Забытые острова. Аннушка (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

В свою очередь, прислушалась и я. Действительно, со стороны моря, доносилось:

- Камраден! Френдс! Ком! Гоу хиар!

Глава 14

На берегу рядом с лодками подпрыгивал и размахивал руками один из тех двоих, остававшихся на берегу. Смуглолицый, одетый в какую-то невообразимую хламиду и шаровары, он в одной руке держал изрядных размеров разводной ключ, а в другой – ружье. Второй лежал на песке рядом с первым, аккуратно уложенный мордой вниз. Когда он пытался пошевелиться, первый совершенно нетолерантно придавливал его к рассыпанным по берегу кристалликам кремния грязной босой ногой. Недолго посовещавшись, мы решили, что это, скорее, друг, нежели враг, и опасности не представляет.

Мы вышли из-за кустов и направились к попрыгунчику.

Увидев нас, он замахал и запрыгал с удвоенной частотой. Когда же мы приблизились на достаточное для вербализации общения расстояние, начал спрашивать:

- Инглишь? Дойч? Америкэн? Френч? Остралиен?

Понять-то я его могла, но ответить – не в состоянии. Положение спас Михалыч. Он напрягся, вспоминая где-то когда-то слышанное и выдал:

- Рашен.

Человечек издал вопль, сделавший бы честь Тарзану, пинанул лежащего под ребра и затанцевал, забавно вскидывая ноги и выкрикивая:

- Хинди-руси пхай пхай!

- Индия? – переспросил Михалыч. – Ганди?

- Хан! – отозвался человечек, продолжая подпрыгивать.

После недолгого общения на ломаной интерлингве, мы выяснили, что камрад с ключом и винтовкой действительно индус, зовут его Аджит, он знает английский, французский и немецкий языки, но не знает русского. А мы, по сути, кроме русского никакого другого и не знаем, если не считать матерного. Мы связали пленника, оставили Аджита караулить и пошли за трофеями.

Не верьте тому, кто скажет, что сбор трофеев – это интересное и увлекательное занятие. Нет, читать в книжке про это, может, и весело, но по сути сбор трофеев – это обыск трупов. А они, трупы, все до единого перешли в это состояние не по своей воле. И у них имеются различного размера дырки в разных частях тела, откуда вытекает изрядное количество липкой красной жижи, которая портит и пачкает все на свете. А бывает, что каких-то частей у тела вовсе нет, и из лохмотьев торчат обломки белых костей и красные обрывки плоти. Или из дыры в брюхе вываливаются сизые кишки, из которых, в свою очередь вываливается их содержимое, издавая далеко не самый приятный аромат. А тебе приходится копаться во всем этом, обшаривая карманы, ворочая безжизненные, а потому очень тяжелые тела. Гадость!

В этот раз мы поступили иначе. Все равно нужно было хоронить бандитов, чтобы не мусорить в своем доме (переезд был к тому моменту делом решенным), поэтому мы с Михалычем в четыре приема стащили трупы на берег, не забыв осмотреть окрестности на предмет полезных вещей. А потом положили пятого так, чтобы ему было видно и поручили индусу эту неприятную работу – обыск трупов, складирование полезных вещей и закапывание побочных продуктов производства, сиречь лишенных ценностей и ценности мертвяков. Собственно, он особо против и не был, ему было даже приятно убирать с лица земли недавних своих врагов. Ну а мы пошли в лес, прихватив найденные в моторке лопату и кусок брезента. Зачем? Да кто ж его знает, Михалыч настоял.

Михалыч повел традиционным маршрутом: через лес вдоль ручья, через поляну, через заросли травы, в которой уже некого было бояться…

Остановились у озерца. Пусть оно и холоднючее, но я-то ведь чумазей негра! Да и егерь выглядел не лучше. Так что умылись, почистились, насколько удалось в полевых условиях. Время было немного после полудня, солнце стояло высоко, я допила последний глоток из своей фляжки и нагнулась к озерцу, чтобы набрать свежей воды. И тут мне показалось, что на дне озера мелькнуло какое-то оранжевое пятно. Я проморгалась, посмотрела вновь. Пятно не исчезло.

- Михалыч! – позвала я. – Глянь-ка сюда. Что видишь?

Дед подошел, вгляделся.

- Кажись, что-то там есть! – воскликнул он наконец. – Какая-то оранжевая хрень.

