Лицо в ночи - Однажды он прогнется под нас...
— Профессор это не я, это Поттер!
— Вы хотите сказать, что мистер Поттер, круглый отличник, в состоянии так испортить зелье? Не смешите меня, Малфой. 4 свитка.
— Профессор, но я не смогу, у меня взысканий на целый месяц…
— Меня это не касается… Вам неуд.
Остаток урока прошел в тишине, взрывов не было, но и зелье сварить никто не смог. Все еще потрясенный произошедшим, Гарри собрал свои вещи и пошел к выходу.
— Мистер Поттер, надеюсь, к следующему уроку вы вновь будете в состоянии нормально работать.
— Без сомнения профессор. — Все ясно, ему дали понять, что второй раз такую хохму ему не позволят.
У гриффиндорцев ЗОТИ был сразу после обеда, в результате уже к вечеру по школе ходили разговоры исключительно про Снейпа. А именно про урок зельеварения, где Снейп гонял Малфоя, и про урок ЗОТИ, где он красовался в платье, с сумочкой и шляпой… Гарри уже мысленно составлял письмо с соболезнованиями бабушке Невилла, ибо ее внук явно не переживет следующей встречи с профессором…
На следующий день было ЗОТИ у слизеринцев, Люпин принес с собой большой ящик. Похоже, он добыл нового боггарта, а значит, следует избежать встречи с ним. Впрочем, профессор, наверное, и сам позаботится об этом.
— Что ж, класс, как вы знаете, меня зовут Ремус Люпин. Сегодня мы будем изучать боггартов. Гарри, можешь сказать, что такое боггарт?
— Приведение–оборотень, принимает облик того, чего человек больше всего боится… — Гарри избегал смотреть Ремусу в глаза.
— Очень хорошо, пять баллов. Так вот, у меня с собой боггарт, на нем и будем тренироваться. Эта нечисть любит темноту, они прячутся в разных темных уголках вроде ящиков и шкафов. Лучшее оружие против них — смех, превратите их заклятьем «Ридикулус» во что–нибудь смешное и рассмейтесь, это их убивает. Заклятье простое, главное — сосредоточиться. Теперь прошу вас подумать о вашем главном страхе и найти способ превратить его в посмешище, даю вам пару минут, и начнем практику. Мистер Гойл, вы будете первым.
Все подумали и, очевидно, придумали, даже эта пара ходячих булыжников, Гойл решительно направился к преподавателю.
— Что ж начнем, если у мистера Гойла получится, боггарт переключится на остальных, по очереди. Приступим.
Люпин открыл ящик, откуда выпрыгнула… огромная книга и кинулась к Гойлу.
— Ридикулус, — заревел он. Книга обернулась комиксом, прибитым гвоздями к полу.
— Мисс Забини, ваш выход. — Боггарт обернулся гигантским плотоядным слизняком.
— Ридикулус! — И слизняка порубило на ломтики.
— Мистер Нотт! — Теперь оборотень превратился в Инфернала.
— Ридикулус! — все просто, живой мертвец стал разряжен, как клоун.
Так и пошло, по ходу урока, Гарри выяснил, что Малфой боится пчел, хотя это звучало парадоксально. Боггарт не дожил до Гарри, на этом урок и завершился. Но Гарри понимал, что ему надо что–то делать, его двереподобный боггарт мог выдать его так же, как Люпина его страх перед Луной…
Глава 14
После всех эксцессов начала года жизнь мало–помалу вернулась в нормальное русло. Гарри мог лишь позлорадствовать про себя, ибо не любил выражать чувства вслух, когда вечер за вечером Малфой отправлялся на все возможные отработки…
На первые же выходные Гарри направился в гости к Хагриду и застал великана в полном расстройстве чувств. Становилось не понятно, как смог проводить занятия всю эту неделю. Заплаканный, непричесанный, в смысле, еще более непричесанный, чем обычно, лесничий сидел с чашкой чая. Дверь была не заперта.
— Ну, что ты Хагрид, — участливо обратился к нему мальчик.
— Гарри! — возопил гигант. — Я уж боялся, что после случившегося ты ко мне и не заглянешь! Эта, как же ты?
— Порядок, меня в одну ночь на ноги поставили, а то, как досталось Малфою, еще ускорило выздоровление. Хагрид, я пришел поговорить, поговорить о Клюве.
— Бедный Клювик! Знаю я этих упырей из Комиссии по контролю над опасными существами… Люциус Малфой ведь туда пожаловался…
— Об этом я хотел поговорить. Клювокрыл мне очень понравился, и, учитывая, что я — пострадавшая сторона, думаю, лучшим выходом будет купить его. Сириус не против.
— Купить Клювика… Да, он такой милашка.
