Pax Blank - В Шторме
- Я не похож на него, что бы вы ни думали, - отверг мальчик с негодованием, начавшим стягивать голос.
- Я дал ему свободу и власть, которые он заслуживал. Они же только сдерживали и душили его.
- Он был ситхом, - сдавленно прошипел Люк, раздраженный подразумеваемой ассоциацией.
Палпатин мотнул головой, торопясь, пока его джедай захвачен мыслями и чувствами, питаемыми Тьмой.
- Он был чудом, наделенным необыкновенной связью с Силой, которую они не понимали - и потому пытались ограничить его так же, как это делали с тобой. Но их мелкие законы подчиняют только слабоумных и неспособных думать за себя. Правила предназначены, чтобы управлять массами – чтобы задушить необычное и исключительное и предложить поддержку и равенство слабому. Они пытались удержать тебя на своем непритязательном уровне - но их законы не для тебя. Они пытались помешать тебе, ограничить и спрятать, набросить цепь на шею… но у них этого не получилось.
Скайуокер отрицательно покачал головой, но Палпатин продолжал, не обращая внимания на этот нерешительный протест, говоря низким настойчивым голосом, совершенно уверенным и гипнотическим в своем стремлении.
- Ты был слишком своенравным и диким, слишком сильным для того, чтобы управлять тобой. Да и как они могли контролировать то, что не могли понять? Они никогда бы не смогли понять тебя… и ты хорошо знал это, хотя и не мог объяснить. Ты не знал, почему слышишь вой, похожий на завывания волка в ночи. Зовущий тебя вернуться к своей стае. Ты ощущаешь эту примитивную тягу каждым фибром своего существа. Этот инстинкт пропитывает каждую клетку твоего тела. Именно поэтому Тьма отвечает на твое малейшее требование. Именно поэтому ты здесь. Я говорил тебе - если бы ты был просто еще одним джедаем, я давно бы убил тебя, но Тьма признает своё. Я понимаю тебя так, как никто и никогда не сможет понять.
Мальчик закрыл глаза, закрываясь от слов, разъедающих душу непоправимыми сомнениями. Но он впервые не опроверг и не отказался от них.
- Загляни внутрь себя и увидишь правду - почувствуешь ее. Ты родился для Темной Стороны. Ты был создан ею. Судьба требует тебя - и ты разрываешь себя на части, пытаясь отрицать это. Ты так отчаянно цепляешься за Свет, но живешь ложью, и это разрушает все и всех вокруг тебя.
- Лжец … - прошептал Люк, больше в глухой надежде, чем в обвинении.
- Тогда где они сейчас, друг мой? Все те, кто стремился использовать тебя? Их нет здесь. Когда они увидели, что упустили свой шанс, они отвернулись от тебя и обвинили в том, что ты никогда не делал. И если ты не испытываешь к ним ненависти за это, тогда ты преднамеренно слеп. Если ты не хочешь возмездия, тогда ты лжешь - и мне, и себе самому.
Терзаемый возражениями и сомнениями, ни на йоту не смягчая выражения своего лица, джедай отвел взгляд.
- Чего ты хочешь – на самом деле - в этот момент? - надавил ситх.
Мальчишка вновь взглянул на него. Измученные глаза сверкнули пламенем, не имеющим ничего общего с мерцающим светом камина; это был его собственный огонь, дикий, безумный и жестокий - и он накормил душу Палпатина.
- Что ты чувствуешь сейчас, джедай? Что ты чувствуешь действительно в своем сердце? Скажи мне, что ты прощаешь их, что оправдываешь. Скажи мне, что их предательство не сжигает тебя. Скажи мне свою ложь… хотя мы оба знаем правду.
Люк оставался тихим, погруженным в себя, пытаясь не слушать. Логика и эмоции боролись друг с другом под обвиняющей тирадой Палпатина, питаемые страхом – настоящим страхом. Поскольку, если Палпатин был прав… даже если он просто понукал им… но что, если он все же был прав? Его предали? Использовали? …И судьба поместила его сюда – именно в то место, где он и должен находиться?
В первые минуты после того, как Лея спасла его у Беспина, он наивно полагал, что произошедшее там было самым ужасным событием в его жизни - что ничего уже не могло стать хуже. И теперь… теперь судьба вмешалась, чтобы доказать, как сильно он ошибался. Она забрала у него все - друзей, убеждения, самопонимание, свободу - все было жестко отнято у него, и он оказался один. По-настоящему один.
Ему оставили отца - чтобы разъяснить, кем он фактически был.
И оставили Палпатина. Его голос. Всегда жестокий, черствый и непреклонный.
Он всматривался в эти злобные желтые глаза, и слова подвели его.
