделал признание, что он больше не тот человек, которым когда-то был. Не тот человек, которым его сын гордился бы.
Несмотря на то, что Люк стоял, наполовину отвернувшись, Вейдер видел, как его губы повторяют фамилию и понял, что до сих пор сын даже не знал, была она его настоящей фамилией или же просто очередной ложью - одной из многих.
- Ты… служил Императору, когда я родился? - голос снова был тих, не передавая ни одной эмоции, которые Вейдер так ясно читал в Силе. Отчаянная жажда знать правду, сдерживаемая колеблющимся нежеланием… и страхом. Страхом, что это знание потянет и потащит его вниз - туда, куда он не хотел. И все эти чувства искривлялись через жестокое внутреннее опустошение, через еще открытые и кровоточащие раны.
- Да. - Что ещё он мог ответить?
Волна горячего сожаления наполнила Силу, останавливая дыхание Вейдера, хотя внешне Люк только очень медленно кивнул, все так же стоя спиной к отцу.
- У меня была… - Люк не договорил. Но в этом и не было необходимости. Надежда.
Надежда… на что?
Что тот Энакин был жив, пусть и недолго, на момент его рождения. Надежда, что человек, память о котором он лелеял все эти годы, был еще жив тогда. Его настоящий отец.
Понимание пришло к Вейдеру не сразу, но было настолько сильным, что скрутило его изнутри.
Вейдер не был его отцом - им был Энакин Скайуокер.
И Вейдер уничтожил того человека - предал и разрушил его. Добровольно пожертвовав Энакином ради мощи Дарта Вейдера, которой он владел теперь без всякого сожаления.
- Я делал то, во что верил. Верил, что это правильно, - пророкотал он басом.
Его сын вновь слегка обернулся, но глаза не поднял.
- И до сих пор поступаешь так?
Это было предложение перемирия. Не понимания или принятия и, безусловно, не примирения. Но предложение попытаться найти какую-то среднюю позицию для начала. До этой минуты Вейдер даже не осознавал, как отчаянно хотел этого. Возможность свободно разговаривать с Люком походила на дождь в глубокой пустыне.
И он так сильно хотел ответить «да» - чтобы ответить на это предложение, чтобы сохранить его. Чтобы сказать все, что его сын хочет услышать.
Но вместо этого, не желая лгать, он обошел вопрос:
- Почему ты уверен, что я не прав?
Наконец его сын полностью повернулся к нему, голубые глаза смотрели уныло и удручённо.
- Как ты можешь даже спрашивать такое…
Это был не вопрос, только скорбное искреннее признание величины пустоты между ними.
- Ты изменишься, - сказал Вейдер. - Придешь к большему пониманию своего места в галактике, своего права.
- Как ты? – горько поинтересовался Люк.
- Как я, - ответил он без сомнения. - Ты поймешь со временем.
Люк покачал головой.
- Я уже понимаю тебя - и это пугает меня больше всего.
Вейдер ступил на полшага вперед, злясь, что его сын вынужден чувствовать себя так - чувствовать так из-за джедаев, которые сначала украли его, а затем пытались управлять им.
