jharad17 - Лучше будь слизеринцем!
Петунья заметно побледнела, лицо сделалось мучнистого цвета, словно бы она на самом деле боялась позвать мужа. Неужели Дурсль правит своими домочадцами железной рукой? Судя по воспоминаниям мальчика, вполне возможно.
– Вы можете сказать всё, что хотели, мне – Вернону нéкогда.
Но её возражения уже были совершенно бессмысленны, поскольку тяжелые шаги, послышавшиеся от гостиной, возвестили, что к ним приближается… нет, не Слизень – его отец.
Вернон Дурсль был столь же массивен, сколь и высок – даже выше Северуса – и его лицо уже наливалось той краснотой, которую Северус видел в воспоминаниях Поттера. С первого взгляда было ясно: этот боров с пол-оборота заводится и скор на расправу, и чтобы заставить его отступить, понадобится что-нибудь весомое, по меньшей мере, Ступефай. Северус почти предвкушал, как он это сделает.
Он не колебался бы ни секунды, если бы знал наверняка, что Поттеру больше не придётся сюда возвращаться. Но так как Северус понятия не имел, насколько вероятно такое развитие событий, ему пришлось держать себя в узде. Школьникам строго запрещалось использовать магию во время каникул, за исключением случаев крайней необходимости, поэтому не хотелось обострять ситуацию до такой степени, когда мальчишке будет уже все равно, окажется ли он на скамье подсудимых в Визенгамоте за незаконное использование магии или нет.
– Пет? – нахмурился Вернон. – Что здесь происходит? Я в самом деле слышал упоминание того места?
О, ради всего святого, неужели они даже слово «Хогвартс» боятся произнести?
Северус сделал шаг вперед и коротко кивнул в знак приветствия. Вряд ли Петуния догадается представить его мужу.
– Добрый вечер, мистер Дурсль. Северус Снейп, мастер зелий. Это я упомянул Хогвартс – школу, куда уехал учиться ваш племянник, Гарри Поттер.
Ему было интересно посмотреть, как долго Дурсли смогут избегать в разговоре упоминания имени Поттера.
– И скатертью дорожка! – прорычал Дурсль. В его поросячьих глазках вспыхнул недобрый огонёк. – Он уже и вас достал? Он это умеет. На редкость мерзкий мальчишка!
Северус заскрежетал зубами. Они до сих пор стояли в передней, и не было ни малейшей надежды, что ему предложат чаю или хотя бы пригласят пройти. Проклятые ксенофобы!
– Вообще-то говоря, он не доставляет нам хлопот. Как я уже имел удовольствие объяснить вашей дражайшей супруге минутой раньше, в мои обязанности входит посещение семей первокурсников, чтобы понять, какие затруднения могут возникнуть у наших учеников в непривычном для них магическом мире.
– Не произносите это слово в моём доме! – Дурсль почти кричал. Так и есть, заводится с пол-оборота…
– Какое из них? – невинно поинтересовался Северус. – «Мир»?
– Вам прекрасно известно, какое! Я не желаю ничего об этом слышать! Мы терпели выкрутасы мальчишки целых десять лет. Десять лет! Кормили щенка, поили, одевали, отнимая у Дадли последнее, и какую мы за это получили благодарность? Никакого уважения в собственном доме! Ну, теперь-то мы, наконец, избавились от придурка, и вам придётся спихнуть его кому-нибудь ещё для разнообразия!
Северус взглянул на Петунью, которая побледнела еще больше, если это вообще было возможно.
– У меня сложилось впечатление, мистер Дурсль, что прежде чем мальчика отдали вам, было достигнуто некое соглашение.
– Нас околпачили! С тех самых пор, как он свалился нам на голову, от него одни неприятности. Одни неприятности! И в довершение ко всему нам пришлось избавлять Дадли от хвоста! – Дурсль ткнул своим пальцем-сарделькой в грудь Северуса. – И всё из-за этого сучонка. Думаете, кто-нибудь озаботился тем, чтобы возместить моральный ущерб нашему бедному сыну?! Куда там! Психи, ублюдки и пьянь – все вы одного поля ягоды!
Даже в лучшие времена у Северусова терпенья имелся предел, но сейчас время явно не было лучшим. Он провёл много лет в унизительном рабстве у самого страшного маньяка в истории магического мира и знал цену самомнению и бахвальству. Добрая половина Пожирателей Смерти в сущности ничем не отличалась от этого Вернона: такие же самоуверенные и ограниченные, они не заметят и гигантского кальмара, севшего им на нос, если это будет противоречить их представлению о мироустройстве. Такие люди всегда готовы осудить другого и с пеной у рта защищать свои догмы, если те поставлены под сомнение.
Он ненавидел подобных тварей.
