MarInk - With the sun
Грубовато, но по сути верно.
Гриффиндорец глубоко вздохнул.
- У Вас есть хоть какие-нибудь идеи? - неестественно спокойно спросил он.
Снейп присел на край стола и задумался.
- Традиционная магия бессильна, Поттер. Может быть, пригодились бы родовые секреты, но в них я не разбираюсь. По традиции, все наследники чистокровных семей обучаются большому количеству ритуалов, связанных с магией крови. Я не чистокровный и уж тем более не глава рода, секреты же эти передаются от отца к сыну.
- А… Люциус мог бы что-нибудь сделать? - «бывший глава рода в наличии имеется… и даже если он бывший, это не значит, что кровь Малфоев куда-то утекла из его жил или он всё взял и забыл!».
- Не знаю, - пожал плечами Снейп. - Об этом нужно спрашивать его самого.
- Так давайте спросим, - предложил Гарри.
«И пусть Дамблдор говорит, что хочет. Я никому ничего не обещал насчёт хранения тайн, а уж что там он себе подразумевал, когда привёл меня к Люциусу - это глубоко его личное дело». Ни малейших угрызений совести Гарри не испытывал.
Снейп чуть заметно вздрогнул.
- Поттер, Вы уверены?
- Об этом я подумаю, когда с Драко всё будет в порядке! - рявкнул гриффиндорец, потеряв терпение. - Так вы идёте или как?
- У Вас начинает вырабатываться командный голос, Поттер, - усмехнулся Снейп, выпрямляясь. - Конечно, иду. Сто лет не видел старину Люци.
Гарри ухватил Снейпа за запястье и аппарировал прямо в комнату Люциуса.
Малфой-старший был при полном параде, как всегда, и читал какую-то книгу, сидя за столом.
- Добрый день, мистер Поттер. Здравствуй, Северус, - Люциус не казался ни удивлённым, ни рассерженным, ни насторожённым. Обычное ледяное владение собой, которому, в идеале, должен был научиться и Гарри.
- Добрый-день-мистер-Малфой, - скороговоркой выпалил Гарри. - Вы можете вспомнить что-нибудь из магии крови, чтобы помочь Драко?
Глава 7
Сон Драко походил больше на обморочное забытье, тёмное и душное. Блондин неохотно возвращался к сознанию, разлепляя мокрые ресницы и тяжёлые, набухшие от слёз веки. Он бы и не вернулся - по крайней мере, в ближайшее время - но ведро ледяной воды, вылитое на голову, приведёт в чувство кого угодно.
- Долго спишь, - сообщил ему Лауз вместо «Доброе утро» или хотя бы «Добрый день». Драко обессиленно прикрыл глаза, прекрасно понимая, что это страусиная мера. Кошмар продолжался, и просвета в конце тоннеля видно не было, хоть режь.
- Оденься. Или хочешь продолжения? - на голый живот Драко шлёпнулась та же самая одежда.
Блондин вздрогнул и поставил рекорд по скоростному одеванию, несмотря на тянущую режущую боль пониже спины и ощущение жестокого огня в колене. Одежда была вычищена заклинанием и им же починена; сам Драко по-прежнему был испачкан в собственных крови и холодном поту и чужой сперме.
Ножницы щёлкнули над ухом - Драко скосил глаза и увидел, как от его всклокоченной головы отделяется прядка.
- Зачем это? - разомкнул он губы.
- Пригодится, - бросил Лауз и опустил прядку в конверт.
- Это предназначено Гарри? - прозорливо уточнил Драко.
- Ты догадлив, мальчик мой, - при этих словах блондина пробрала дрожь. «Мой мальчик» было излюбленным обращением Альбуса Дамблдора; Лауз казался злой пародией, карикатурой на собственного отца. - Пей-ка.
Драко скосил глаза на сунутую ему под нос чашку и рассудил, что спрашивать, зачем и что это, не имеет никакого смысла; по виду и запаху похоже было на обычное снотворное. «Даже если туда что-нибудь не то добавлено, Многосущная вещь поможет». Он безропотно выпил и погрузился в самый обычный сон. Правда, его мучили кошмары: виделось лицо Лауза, склонённое к лицу самого Драко, Гарри, целующийся с Колином Криви; снилось изнасилование - не боль, но животный, утробный ужас, отчаяние и дикая, исступленная паника.
Дни, наверное, шли за днями. «Наверное» - потому что Драко будили через какое-то время, кормили и снова поили усыпляющим зельем. Всё время слилось в одну беспорядочную мешанину кошмаров - никакой дементор, право, не требовался, чтобы лишить слизеринца всякой воли к жизни, достаточно было собственных снов. Ещё были минуты судорожного жевания какой-то очередной еды, не всегда свежей и вкусной, были комментарии Лауза, неприятный запах от несколько дней не мытого тела, слипшиеся волосы, зудящая кожа, запах присохших крови и спермы. Наверно, это был почти ад, но Драко уже не воспринимал происходящее адекватно. Изнасилование с пугающей быстротой погружало его в безумие; сознание пыталось справиться со случившимся и не могло примириться, принять, переварить немыслимое унижение. «Гарри как-то справился тогда, зимой, - мелькала мысль. - Но ведь тогда то был я, а не посторонняя мразь… Гарри всё понял в конце концов…». Всё чаще он впадал в апатию, уходил в себя всё глубже во время кратких периодов бодрствования, безразлично подчиняясь приказам Лауза: «Сядь», «Ешь», «Пей».
