Iris Black - Отрезок пути
– А пароль к тайнику? – деловито спрашивает Джинни. – Он был как-то связан с ней?
Я качаю головой.
– Значит, с тобой?
– Да, но это другое дело! Просто никто, кроме меня, не бывал в его спальне!
– Ну, вот видишь, – в ее голосе появляются успокаивающие нотки, и у меня немедленно возникает желание закатить истерику. – Вы ведь были вместе все это время…
– Это ничего не значит, – упрямо возражаю я. – Просто нам обоим нужен был кто-то рядом… чтобы отвлечься от всего этого ужаса и быть при этом собой, понимаешь? А теперь все закончилось и… все закончилось.
– Но ведь тебе и сейчас он нужен, – заявляет Джинни так, будто я сам этого не знаю. – Так может и с ним все не так просто?
– Нет, – я мотаю головой. – Он любит ее до сих пор! Я замечал некоторые вещи… просто не придавал значения.
– И все-таки мне кажется, что пока рано посыпать голову пеплом, – твердо говорит она. – Вот если он сам тебе скажет, что все кончено, тогда и будешь думать. Конечно, я не знаю Снейпа так хорошо, как ты, но мне кажется, что он не стал бы внушать тебе напрасные надежды.
– Да он и не внушал, – возражаю я. – Он никогда ничего мне не обещал. Все это изначально было… временно.
– Тем не менее, я не думаю, что он был бы с тобой, если бы ты не был ему нужен.
– Ну да, – мне не удается сдержать нервный смешок. – А как насчет Майкла? Дина? А ведь ты с первого курса влюблена в Гарри!
– Это не одно и то же, – говорит Джинни, но в ее голосе слишком мало уверенности.
Ладошка нежно поглаживает мои пальцы, и от этого мягкого утешения к горлу подступает комок, а в глазах начинает щипать. Я решаю сменить тему:
– Слушай, малыш, а почему ты так мрачнеешь всякий раз, когда упоминают Дамблдора?
– Ну… – ладошка на мгновение замирает.
Я поднимаю голову. Джинни отводит глаза и сосредоточенно смотрит в маленькое окно, словно ждет сову с важным письмом.
– Можешь придушить меня подушкой, – наконец, через силу говорит она, – но мне кажется, что поступок Дамблдора был подлым. Заставить человека, который столько лет был ему предан, совершить такое, сделать его парией – и это после всего, что ему и так пришлось пережить! Ты знаешь, я никогда не восторгалась Снейпом, но и ненависти особой к нему не испытывала. Меня только бесило, что он по-скотски ведет себя с Гарри. Но и это теперь понятно. Если бы Гарри вдруг вздумал жениться на Чжоу, я вряд ли стала бы пищать от умиления при виде их отпрысков. Когда человек, которого ты любишь… ой, прости, Невилл!
Джинни зажимает рот рукой и виновато смотрит на меня. Я качаю головой – к чему все это, в самом деле? Ей тоже все понятно.
– Это было давно, – снова говорит она. – Время ведь лечит.
– Не всегда, – возражаю я. – Колдография. Подпись. Патронус. Особенно Патронус.
– Просто она умерла – в этом все дело. А он чувствует себя виноватым.
– Да, – соглашаюсь я. – Поэтому никогда не перестанет ее любить.
Джинни вздыхает, явно не зная, что еще возразить. Мне хочется, чтобы она ушла, и одновременно хочется, чтобы она никогда не уходила. Она и не уходит. Ее ладонь снова прикасается к моей руке. Я разжимаю пальцы, переплетаю их с пальцами Джинни. Мне хочется обнять ее, но я не шевелюсь. Боюсь, что это станет последней каплей. В глазах снова щиплет, и мне это совсем не нравится.
Наверное, лучше просто попросить ее уйти, обнять покрепче подушку и лежать так, пока меня не накроет сон. Но я этого не делаю. Если с кем-то я и могу открыто говорить о чувствах, то только с ней. Потому что она поймет. И не осудит.
– Я… я не знаю, что мне делать, Джинни, – говорю я, глядя в сторону. – Я просто не понимаю. Он ведь с пятого курса был ко мне… добр. Просто это не было похоже на доброту в общепринятом понимании. Зачем ему было это нужно? Что это? Ответ Дамблдору, который с первого курса приближал к себе Гарри? Я, правда, не могу понять… Нет, я ни в чем его не виню! Мне было хорошо с ним, – наверное, не стóит говорить всего этого Джинни, но слова так и льются, и остановить этот поток я уже не в силах. – Мерлин, мне ни с кем никогда не было так хорошо! Мир вокруг рушится, Кэрроу все больше звереют день ото дня, а мне хорошо, понимаешь! А сейчас, война закончилась, мы в безопасности, и я должен радоваться, но не могу… Я нашел в тайнике письмо… письмо мне…
– Ты прочел его? – тихо спрашивает Джинни, придвигаясь почти вплотную.
Я мотаю головой.
– Но почему?
– Оно предсмертное… я просто не имел права. И потом, – я судорожно сглатываю комок, – это, наверное, прозвучит глупо, но я не хотел искушать судьбу. Ведь он жив, а читая это письмо… я идиот, да?
