М. Волошина - Дни и ночи Невервинтера. Книга 2
— Я же чувствовал, что здесь какая-то ошибка! Голову надо оторвать тому недообкуренному гению, который изобрел эту «технологию». Жаль, что он уже умер, а то я бы не поленился написать ему. Ты права, книги — зло. Во всяком случае, если они написаны такими горе-учеными.
Дракон почувствовал раздражение. С какой стати ему забивают голову какой-то чепухой, когда у него тут еще столько врагов не пугано! Прочь, прочь, все посторонние мысли и голоса. Дракон напряг зрение. Корабли были еле видны далеко внизу. Очевидно, невольно прислушиваясь к голосу, он набрал высоту. Но когда он начал снижаться, какой-то шум и голос снова отвлек его. Что-то то ли стукнуло, то ли хлопнуло.
— Бррр, давно не видал такой холодной зимы. Извини, дорогая, что пришлось оставить тебя на два дня. Не делай вид, что тебе все равно, я же знаю, что ты волновалась.
Дракон почувствовал какое-то чужое, хотя и не агрессивное прикосновение. Странно. Все, что прикасалось к нему до этого, всегда оставляло неприятный осадок, а то и ранило его.
— Но я приехал не с пустыми руками. Во-первых, тебе привет от Дункана. Он тайно влюблен в тебя с тех пор, как ты чуть не сожгла его кабак. Ничего, скоро ты станешь прежней, Эйлин найдется, мы переберемся в Невервинтер и заживем по соседству. Бедняга еще об этом не знает.
И снова что-то или кто-то прикасается к нему. И болтает, болтает. Дракону показалась, что эта болтовня никогда не кончится. Но избавиться от нее было невозможно. Поток не совсем понятных, и, в то же время, знакомых слов опутывал его, словно силясь вырвать из этого мира, который мог бы быть таким хорошим, даже идеальным, стоило лишь приложить еще немного усилий…
— Я заходил в лавку импортных товаров. Этот непотопляемый пройдоха вернулся в город первым. Похоже, кризис играет ему на руку. Куда смотрят власти… Мда… Но кое-что я у него купил. Совсем недорого, не думай. — Голос казался смущенным. — Вообще-то… я собирался выгодно продать ее Дикину. А потом подумал… между делом… она подходит к цвету твоих глаз, фасон оригинальный. Твоя уже износилась… так что, если нравится — примерь.
Да что же это такое?! О чем это? Зачем ему, дракону, вникать и вслушиваться в какие-то пустые разговоры? Дракону захотелось ответить, сказать, чтобы его оставили в покое, а то этому голосу сейчас мало не покажется. Но он лишь беззвучно двигал пастью, а голос все не унимался. Он разговаривал с ним таким спокойным, будничным тоном, каким говорят маленькие усталые существа, отдыхающие в своих маленьких жилищах.
— Думаешь, я никогда не сомневался? Это только видимость. Без сомнений не обретешь настоящей уверенности.
— Я не могу позволить себе сомневаться! — Гулко крикнул дракон, вздрогнув от звука собственного голоса. — Я дракон! Сомнения лишат меня смысла жизни, они убьют меня.
Но на его невидимого собеседника это признание не произвело впечатления. Казалось, он вообще не услышал его.
— Конечно, бывают моменты, когда сомнения неуместны. Во всяком случае, от них быстро избавляешься, когда имеешь пару секунд на решение, от которого зависит жизнь, и не только твоя, — голос запнулся и пробормотал: — Черт возьми, не думал, что когда-нибудь скажу это. Тем более, тебе. Эти богатые на события месяцы добавили красок и штрихов в мою картину бытия. Уж не знаю, кого благодарить за это сомнительное удовольствие.
Голос вздохнул, послышались звуки, незнакомые дракону, но показавшиеся такими домашними, уютными. Он вновь посмотрел вниз и понял, что окончательно потерял из вида цель, сбился с курса и летает неизвестно где. Но ему стал интересен этот странный разговор и знакомые интонации. Захотелось хотя бы дослушать до конца.
* * *Сэнд вздохнул и привстал с кресла, чтобы поворочать поленья в камине. Кара сидела в кресле рядом и почти все время молчала. В небольшой комнатке, смежной с лабораторией, было тепло и уютно, ее наполнял легкий аромат засушенных лепестков в расставленных повсюду вазочках. Все, что было нужно для работы, размещалось в лаборатории. А в комнате был необходимый минимум мебели, но вдоль отделанных темным деревом стен была развешена масса полок и полочек, на которых стояли дорогие его сердцу вещицы, которые он не пожелал оставлять в Невервинтере. Например, его первая серебряная ступка с дарственной надписью декана. Он мечтал о золотой, но так и не смог ее получить, навсегда оставшись вторым номером. Кто был его счастливым соперником он, к своему удивлению, уже не помнил, но искренне верил, что тому просто повезло.