Гарри застилал всё остальное; Драко приходилось прилагать сознательные усилия, чтобы помнить, кто такой этот невероятно, дух захватывающе прекрасный парень, чьё лицо - смеющееся, плачущее, спящее, удивлённое, саркастичное, восхищённое, скептическое, мечтательное - заполоняло весь мозг блондина. Без усилий он помнил только, что любит зеленоглазого чарующего брюнета и хочет быть с ним всегда; всё прочее ускользало от Драко, будто оно умело летать, а сам он должен был сломя голову бежать за своими же воспоминаниями по свежему льду и всё время поскальзывался, терял из виду то, что догонял, скользил, падал…
Однажды Драко снова разбудили; он, как обычно, открыл ничего не выражающие глаза и застыл. Делать что-либо самому ему не хотелось - не будь дыхание автоматическим, он бы и этого не делал; и распоряжений со стороны по поводу чего бы то ни было не поступало.
- Надо сказать, выглядишь ты не на миллион галеонов, - критически заключил Лауз, оглядев Драко. - Хотя всё равно очень даже возбуждающе…
Впервые за несколько дней сквозь апатию Драко пробилась эмоция; это был страх.
- Ого, как живо ты реагируешь на косвенные упоминания о сексе, - неприятно улыбнулся Лауз. - Должно быть, за неделю ты успел по нему соскучиться…
«Неделя, значит…»
- Твой драгоценный Поттер получил вчера утром ту самую прядь твоих волос, - было сообщено с некоторым садистским удовлетворением и самодовольством. - Полагаю, он деморализован и обессилен.
Особой радости Драко эта новость не принесла; он ещё помнил, кто такой Поттер, потому что все его кошмары об изнасиловании сопровождались отчаянным криком, которого не было в реальности: «Га-арри!! Гарри-и-и-и! Гарри-и!! Поттер!!! Га-арри-и-и-и!!..», но отчего-то черноволосый парень не приходил на помощь и не приходил. Блондин продолжал ждать и надеяться, всё время, пока видел сны, и только эти надежда и любовь спасали его от окончательного превращения в страдающего аутизмом. И идея деморализовать и обессилить Поттера ему активно не нравилась.
- Я всё ещё думаю, что же ему послать сегодня… - раздумчиво протянул Лауз, глядя на Драко.
Под этим взглядом слизеринец отполз в угол кровати и сжался в комочек.
- Ты так мило смущаешься… - «смущаюсь?!?!?!!!».
- Иди сюда, Драко…
«Х* * тебе…». Мысль была тоскливой, потому что в мозгу Драко уже набатом грохотала паника, и жгло отчаяние. «Он сильнее. Он всё равно добьётся своего, как уже раз добился».
Лауз опрокинул Драко на кровать. Блондин, внутренне сжавшись, лежал неподвижно и тупо смотрел в серый потолок.
- В прошлый раз ты вёл себя интереснее, - в голосе Лауза явственно звучало недовольство. Слизеринец не подавал внешних признаков жизни.
Без предупреждения Лауз отвесил Драко оплеуху - в глазах искры полетели, голова мотнулась к стене, Драко ударился виском. Боль пауком распустила сети под черепной коробкой.
- Зачем? - блондин не мог сдержать голос, но мог сдержать слёзы, и голос дрожал от этого. - Я ведь не сопротивляюсь…
- Ты боишься боли? А быть может, как раз она тебе и нужна?
Ещё удар - кажется, там у человека располагаются почки. Ещё. Точные, почти профессиональные удары. Скула Драко была рассечена, рот наполнился горькой слюной. Слизеринец мимоходом предположил, что вскоре у него может пойти кровь горлом и носом, но мысль была слишком трезвой и логичной, чтобы надолго задержаться в смятенном сознании. Дышать было трудно, на глаза навернулись слёзы. Драко сидел, обхватив себя руками и низко опустив голову; спутанные грязные длинные волосы закрывали его спереди до колен. Из разбитой губы непрерывно капала, почти что текла кровь, падая на бедро и стекая по нему на когда-то чистую и накрахмаленную простыню. Кап. Кап. Кровь была горячей, как боль во всём теле. Лауз вздёрнул подбородок Драко.
- Ну как, ты стал бодрее?
Драко смотрел на него, и губы слизеринца дрожали. Он был сломлен, растоптан, уничтожен - но его всё равно били и хотели уничтожать раз разом, снова и снова.