– Вовсе нет! – уверенно возражает она. – Хотя я бы, наверное, все-таки прочитала.
– Ну, ты же слизеринка…
– Прости?
– Ничего, – я сдавленно фыркаю. – Я просто шучу. А еще мне страшно, малыш. Потому что я не знаю, как жить дальше. Раньше я думал, что меня ждет обычная жизнь. Жена, дети и… и все. Потому что я единственный наследник. Но этого не будет. Я не собираюсь переступать через себя. Но как жить – не знаю. Потому что без него жить не хочу. Могу, но не хочу. И я… я не хочу, чтобы он приходил в себя! Тогда мне придется отпустить его, а этого я тоже не хочу. Но кому какое дело до наших желаний?
Я чувствую на губах соленую влагу и понимаю, что плачу. Давно ли? Не знаю. Горячие слезы катятся по щекам, капают на мантию, затекают за воротник, щекоча шею. Фигурка Джинни за этой пеленой едва различима, и я упускаю тот момент, когда она вдруг прижимает меня к себе. Гладит по волосам и спине, бормочет что-то успокаивающее, от чего слезы начинают литься еще сильнее. Я судорожно сжимаю ее мантию, вздрагивая от спазмов, и никак не могу прекратить это безумие…
То ли слезы вскоре заканчиваются, то я просто устаю, но постепенно начинаю успокаиваться. Джинни продолжает поглаживать мою спину, но теперь от этой ласки мне почему-то хочется улыбнуться. И я улыбаюсь, крепко обнимая ее и по-прежнему не поднимая головы. А еще мне становится немного неловко.
– Хочешь, я останусь? – шепотом спрашивает Джинни.
Я понимаю, что должен отказаться. Это эгоистично – заставлять ее возиться со мной, когда у нее погиб брат, и ей хочется побыть с семьей и с Гарри. Понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Если она уйдет, я напьюсь. И тогда мне станет совсем плохо.
Джинни легко толкает меня назад, и я вытягиваюсь на кровати и двигаюсь, освобождая для нее место. Она ложится рядом, обнимает меня за талию и кладет голову мне на плечо. Я целую ее рыжую макушку и обнимаю в ответ. Даже родная сестра, будь у меня таковая, вряд ли могла бы значить для меня больше, чем моя маленькая Джиневра Уизли. Без нее я бы просто сошел с ума.
Глава 66. Чувствуешь разницу?
Школа постепенно начинает выглядеть так же, как прежде. Приятно осознавать, что в этом есть и наши заслуги, а не только эльфов и преподавателей. Хелли и Рэмси тоже чувствуют себя намного лучше. Во всяком случае, они теперь похожи на нормальных эльфов, а не на помесь эльфов с дементорами. Я все никак не решаюсь взяться за Выручай-комнату. Гермиона рассказала, что Крэбб применил там Адский огонь, в котором сам же и сгорел. Честно говоря, ее состояние огорчает меня куда больше, чем его смерть. Более того, его смерть меня совсем не огорчает. И что-то мне подсказывает, что я имею полное право не чувствовать себя из-за этого бездушным мерзавцем.
Как бы то ни было, неудивительно, что я едва не задохнулся, когда зашел в Выручай-комнату в день битвы. Ребята считают, что она после такого пожара больше никогда не откроется, но я в это не верю. Меня же она впустила, хоть и ненадолго. И потом, она ведь перемещается в пространстве и во времени. Разве может она вот так просто сгореть? С другой стороны, Адский огонь – не Инсендио. Эльфы помочь не могут, поэтому рано или поздно мне придется туда пойти. Но сейчас я пока не уверен в своих силах.
Похороны, как ни странно, прошли чинно и без срывов. Народу было намного больше, чем на похоронах Дамблдора. Из леса пришли кентавры во главе с Бейном, из школы высыпали эльфы – чуть ли не всей общиной. Даже гоблины удостоили нас чести. Правда, с ними я предпочел не разговаривать. Я сидел рядом с печально улыбающейся Луной и старался не слишком вслушиваться в пафосные речи сотрудников Министерства. Много погибших, слишком много! Но со стороны Пожирателей смерти их еще больше. А ведь у них тоже есть семьи. Есть дети, которые любили их и сейчас наверняка мечтают стереть нас с лица земли, даже если понимают, что их родители были неправы. Люди не должны убивать друг друга. Это просто абсурдно.
Кингсли теперь официально министр магии. Интересно, на его избрание как-то повлияла переданная мной папка? Ведь с ее помощью буквально за пару недель удалось поймать практически всех беглых Пожирателей смерти. Кингсли, будучи умным и дальновидным человеком, факт ее наличия тщательно скрывает. Это мы все знаем, что Северус Снейп все время был на нашей стороне, а в глазах общественности он сейчас вообще непонятно кто: то ли герой, то ли убийца. Третьего, собственно, не дано – прессу то и дело швыряет в крайности. В любом случае, информация о том, что исполняющий обязанности министра магии слепо верит записям, оставленным Пожирателем смерти, не дожидаясь суда или хотя бы официального допроса, отразилась бы на его репутации крайне негативно и наверняка помешала бы избранию.