Оранжевый цвет в природе в чистом виде и в большом количестве практически не встречается. Апельсины, мандарины – и все. А раз так, значит, это что-то искусственное. Вот только лезть туда сейчас, в эту холодную-прехолодную воду… Нет уж, благодарю покорно. Но ведь, с другой стороны, мы собирались сюда переезжать. А раз так, стоит ли сейчас вытаскивать то, что лежит себе вдали от любопытных глаз? Ведь когда достанем, придется это грузить на лодки и везти с собой, а завтра утром везти обратно. А так – барахла у нас пока еще немного, за один рейс все перевезем. А когда тут обустроимся, тогда и будем разбираться, как добыть клад. Приняв решение, я изложила все эти соображения Михалычу, который уже собрался с духом и принялся было раздеваться.

- Ты, Аннушка, все-таки, голова! Нет, я в тебе не ошибся. – возликовал дед.

Было не очень понятно, чему он так радуется – то ли своей проницательности, то ли тому, что лезть в холодную воду все-таки не придется.

Рядом с озерцом валялись ободранные останки тигра. Вчера прятать их сил уже не было, а сегодня… Посреди здоровенного сырого пятна, воняющего какой-то химией, лежал ослепительно-белый скелет огромной кошки. Даже не скелет, а просто груда костей, примерно разложенных по местам.

- Михалыч, ты когда-нибудь что-нибудь такое видел?

Егерь был озадачен не меньше меня.

- Знаешь, Аннушка, вот уж сколько лет я на всякое зверье охотился, а такого не встречал, чтобы от туши за ночь один скелет остался.

- Может, тут какие-нибудь сухопутные пираньи живут?

- Да нет, ежели бы тигра твоего зверье обгладывало, на костях оставались бы хоть небольшие клочки мяса, жил. Да и растащили бы все косточки по сторонам. А они, сама видишь, кучно лежат. Как мы вчера оставили, так никто и не трогал. Да и запах такой… Живое так не пахнет.

- Значит, он неживой? Значит, его заслали эти?

Я опять начала заводиться. Меня с Михалычем чуть не сожрали, а это, оказывается, милые шуточки инопланетян! Вот же гады! Встречу – измочалю напрочь. Без разговоров, за хвост, и о пальму. И нефиг потом плакаться, что это был не хвост.

Озадаченные картинкой, мы пошли дальше. Через поляну, через лес… Мы только вошли в него, как где-то впереди раздался пронзительный женский крик. Не сговариваясь, мы кинулись вперед, готовя на бегу оружие.

Бежать пришлось минут десять. Собственно, Михалыч был уже не в том возрасте, чтобы носиться по лесам, что твой Савраска, так что в итоге у нас выходила рысь с периодическим переходом на галоп. Через какое-то время потянуло мерзким гнилостным душком с противным сладковатым привкусом. Не успела я определиться с идентификацией запаха, как мы выскочили на небольшую полянку. Судя по всему, именно отсюда и несло пропастиной. В центре полянки лежала дама. Среднего роста, средних лет, средней толщины, в дорогом брючном костюме кремового цвета, шикарных лакированых лодочках и обмороке. Коротко стриженые волосы цвета прелой соломы стояли дыбом. На левой руке – тот самый планшетик. Больше живых на полянке не было.

Мы с Михалычем переглянулись, пожали плечами. Я убрала «саежку» за плечо, подошла к даме и, опустившись сбоку от нее на корточки, принялась приводить ее чувство. Так-то она ничего была: стройненькая, на личико довольно симпатичная, с хорошей стрижкой, накрашена со вкусом, вот только мне она с первого взгляда не понравилась. Ни ее вид, ни одежда, ни запах дорогущих духов, ни дюжина дорогих колец и перстней, надетых на все пальцы. Видала я таких, у них понтов выше крыши, а сами только глотку драть способны, за всю жизнь толком не рабатывали, ничего тяжелей ложки в руках не держивали. Но это так, к слову пришлось. В общем, похлопала я ее по щекам, водицы в лицо прыснула, дама и ожила слегка. Приподнялась с моей помощью, села, глянула куда-то мимо меня, взвизгнула так, что у меня в ушах заложило, глазки закатила и хлопнулась обратно, в то самое место, где лежала прежде. Я обернулась и поглядела в ту сторону, где должно было находиться нечто страшное. В обморок я, конечно, не упала, и желудок не подвел, но вот волосы зашевелились, и не только на голове. На краю полянки лежали скелеты. Еще не выбеленные временем, местами с обрывками недоглоданого мяса, черепа с частично сохранившимися лицами, обрывки одежды на обломках ребер… Это и был источник того самого запаха. Жуткое, очень жуткое место. Наверное, это и было то самое логово тигра. Или, может быть, столовая.