Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)
– Ты что–то сказала, – сладко–жеманным голоском прозвенело «небесное создание», – грязнокровка?
Лили воинственно скрестила на груди руки:
– Я вот уже почти три месяца как просидела за этим столом и…
– Отойди, пожалуйста, – сморщила девочка точеный носик. – От тебя плохо пахнет.
Лили потребовалась вся выдержка, чтобы не вцепиться в косы нахалке. Она мучительно силилась придумать, чем утереть змеюке нос. Но ярость застилала мозги, и ничего путного, достаточно оскорбительного и при этом остроумного на ум не шло.
Слизеринцы усмехались, гриффиндорцы хмурились. Все ждали.
«Отступать поздно», – со вздохом подумала Лили. Она не могла позволить себе новых опрометчивых шагов.
– Мы, Блэки, – продолжала пищать маленькая ядовитая змейка, – не переносим смрада магглов.
– Даже так? – сочувственно поцокала языком Лили.
– Мучительно терпеть около себя всякую грязь…
– Остается только удивляться, как это твои чистокровные ягодицы выдерживают прикосновение доски, на которой столько раз сидела моя задница.
Цисси подскочила, словно ужаленная. Реакция маленькой слизеринки была такой неожиданно бурной, что гриффиндорцы покатились со смеху.
– Что происходит? – раздался хриплый голос Сева.
– Она…! – яростно пискнула слизеринка, тыкая в лицо Лили пальцем. – Она…!
– Что? – нахмурился Северус. – Лили, объясни толком, что происходит?
– Мисс Блэк хочет сидеть с тобой и потому гонит меня. Прикажите удалиться, мистер Принс?
Снейп скользнул взглядом по пунцовой то ли от злости, то ли от смущения блондинке и кивнул рыжей:
– Пошли поищем свободный стол.
Бросив на соперницу торжествующий взгляд, Лили последовала за другом.
Вскоре явился профессор Слагхорн и урок мирно потёк в привычном русле.
– Поттер с тебя глаз не сводит, – оповестил Северус, когда они уже почти полностью отправили все необходимые ингредиенты в котел.
– Да он всегда таращится, – с деланным равнодушием пожала плечами Лили.
– Тебе это нравится? – сверкнул глазами Сев.
– Представь себе, он моего разрешения спросить забыл.
– Нуте–с, нуте–с, – привычно тёр ручками Слагхорн. – Давайте посмотрим, что у нас получается?
– О Нарциссе…? – продолжал разговор Северус, словно не слыша учителя, – ты нажила себе опасного врага, Лили.
– К твоему сведению, вовсе не я это начала… хотя, тебе скорее всего, все равно? Ты даже не смотришь в мою сторону. Всё своё время, всего себя целиком, без остатка, посвящаешь этому хлыщу, Малфою…
– Люциус не хлыщ. Он мой друг. И мне не все равно, Лили, что с тобой происходит. Никогда не будет все равно, – Сев поднял глаза и под его взглядом Лили поежилась. – Зачем ты полезла на Башню?
– Тебе об этом известно?
– Известно. Лили! Тебе, в самом деле, так важно произвести впечатление на Четырехглазого? Или ты пеклась о том, чтобы впечатлить Блэка? О последнем можешь забыть сразу. Скорее Люциус Малфой спляшет под твою дудку, чем Блэк станет нормально относиться к таким, как ты. Он, в порядке исключения, сможет потерпеть, смириться. Но он никогда, – никогда! – не будет воспринимать магглу ровней себе, магу в энном поколении. Он – Блэк! Этим все сказано.
– А Принсы?
– Что? – нахмурился Снейп. – Что – Принсы?
– Таких, как я, могут воспринимать ровней себе?
– Я Снейп, Лили. И, по–моему, не давал оснований для подобных вопросов.
– Ну так это – по–твоему, – невесело хмыкнула Лили. – Скажи, это правда, что на вашем факультете практикуют Темную Магию?
В глазах Снейпа отразилось все, что он думал по поводу интеллекта своей подруги:
– В Хогвартсе нельзя практиковать Темную Магию, Лили. Вышвырнут вон из школы, а я так не хочу…
Лили удовлетворенно кивнула:
– Правильно! Кто в здравом уме станет заниматься Темной Магией? Тьма – это боль, безнадёжность и безысходность. Ни один нормальный человек такого не выберет. Как думаешь, какого цвета смерть?
– Нелепый вопрос. Не знаю.
– А мне кажется, она – зеленая. Во сне мне иногда снится, что меня убивают и я всегда вижу одно и тоже: черные глаза и яркий, зеленый, словно режущий луч. Потом по утрам голова болит…
– Мисс Эванс, – прервал её монолог голос Слагхорна. – Вижу, ваше зелье уже готово? Похвально, весьма похвально. Пять баллов Гриффиндору. Вы отрада не только для глаз, моя милая… очень талантливая ведьма. Так, берём пробирки и сдаем на проверку, – похлопал в ладоши Слагхорн.
