Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)
– Точно! Хитростью, коварством и низостью.
Лили заметила, как из рукава Северуса показался кончик палочки, и в следующую секунду Лягушонок схватился за горло, беззвучно открывая и закрывая рот.
В первую секунду Лили испугалась, что Поттер сейчас задохнётся. А потом поняла, что он просто потерял голос.
И успокоилась.
Но Северуса локтём все равно толкнула и взглядом продемонстрировала неодобрение. Сердиться на друга всерьёз у Лили не хватало лицемерия. Уж больно потешно выглядел Поттер с вытаращенными глазам, гневно дергающимися ноздрями и беззвучно открытым ртом.
Впрочем, мальчишка быстро сообразил, что демонстрировать случившееся не в его интересах, и сделал вид, что молчит по убеждению, а не по принуждению.
Лили заметила, как взгляд Поттера несколько раз остановился на ней. Глаза его при этом сощурились. Ей стало смешно. Ведь чует, с какой стороны ветер дует, да только не угадывает.
Шляпа, к всеобщему облегчению, закончила петь.
Зал разразился аплодисментами.
Профессор МакГонагалл выступила вперёд со свитком в руке:
– Тот, чьё имя я назову, должен будет выступить вперёд, надеть шляпу и сесть на табуретку.
– Арон, Люсиль…
Тоненькая большеглазая девочка скользнула вперёд.
– Равенкло! – провозгласила Шляпа.
От стола, стоявшего слева, раздались рукоплескания. Люсиль, прямо держа спину, печатая шаг, направилась к своим будущим товарищам.
– Браун, Франсуа….
Смазливый шатен с карими глазами шагнул к табурету.
– Гриффиндор!
Стол на дальнем конце слева буквально взорвался аплодисментами.
– Бонуа, Николь…
– Слизерин!
Хлопки, раздавшиеся с правого крайнего стола, были сдержанными, но дружными.
– Блэк, Нарцисса…
Красивая большеглазая девочка нордического типа, с тонкими и правильными, хотя и не слишком выразительными чертами лица, что, впрочем, свойственно всем натуральным блондинкам, проплыла вперёд и села на табурет.
После минутной паузы шляпа вновь прокричала:
– Слизерин!
Девочка не спеша сняла шляпу и так же неторопливо, полная чувства собственного достоинства, просеменила к столу под серебристым змеем.
– Блэк, Сириус…
Красивый мальчик так же неторопливо опустился на табурет. На его лице крупными буквами читалось равнодушие, словно всё происходящее казалось ему скучным и неинтересным.
По залу прошёлся легкий шепоток.
Мальчик, вставший из–за стола, чтобы пропустить Нарциссу Блэк, не торопился садиться, словно уверенный, что следующий Блэк займет место рядом со своей кузиной.
Сириус надел шляпу.
На несколько секунд, почему–то показавшихся зловещей вечностью, в огромном зале повисло молчание. Все, замерев, ждали решения шляпы.
«Хотя ну кому какая разница, куда попадёт этот Блэк?», – с возмущением подумала Лили.
– Гриффиндор! – громогласно провозгласила шляпа.
Сорвав шляпу с головы, мальчик на какое–то время словно застыл на месте. На его лице отражалась странная палитра чувств: удивление, страх и вызов.
Со стороны Слизеринского стола раздался невнятный недовольный гул.
Кто–то присвистнул.
– Ничего себе новость, – протянул за её спиной Северус.
– Не говори, – поддержал его стоящий рядом розовощекий коротенький мальчишка, пухленький, точно пупсик. – Блэк не просто не в Слизерине…
– Берегись! – заржал Поттер. – Слизеринская гадюка в Гриффиндоре! Ату его! Ату!
Блэк тем временем, гордо вскинув подбородок, словно король к трону, прошествовал в сторону золотисто–алых гербов. Будущие одногруппники отшатнулись от него, как от чумного.
– Готье, Анри…
Хаффлпафф!
– Забини, Арчибальд….
Слизерин!
– Лавгуд, Аэлита…
Равенкло!
– Люпин, Ремус…
– О господи! – выдохнула девочка, с которой Лили плыла в одной лодке по озеру, хватаясь за сердце. – Сейчас моя очередь. Мне так страшно!
Лили в недоумении пожала плечами. Чего тут бояться? Ни думать, ни гадать, ни выполнять какие–нибудь, пусть даже самые наиглупейшие задания. Всего лишь примерить эту недоеденную молью тряпку? Не самая жуткая вещь на свете.
Гриффиндор!
Взгляд Лили то и дело возвращался к одиноко сидящему за столом красивому мальчику. Со стороны бледно-зелёных «змей» несся вязкий шепоток, летели неодобрительные, злобные взгляды. Красивая бледная девушка с надменным лицом что–то говорила Люциусу, и тот несколько раз кивнул. Ни один мускул при этом на его лице не дрогнул.
