jharad17 - Лучше будь слизеринцем!
НЕТ! Только не это! Гарри отталкивает это воспоминание. Какого черта Снейп делает!
Становится очевидно, что надо показывать только необходимые образы, иначе Снейп обшарит всю память. Поэтому Гарри вызывает на поверхность воспоминание о нападении в коридоре, стараясь восстановить мельчайшие детали, и суёт его прямо Снейпу под нос, так явно, что невозможно не заметить. И в завершенье он вытряхивает профессора из своего сознания: его личные воспоминания — его личное дело!
Гарри открывает глаза и обнаруживает, что упал со стула и стоит на полу на четвереньках, ловя ртом воздух. Кожа покрыта испариной, и мантия прилипла к телу. В голове стучит, и больше всего на свете сейчас хочется перегрызть Снейпу горло.
В тёмных глазах возвышающегося над ним профессора бушевали трудноопределимые эмоции, и в какое-то мгновение Гарри показалось, что это страх. Впрочем, меньше чем через секунду лицо профессора сделалось безучастным, и он протянул Гарри руку, но тот отверг её и поднялся на ноги самостоятельно. Внутри всё бушевало, и он сохранял спокойствие лишь усилием воли.
Снейп сложил руки на груди и насмешливо проговорил:
— Ну-ну, Поттер. Оказывается, вы полны сюрпризов.
— Держитесь. Подальше. От. Моей. Головы!
Указав на стул, с которого Гарри только что свалился, Снейп спокойно сказал:
— Сядьте. Нам многое надо обсудить.
— Я не буду с вами разговаривать! – рявкнул Гарри. – Вы не имели никакого права…
— Прекратите мелодраму, Поттер. Я всего лишь пытаюсь найти решение вашей проблемы. И вы, кстати, дали мне на это разрешение.
— Да что вы говорите?! Те воспоминания я тоже разрешил вам смотреть?! Вы не имели права лезть туда!
Снейп закусил губу.
— Да, я искал сведения и о том, что творится у вас дома. Как ваш декан, я…
— Брехня! Вы не просили разрешения смотреть это!
Мастер зелий выпрямился и бросил на него столь свирепый взгляд, что Гарри едва не отскочил, когда Снейп выплюнул:
— Нет. Я не просил. Но я больше не намерен терпеть вашу грубость. Сядьте немедленно!
Гарри послушался.
— А теперь вы расскажете мне, когда впервые обнаружили, что можете говорить со змеями.
Глава 18
Глава 18
Ранее
Мастер зелий выпрямился и бросил на него столь свирепый взгляд, что Гарри едва не отскочил, когда Снейп выплюнул:
— Нет. Я не просил. Но я больше не намерен терпеть вашу грубость. Сядьте немедленно!
Гарри послушался.
— А теперь вы расскажете мне, когда впервые обнаружили, что можете говорить со змеями.
Едва сдерживаясь, он ждал, когда Сопляк придёт в себя и с ним можно будет нормально разговаривать. Гнев Северуса имел обыкновение вспыхивать, когда ему было по-настоящему страшно, хотя он ни за что бы не признался, что щенок напугал его. Нет, разумеется, нет. Но было довольно-таки неприятно обнаружить, что Мальчик-Который-Таит-Сюрпризы-Под-Нелепой-Внешностью не только просёк манипуляции Северуса, но еще и оказался способен выдворить его, опытного и талантливого легилиментора, из своего сознания! Нахальный щенок! Северусу надо было бы просмотреть его воспоминания так, чтобы никто об этом не узнал, особенно сам мальчик. А ведь у него была возможность сделать это, пока Сопляк спал! Пожалуй, то обстоятельство, что Северус не смог спрятать концы в воду, беспокоило его даже больше, чем сами воспоминания как таковые.
Но было кое-что и похуже. Если Cопляк обладает природным даром защищать свой разум от вторжения и тасовать воспоминания так, как он это только что проделал – словно держал Северуса за дурака — это одно. Однако вкупе с серпентаго, который Северус услышал в сознании Поттера, утверждавшего, что звучал всего лишь шипящий английский, дело приобретает совсем другой оборот. Если мальчик неким образом получил от Тёмного лорда две необычные способности… Ладно. Думать об этом сейчас невыносимо. Может, позже. Когда он мертвецки напьётся.
Но хуже всего то, что Северус узнал повелительный голос, шипевший у мальчика в голове. Дрожь, которую, как он надеялся, можно было принять за гнев, пробежала по его спине. Он совершенно не был к этому готов!