Все, что он мог сделать в этот момент, - это встать и, шатаясь, выйти из комнаты, осознавая – ощущая – удовлетворенную, самодовольную ухмылку ситха в спину.
.
.
.
Мара вздрогнула от того, как вскочил Скайуокер, отбрасывая книгу, в которую пялился все утро, ни разу не перевернув страницы. Быстрые, яркие и несопоставимые эмоции пробежали через его лицо, начиная с мрачного опасения и заканчивая чем-то похожим на возмущение и негодование, глаза сузились, челюсти сжались. На что он так реагировал, Мара не имела понятия…
Комлинк на ее ремне подал сигнал - что снова практически заставило ее подпрыгнуть, и пока она возилась, чтобы ответить, Скайуокер не сводил взгляд с дверей.
- Джейд, - произнесла она.
- К вам направляется лорд Вейдер, - приглушенный голос в наушнике ответил на все ее вопросы, кроме одного: почему он так реагировал. Почему он ненавидел Вейдера настолько сильнее, чем Палпатина.
- Принято, - она отключила связь, по-прежнему глядя на Скайуокера. Послышался глухой лязг отодвигающихся замков, сигнализирующий о прибытии Вейдера во внешнюю комнату.
Лорд Вейдер был единственным человеком, наравне с учителем, имеющим свободный доступ к Скайуокеру, хотя у Мары были строгие инструкции немедленно сообщать о его визитах Палпатину. При этом в ее обязанности входила срочная проверка ведения всех записей наблюдения - что, впрочем, делалось всегда и так, каждый час, каждый день.
Через несколько секунд тяжелые, прочные двери раздвинулись, и Мара услышала шипящий звук регулируемого дыхания Вейдера.
- Лорд Вейдер, - она слегка склонила голову, не опуская глаз.
- Коммандер, - он не соизволил даже взглянуть на нее, ступая в сторону в ожидании, что она уйдет.
Мара шагнула к выходу.
- Нет, Рыжая, останься, - быстро произнес Люк, пристально глядя на Вейдера.
Мара нерешительно остановилась, вынуждая Вейдера повернуться к ней.
- Она уходит, - подчеркнуто пробасил он, понукая Мару возобновить движение.
- Нет. Останься, - отрывистый, напряженный голос Скайуокера вновь заставил ее в тревоге остановиться; однако, когда Мара повернулась к нему, его взгляд оставался на Вейдере. - Я уверен, нет ничего, что мой отец не может сказать при тебе.
Отец! Мару ошеломила твердость, с которой он произнес это и, не сумев скрыть свой шок, она перевела хмурый взгляд Скайуокера на себя.
Вейдер медленно повернул к Люку свою пустую, безликую маску, но не стал ничего отрицать.
И смотря на них, Мара внезапно поняла настолько больше всего… о Скайуокере, о том, что происходило здесь, о большой игре, в которую играл ее мастер.
Но вместе с тем возникало еще больше вопросов: если он действительно сын Вейдера, то где он был раньше?
И что относительно его истории, его связей с Восстанием, с джедаями? Было ли всё это правдой?
Конечно же да. Она видела сотни чипов данных с информацией спецотдела, следящего за ним - о его прошлой и настоящей деятельности. Он больше года находился на вершине списка наиболее разыскиваемых Империей лиц - с первого дня, как они получили его имя. На момент его поимки на Беспине Мара знала о семнадцати независимых операциях по его захвату, финансируемых Империей – и это кроме их собственных совместных усилий, возглавляемых Вейдером… - его…
Мысли мчались, складывая все кусочки. Сотни чипов данных, бесконечные усилия и часы, посвященные поиску пилота, разрушившего любимый проект Императора… И наконец, когда они получили его имя - все вдруг изменилось.
Команда разведки, занимавшаяся им, была срочно увеличена в четыре раза за одну ночь, сформировавшись затем в специальный отдел, не имеющий больше ничего общего с другими подразделениями по антимятежной деятельности. Вейдеру поручили возглавить поиск…
.
Они не знали - они не знали о его существовании.
Она вспомнила слова Палпатина, когда он впервые пришел к своему новому джедаю - его очарование им, его предвкушение: “Он нисколько не похож на свою мать - только на отца”.
Его мать… кто она? И где она? Он вырос один на какой-то захолустной, пыльной планете Внешнего Кольца – если это правда? Снова одни вопросы.
Но одна вещь стала совершенно ясной – причина, по которой Скайуокер был здесь. Причина, по которой Палпатин так жаждал заполучить его с момента обнаружения его существование.
- Я что-то не то сказал? - хладнокровно спросил Скайуокер, глядя на своего отца.
- Да, - просто ответил Вейдер.
Эти двое оставались стоять на месте, отказываясь уступать друг другу. Между ними почти осязаемо трещал воздух.