В этот момент по классу пронесся крик, сменившийся приглушенными, сдавленными стонами. Поднявшись, чтобы сдать работу, Поттер вдруг согнулся в три погибели, хватаясь руками за живот, повалился на пол.
Все подскочили с мест, сгрудились вокруг. Слагхорн подхватил стенающего Джеймса под мышки:
– Что с вами? Что с вами такое, Поттер?
– Н.. не з–з–знаю, профессор. Кажется…кажется, я сейчас умру…
– Не говорите глупости! Никто вам этого не позволит. Мы сейчас вам поможем! Что вы застыли, открыв рот?! Помогите мне доставить несчастного мальчика в больничное крыло.
Вместе с Люпином и Петтигрю Слагхорн выволок Лягушонка из класса.
– Господи! Что с ним такое? – в ужасе всплеснула руками Лили.
– Отравился, – пожал плечами довольный Снейп.
– Отравился? –протянула Лили. – Чем…?
– Да разве мало составов, обладающих токсичными свойствами? – приподнял брови Сев.
– Поттер же не дурак их глотать!
– Мог и не проглотить, а скажем…случайно вдохнуть?
Лили схватила Снейпа за руку:
– Скажи, что ты не имеешь к этому отношения! Никакого!
– Увидимся, Лили, – стряхнул с себя Снейп удерживающую руку, круто развернулся на каблуках и ушел.
Этого не может быть. Сев бы не стал…
Но из памяти не выходил тяжелый, обещающий отмщение взгляд, которым Северус одарил Лягушонка после драки…
***
– Ты слышала, что с Джеймсом? – спросила Лили у Алисы.
– Отравление.
– Чем он мог отравиться? Не слизнями же?
– Не слизнями, конечно, – уставился на Лили желтыми волчьими глазами Люпин, как волк на Красную Шапочку, – а маггловским ядом.
– Где он смог его взять?! И зачем…?
– Да не думаешь же ты, что Джеймс отравился нарочно? Сам? Или мисс Эванс, полагает, что мистер Поттер отравился из–за неразделённой любви к ней?
– Ппотрясное чувство юмора, Ремус, – скривилась Лили, будто держала во рту лимон без шкурки.
– Ты не хуже меня знаешь, кто отравил Джеймса…
– Лили! – решительно заявила Мэри. – Если хочешь знать моё мнение, ты должна перестать общаться с этим слизеринцем…
– Не хочу я знать твоего мнения, Мэри! – Лили чувствовала, как от гнева у неё даже ноздри трепещут. – И вину Северуса ещё нужно доказать!
– Лично для меня – не нужно, – Ремус снова уткнулся в книгу.
Правда, держал он её вверх ногами. Только Лили ему об этом не скажет.
– Как ты можешь его выгораживать? – набросилась на Лили Дороти. – По–моему же ясно, как божий день, чьи это проделки?
– А мне вот – совершенно неясно! Джеймса кто угодно мог отравить... Да вот хоть ты, Блэк?
Сириус посмотрел на Лили так, словно видел перед собой сумасшедшую мышку: свысока, недоуменно и брезгливо.
– Я не разбираюсь в маггловских ядах, – отрезал он. – Если бы вздумал извести Поттера, использовал бы Непростительное.
Переругавшись из–за Снейпа с друзьями; обуреваемая сомнениями, девочка поспешила в больничное крыло – навестить Лягушонка.
Она захватила с собой конфеты и тыквенный сок.
Миссис Вэл пропустила её без особых проблем, только предупредила, чтобы она не утомляла Джеймса разговорами.
Лягушонок лежал на постели бледный, вытянув руки поверх одеяла. Заметив Лили, потянулся к прикроватной тумбочке, нацепляя на нос очки:
– А, Эванс? Привет. Какая честь для меня принимать у себя такую гостью, – улыбнулся он.
У Поттера была заразительная улыбка. Так и тянуло улыбнуться в ответ.
– Как ты? – спросила Лили.
– Проблевался, и теперь в полном порядке. Но поначалу было такое ощущение, будто проглотил ощетинившегося ежа…нет, постой! – дикобраза. Вот. Что ты там мне притащила? Пирожные? О нет, Лили! Унеси обратно. Я не только не смогу их съесть, но даже смотреть на то, как их лопаешь ты, мне пока не по силам. Зато теперь смогу бездельничать на законных основаниях!
– Особо–то не залеживайся. Скоро, как–никак, конец полугодия.
– И Святочный Бал.
– Это удовольствие не для нас. Нам дадут посмотреть разве что на елку.
– Ну может быть, и найдутся какие–нибудь глупцы, которые этим удовлетворятся. Только Джеймс Поттер не будет в их числе. Я пойду на бал.
– Ты хоть и задавака жуткая, но все равно малявка. Тебя не пропустят.