Кроме того, сейчас ему предстояло иметь дело с крайне обозлённым Спасителем Магического Мира, взор которого в своей свирепости мог бы поспорить с излюбленным взглядом самого Северуса. Посему он придал своему лицу скучающее выражение и поднял брови, дав понять Сопляку, что ждёт ответа. Терпеливо ждёт.
— Я об этом и не подозревал, сэр, — раздраженно проговорил мальчик. — Я же говорил вам: язык звучал как английский, разве что казалось, будто у того человека каша во рту.
— Вы когда-нибудь раньше разговаривали со змеями?
Поттер задумался, и Северус почти видел, как крутятся шестерёнки у него в голове, пока мальчишка решает, сказать правду или соврать.
— Один раз. В зоопарке.
Северус поморщился. Ужасное маггловское изобретение, этот зоопарк, где безмозглые идиоты бросают обезьянам еду, чтобы с лихвой получить назад.
— Ну же, Поттер, что там произошло?
— Я был в зоопарке. Говорил со змеей. Потом стекло исчезло, и змея выбралась наружу.
Северус нахмурился. Стихийная магия? Он изучал стоящего перед ним мальчика. Что-то он недоговаривает...
— Ещё что-нибудь?
Поттер стиснул зубы. Его зеленые глаза пылали вызовом.
— Ничего, что бы вас касалось.
Значит, нечто очень личное, затронутое набегом Северуса на воспоминания мальчика, нечто, связанное с его родственниками. Возможно, их отношение к магии? Вчера Поттер, в ужасе от одного только упоминания о визите Северуса в Суррей, признался ему, что родственники на дух не переносят ни волшебство, ни волшебников. Северус прищурился:
— Что они с вами сделали?
— Это не ваше дело! Я не… я не знаю, чего вы добивались, шныряя в моей голове, как у себя дома, но вам больше не удастся так делать.
— Поттер, — сурово начал он, чтобы опять оказаться прерванным.
— Северус Снейп, — низким холодным тоном проговорил Барон. Призрак даже не смотрел в тот миг на Северуса, а с выражением почти что благоговения взирал на Сопляка-Который-Выжил-Чтобы-Измываться-Над-Своим-Деканом, — я полагаю, ты достаточно для одного вечера помучил этого юношу. Энтузиазм, с каким ты взялся за дело, явно перевешивает собственную полезность.
— А я полагаю, вы слишком много на себя берёте, ваша светлость, — парировал Северус. — Мы до сих пор не знаем, что именно было сказано на серпентаго. И поскольку мальчик, возможно, единственный ныне живущий, кто его понимает...
— Что за серпентаго? — перебил его Сопляк. – Что это такое?
Северус был, мягко говоря, недоволен, что его снова перебили. Поэтому на этот раз его ответ прозвучал еще резче:
— Способность говорить со змеями, неужели непонятно! О чём, по-вашему, мы тут толкуем?!
— Откуда мне знать: я никогда не слышал об этой серпенштуке.
— Сер-пен-та-го, — повторил Северус очень медленно, словно говорил с бестолковой собакой. — Считается, что такая способность передается по прямой линии от Салазара Слизерина. Существует...
— Того самого Салазара Слизерина?!
— Довольно! Не сметь меня перебивать! Сидите тихо и молча слушайте, и я расскажу вам всё, что могу. Понятно?
Поттер вернулся на свой стул, широко распахнутые глаза были уже не такими злющими:
— Да, сэр.
— Очень хорошо, — Северус с некоторым усилием поборол раздражение. — За последнюю тысячу лет известно всего несколько змееустов, — он предупреждающе поднял руку, не желая снова быть прерванным, — то есть тех, кто может говорить на серпентаго. Один из них — Тёмный лорд, исчезновению которого вы поспособствовали.
Он замолчал, чтобы мальчишка осмыслил услышанное.
— После того, как он убил моих родителей, — глухо проговорил Поттер, глядя в сторону.
— Да, — с трудом выдавил Северус: грудь стеснило. О Боже, Лили! — После этого.
— И вы думаете, что он вернулся. Что он — один из тех, кто напал на меня.
Северус задумчиво сжал переносицу:
— Не знаю. Я предполагал, что вероятность его возвращения существует. Но я совершенно не представляю, каким образом он мог проникнуть в Хогвартс.
— Наверно, кто-то помог ему.
— Разумеется, помог, глупый мальчишка! Вопрос, кто.
— Может быть, тот, кто знает множество чар и проклятий.
Северус пристально посмотрел на Поттера.
— Почему?
— Потому что тот, кто говорил на серпентаго, и тот, кто бросался проклятьями, – не один и тот же человек. Разве вы… — Поттер пожал плечами. — Нет, думаю, вы не заметили: их голоса были абсолютно разными.