Прошло уже десять дней с тех пор, как он забрал Кару к себе. Иварр не настаивал на ее пребывании в лазарете. Она была в состоянии двигаться, обслуживать себя, начала нормально есть и производила впечатление совершенно здорового человека. И все благодаря Сэнду — святой отец был в этом убежден. Как только эльф встал на ноги и окреп, он практически переселился в палату Кары, лишь изредка проводя время в лаборатории. Ничего особенного он не делал, просто помогал ухаживать за ней и подолгу сидел, держа ее за руку и разговаривая о всяких пустяках. Он рассказывал ей о своих экспериментах, о новостях, цитировал выдержки из книг, шутил, не обращая внимания на то, что она ему не отвечает. В общем, вел себя так, словно она в полном порядке. И его странная терапия дала свои плоды. Кара пришла в себя, здоровье ее было безупречно, и физические силы вернулись к ней так быстро, словно и не покидали ее. Это навело Иварра на мысль, что ее состояние не было обычной комой, после которой требуется долгое восстановление. Однако, в колдунье не осталось ни искры магии, она была безучастной ко всему, что ее окружало, к Сэнду относилась благосклонно, даже испытывала что-то вроде благодарности. Со всеми остальными была ровна, но почти не разговаривала. Как будто самые сильные ее чувства и эмоции остались в мире, где она пребывала, находясь без сознания.
Сэнд поселил ее у себя, отдав ей в пользование свою кровать, а сам спал в гамаке. Он был уверен, что она не возражала бы, пожелай он делить с ней ложе. Но он оставил эту мысль, признавшись себе, что это было бы не совсем то, чего он хотел. Их жизнь текла своим чередом. Мирно, тихо, словно они были сто лет женаты, привыкли быть вместе и давно испытывали друг к другу не более чем привязанность. Но Сэнд не оставлял надежды, пытаясь увлечь ее, растормошить, разговорить, хотя бы вытащить из дома. Кара односложно отвечала, с благодарностью принимала его заботу, иногда помогала ему в работе, занималась домашними делами и не любила выходить на улицу.
— Но в обычных условиях всегда неплохо иметь в голове пару вариантов, кроме самого жесткого и прямолинейного, хотя бы для очистки совести, — продолжал Сэнд свой монолог. — Знаю, знаю — это слабость, трусость, приспособленчество и все такое. Во всяком случае, так бы ты мне ответила…
Кара пожала плечами и рассеянно кивнула.
Сэнд снова вздохнул и покачал головой.
— Вот сейчас, казалось бы, мне нечего желать. У меня есть ты. Сдержанная, спокойная, покладистая. Готовая все выслушать и даже со всем согласиться. Притом, молодая и чертовски привлекательная. Чем не подходящая женщина для такого гения, как я?
Сэнд хмыкнул. Он и сам не заметил, как в последнее время у него появилась, безусловно, вредная привычка иронизировать над собой. Кара молча улыбалась, разглядывая изящный узор на подоле новой, оригинальной и, очевидно, очень дорогой мантии изумрудного цвета.
— И все же, — Сэнд положил свою руку на руку Кары и попытался поймать ее взгляд. Он с готовностью подняла на него глаза. — И все же, я скучаю по прежней Каре. Взрывной, неуправляемой, грубой, невыдержанной. Не умеющей вести себя в приличном обществе.
Он отвел взгляд и уставился на огонь, машинально проведя кончиками пальцев между пальцами Кары, как он делал раньше. И печально произнес, почти с мольбой в голосе:
— Нет, мне не нужна благодарная и мирная Кара. Я скучаю по несносной девчонке, которая все переворачивает с ног на голову. Мне понравилось жить на вулкане.
После долгого молчания, Кара неожиданно усмехнулась и ехидно спросила:
— А что, это повышает твою самооценку?
Сэнд устало махнул рукой и, не поворачиваясь, пробормотал:
— Моя самооценка была в полном порядке, пока я с тобой не связался.
— Хм, интересное признание, — сказала Кара, скрестив руки на груди.
Услышав знакомые нотки, Сэнд вздрогнул. Встав, он обошел вокруг ее кресла, наклонился, опершись рукой на подлокотник, и заглянул ей в глаза.
— Э-ээ… Хм… Кара, это ты?
Она фыркнула.
— Странный вопрос. А ты сейчас сам с собой разговаривал?
Он выпрямился и почесал голову.
— Иногда мне так казалось.
— Можно подумать, для тебя это ненормальное явление.
Сэнд оглядел ее. Язвительная полуулыбка, нарочито ленивый тон, полуприкрытые веки, под которыми скрывается насмешливый взгляд. Сидит, положив ногу на ногу, играя ожерельем на шее. Точно, она. Сэнд мгновенно преобразился, словно забыв, что только что ныл и жаловался на жизнь.