Он ненавидел этого человека.
Левой рукой он схватил палец Вернона, резко отвёл его назад, отпустил, вывернул снова и сдавил. Сильно сдавил. Дурсль попытался вырваться, но Северус не зря многие годы провёл за требующими физических усилий нарезкой и перемешиванием ингредиентов, так что преимущество было на его стороне, в том числе и владение навыками ближнего боя, который он время от времени практиковал, чтобы поддерживать форму. Он мог бы поспорить, что его теперешний противник не разминался лет десять. Надавив на указательный палец, Северус прорычал:
– Следи за своим языком, не то я вырву его и скормлю червям!
На лбу Дурсля выступил пот, моржовые усы задрожали. Он попытался вывернуться, чтобы освободить палец.
Еще немного повернуть, и жирный маггл сломает его и без участия Северуса.
Северус еще чуть-чуть нажал на пострадавший палец, и Дурсль взвыл от боли.
– Не уделите ли мне немного внимания?
Боковым зрением он взглянул на Петунью, желая убедиться, что она стоит там, где стояла. Так и оказалось: она глазела на них, разинув рот шире первогодки на пиру в канун Дня всех святых.
– Угу, – выдохнул Дурсль, его колени готовы были подогнуться.
– Вот и славно. Потому что я не желаю сто раз повторять одно и то же. Гарри Поттер – ваш племянник. Я – его профессор. Я задам вам несколько вопросов, и вы будете отвечать полно и правдиво, или нам придется повторить этот маленький урок, ясно?
– Уммф.
– Чудесно.
Северус взглянул поверх плеча Вернона:
– Думаю, что в гостиной нам будет гораздо удобней, чем в прихожей, как вы считаете?
– Угуммф.
– Тогда, прошу вас, ведите, – Северус, не ослабляя хватки, ловким пинком заставил Дурсля пятиться в направлении гостиной. В небольшой комнате (сразу бросающийся в глаза телевизор, большой диван, два мягких кресла, камин и Слизень) Северус толкнул Вернона на диван и ухмыльнулся, отпуская его палец:
– Не будет ли Петунья настолько любезна, чтобы приготовить нам чаю?
Петунья, еще с более мрачной физиономией, чем обычно, остолбенело торчала в дверях. От звука своего имени она дёрнулась, коротко кивнула и исчезла в направлении, хотелось бы надеяться, кухни.
Дадли, с выпученными глазами, схватившись за задницу, словно его там припекало, скрючился и закаменел на противоположном конце дивана… а, ну да, Дурсль что-то там говорил о хвосте. Северус подавил смешок и оглядел гостиную, подмечая безвкусные безделушки и неподвижные фотографии, запечатлевшие это ужасающее семейство. Ни на одной из них не было ни Лили, ни Джеймса, ни даже Гарри, хотя он и прожил здесь десять лет – все стены заполонил Слизень, изредка для разнообразия разбавленный своими родителями. Не было никаких признаков, что Поттер когда-либо жил здесь или вообще появлялся.
– А сейчас, – сказал Северус, усаживаясь в одно из кресел, – будьте добры, расскажите мне об учебе мистера Поттера в начальной школе. По каким предметам он успевал, какие давались труднее?
Дадли, должно быть забыв об опасениях за свою задницу, мерзко хрюкнул.
– Придурочный Потти*?! Он болван. Дай ему хоть двадцать попыток, все равно не сможет правильно сказать по буквам свое собственное имя.
– Точно, Дадлик! – кивнул Дурсль. – Мальчишке далеко до тебя – вечные отговорки для недоделанных уроков или пропущенных занятий. Тупой придурок, в точности как его папаша. Всегда влипал в неприятности со своей дурацкой показухой и...
На этом Северус перестал слушать, что там несёт Дурсль. Так дело не пойдёт. Он знал абсолютно точно, что Поттер вовсе не был тупым – хорошо аргументированное эссе убеждало в обратном. Совершенно ясно, что и другие вопросы Северуса будут встречены ложью и презрением. Вряд ли такой жизни Лили желала для своего сына.
В существующей ситуации у Северуса не было особого выбора: он должен был попытаться извлечь хотя бы какую-то пользу из этого неприятного мероприятия. Мысль о том, чтобы допросить это быдло «с пристрастием», была не лишена определённой притягательности, однако ж в случае её воплощения Северусу пришлось бы потом приводить гостиную в порядок. Да и привлекать внимание авроров к своей персоне ему совершенно не хотелось.
В итоге, пока Дурсль растекался мыслью по древу, разрабатывая близкую его сердцу тему полнейшей никчёмности собственного племянника, Северус позволил своей палочке соскользнуть из рукава пиджака в ладонь и наложил невербальный Legilimens.