— Милашка, да только, все–таки, не безобидный милашка…
— Да что ты Гарри, он совсем, как Норберт, и мухи не обидит, и Арагог тоже…
— Хагрид, да очнись ты, наконец! — Гарри неожиданно взорвался. Похоже, наполняющаяся в нем все восемь лет их знакомства чаша терпения все–таки полилась через край. — Может, ты не замечаешь этого, но у большинства при виде твоих любимцев поджилки трясутся! Ты что, не заметил страха на лицах учеников в тот день? Не подай я тогда пример, никто и не подошел бы к гиппогрифам! Хагрид ты твердо убежден, что решительно все создания белые и пушистые. Это не так, твой Норберт спалил бы всю твою хижину, а потом, возможно, и замок! Из–за этой твоей тяги тебя выгнали из школы, а в прошлом году запихали в Азкабан. Я думал, может, после этого ты хоть чуть–чуть откроешь глаза. Но нет! Чего только стоит твоя Чудовищная книга о чудовищах! Ты знаешь, что по первости она мне чуть руку не оттяпала?! Мне пришлось биться две недели, прежде чем она перестала на всех кидаться!
— Они же такие милые… — выдохнул Хагрид.
— Хагрид, эта твоя мания уже доставила тебе кучу проблем, и, поверь, доставит еще больше. — Гарри уже остывал, чуть виновато поглядывая на раздавленного такой «неожиданной» правдой полувеликана. — Подумай об этом. А насчет Клювика, это лучший выход, никакой Малфой не сможет к тебе придраться, если меня поранил мой же гиппогриф. Прощай.
Гарри покинул хижину, но прежде чем закрыть дверь, он еще успел услышать, как Хагрид вновь прошептал: «Они же такие милые…».
На второй неделе Маркус Флинт объявил набор в команду, Гарри не замедлил откликнуться на зов. После пробы он немедленно получил место ловца и хорошую дозу ворчания со стороны капитана на тему: «черт, где тебя носило в прошлом году?». Теперь к урокам прибавились тренировки по квиддичу, но это ему не доставляло проблем, ибо он продолжал повторять уже пройденное. У него было лишь два новых предмета, Маглы и Руны. И то и другое было очень интересно, и не доставляло трудностей. Руны оказались довольно оригинальной смесью латыни и чего–то вроде египтологии, те знания, что Гарри приобрел благодаря Волдеморту, были здесь очень кстати.
Так прошло почти два месяца, приближалась прогулка в Хогсмид, где он договорился встретиться с Сириусом. Разумеется, крестный подписал ему разрешение на эти выходы за пределы школы. Толпа учеников валом валила в деревню, спеша в пабы и волшебные магазины, вроде Зонко. Но Гарри пошел не туда, он первым делом направился к Визжащей Хижине. Сириус уже ждал его.
— Ну, как ты? — проговорил Сириус, порывисто обнимая крестника.
— Да, как тебе сказать? Пожалуй, все в порядке, никаких неприятностей не предвидится. Как я уже говорил, этот год должен был быть отмечен событиями, связанными с тобой и Питером. Но эта проблема уже давно решена…
— Это я помню. Нет, я говорил о Ремусе… Он хороший человек Гарри…
— Я знаю, Ремус Люпин это один из самых, возможно даже самый добрый и мягкий человек, которых я встречал, и меня не смущает, что он оборотень. Мне самому неприятно, что я не могу перешагнуть через свою ненависть… Но каждый раз, как я его вижу, я не знаю, как нему относиться. Как к моему самому любимому учителю ЗОТИ, кто научил меня призывать Патронуса, или как одному из тех, кто тащил меня тогда из зала суда…
— Нельзя жить только этим Гарри, месть сушит душу…
— Десять лет, Сириус, десять лет две мысли держали меня на плаву. То, что меня все предали, и то, что я отомщу. Не думаю, что однажды это пройдет… Ладно, пошли в «Три Метлы», полагаю, Дженифер обрадуется, если я принесу сливочного пива…
Гарри и Сириус пошли дальше, он точно знали, что никто их не видел и ни один человек не был достаточно близко, чтобы расслышать их. Но именно в это время, Ремус Люпин захотел осмотреть изнутри хижину, где провел столько времени. Но даже для чуткого уха оборотня это было далековато, и он расслышал лишь несколько обрывков. Голоса удалились, оставив Лунатика в недоумении…
Гарри возвращался в замок, таща с собой солидный рюкзак, куда он напихал все возможных гостинцев. В голове у него крутились слова Сириуса сказанные около хижины. «Месть сушит душу…», это были слова человека так же, как и он, пережившего Азкабан. Этого человека так же предали лучшие друзья, но он сумел это пережить. Нет сомнений, что ему, Гарри, пришлось намного тяжелее. Но повод ли это для того, чтобы продолжать жить местью? Для Сириуса Блэка главным врагом стал предатель Питтегрю, который уже поплатился. Для Гарри Поттера все сложнее, главным врагом для него стал Дамболдор, но он был не единственным. Возможно, однажды Гарри сумеет оставить боль и ненависть позади себя, отомстив главному врагу, но не сейчас, сейчас это выше его сил.