– Поттер, Джеймс!
«Гриффиндор!», – проорала шляпа, выполняя желание Лягушонка, едва тот успел надвинуть себе на голову старое тряпичное недоразумение.
Со стороны гриффиндорцев раздались оглушительные хлопки.
– Петтигрю, Питер…
Лили передёрнулась от отвращения. Бывают же такие неприятные люди. Мальчик шёл, втягивая в плечи голову, и почему–то все время заискивающе улыбался. Глазки его беспрестанно бегали, будто он наврал и боялся, что вот–вот его поймают на жаренном. Передвигался он нелепыми семенящими скачками.
«Настоящая крыса», – скривилась Лили.
– Гриффиндор!.
– Снейп, Северус…
Девочка вся подобралась. «Равенкло, – жарко обращалась она к кому–то невидимому, – пожалуйста, пусть будет Равенкло!».
Шляпа скрыла лицо друга.
А потом прогремел её приговор:
– Слизерин!
Зал на мгновение размылся перед глазами. То были слезы. Лили зло смахнула их с ресниц.
Северус радостно сорвал шляпу с головы.
Лили видела, как сверкает из полумрака ослепительная улыбка Люциуса Малфоя. Как он что–то говорит красивой девушке рядом с собой. Как в следующее мгновение стол змееносцев буквально взрывается от оваций. Как на всегда бледных щеках её друга вспыхивает болезненно–яркий румянец.
Сердце больно кольнула игла.
Северус не просто уходит. Он уходит с удовольствием! Он рад оставить её ради этих своих колдунов чистокровных!
Блэк, вокруг которого по-прежнему было пустое кольцо, поднял голову и посмотрел вслед Снейпу тяжелым долгим взглядом.
– Эванс, Лили…
Ноги её плохо слушались. Лили казалось, что она рухнет по дороге к расшатанному табурету.
Шляпа застила глаза. Мир сузился до черной пахнущей плесенью изнанки.
– Гриффиндор! – прокричала шляпа.
Радостный гул и приветливые улыбки со стороны стола, который занимали те, кто на ближайшие семь лет станет её семьёй, немного согрели душу.
Бросив взгляд на Сева, Лили прочитала на его лице тоску. Он тоже страдает! Значит, любит её так же, как и она – его. На самом деле, конечно же, он ни в чем не виноват, он не бросал её. Это просто старый заколдованный кусок фетра, чтоб ему однажды сгореть!
Лили грустно улыбнулась Севу и, достигнув гриффиндорского стола, уселась на свободное место рядом с Блэком. Тот не бросил в её сторону даже мимолетного взгляда. А лицо какое? Строгое–строгое, холодное, надменное, но до чего ж красивое!
Тем временем МакГонагалл скатала свиток с фамилиями и унесла табурет с артефактом.
Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, поднялся из–за стола.
– Добро пожаловать, – раскинул он руки, словно обнимая всех присутствующих, – добро пожаловать. И пусть Хогвартс станет для вас всех вторым домом, где каждому будет светло и радостно. А теперь приступайте к трапезе!
В следующую секунду стол, словно волшебная скатерть–самобранка, оказался загруженным едой. Ростбиф, жареные цыплята, свиные и телячьи отбивные! Сосиски, бекон, стейк, жареная картошка, вареная картошка, картофель фри, йоркширский пудинг, горошек, морковка, подливка, кетчуп и, по каким–то непонятным соображениям, мятные леденцы.
– Потрясающе! Потрясающе! – восхищалась Алиса МакМиллан.
Питер Петтигрю громогласно сокрушался по поводу того, что тарелки для еды слишком маленькие.
– А ты ешь небольшими порциями, – посоветовала старшая девочка с насмешливыми черными глазами и рыжими волосами.
– Тогда я не успею все попробовать… – сетовал мальчишка.
– Оно и к лучшему, – ржал Поттер. – Ты же рискуешь лопнуть, обжора.
Лили, опасаясь, как бы её тоже не обозвали обжорой, довольствовалась жаренной картошкой и цыплятами.
Покосившись на тарелку Блэка, она заметила, что та находится в первозданной чистоте.
– Ешь, – услышала она шепот мальчика, с серыми, цветом похожими на прогоревший пепел, волосами. Кажется, Ремуса Люпина? – Тебе нужно поесть. Съешь хоть что–нибудь…
– Не тебе решать, что мне нужно, а что нет, – высокомерно прозвучало в ответ.
Неприятный все–таки тип этот Блэк.
Лили покосилась на слизеринский стол.
Северус сидел рядом с Малфоем, в стороне от других первоклассников, сгрудившихся на краешке стола. Блистательный Люциус что–то с улыбкой ему говорил. Что–то важное, верно, раз Северус так внимательно слушает его? По своей привычке глядя не на собеседника, а прямо перед собой.
